Волкодав - Мария Васильевна Семенова

молоко, скакунов, никогда не слышавших ни грубого окрика, ни посвиста плети…

Купец отступил чуть в сторону, обернулся и махнул рукой слугам выводить косящихся, прижимающих уши красавцев – жеребца и двух кобылиц. Послышался восхищённый ропот: кони оказались действительно превыше всяких похвал. И, кажется, Волкодав был единственным, кто на них не смотрел. Он смотрел только на толмача. Тот, как и купец, тоже подался в сторону, только в противоположную, чего настоящий толмач не сделал бы никогда. А потом, продолжая улыбаться, вдруг сунул обе руки в рукава, а взгляд стал очень холодным. В эту долю мгновения Волкодав успел понять, что уже видел его раньше, и догадаться, почему убийца вырядился именно сегваном. Ради этих вот широких рукавов, не утеснённых завязками…

Дальше всё происходило одновременно. Кнесинка Елень не успела испугаться. Её отшвырнуло прочь вместе с креслом – прямо на боярина Лучезара, – а пригнувшийся Волкодав, как спущенная пружина, с места прыгнул на толмача, стоявшего в четырёх шагах от него. Уже в полёте его догнал крик кнесинки. Ему почудилось прикосновение: что-то прошло по его груди и по левому боку, почти не причинив боли. Значит, он всё-таки не ошибся. Как всегда в таких случаях, время замедлило для него свой бег, и он увидел, как досада от испорченного броска сменилась на лице убийцы страхом и осознанием гибели. Потом искажённое лицо и руки со второй парой ножей, уже изготовленных для метания, подплыли вплотную. Ножи так и не ударили. Ударил Волкодав. Кулаком. Под подбородок. И услышал короткий хруст, какой раздаётся, когда переламывают позвоночник.

Он свалился в пыль рядом с обмякшим телом убийцы, и время снова потекло, как всегда.

Первой его мыслью было: оградить госпожу. Однако дружина обо всём уже позаботилась. Кнесинку подхватили, укрыв за необъятными, надёжными спинами. Волкодав слышал её голос, испуганный, недоумевающий. Поднялся и Лучезар, которого сшибло тяжёлое кресло. Вот уж кто был вне себя от ярости. Он указывал пальцем на Волкодава и кричал:

– Вор!..

К счастью для венна, народ посчитал, что боярин указывал на убитого. Перепуганные кони громко ржали и порывались лягаться. Слуги повисали на уздечках, с трудом удерживая могучих зверей. Шо-ситайнскому купцу уже заломили за спину руки, а над толпой, распространяясь, точно волна от упавшего камня, витал клич: «Бей сегванов!»

– Это не сегван! – тщетно разыскивая взглядом боярина Крута, во всю мочь закричал Волкодав.

Правый не отозвался, и венн понял, что надо что-то предпринимать самому. Однажды, очень далеко отсюда, он видел, как изгоняли из большого города каких-то иноплеменников, иноверцев, на которых свалили пропажу золототканого покрывала из местного храма. Это было страшно. Волкодав мигом представил себе, как добрые галирадцы камнями и палками гонят за ворота Фителу, Авдику, Аптахара, громят и без того бедную мастерскую старого хромого Вароха… Да как сами станут жить после такого?.. Волкодав поднялся, и тут Боги пришли ему на выручку: из людской круговерти вынырнул стражник – тот самый белоголовый крепыш, с которым он когда-то мерился силами за корчемным столом.

Волкодав мёртвой хваткой взял его за плечо:

– Это не сегван, парень! Слышишь?.. Скажи Бравлину…

– Он тебя ранил, – присмотрелся стражник.

По рубахе венна, по груди и по левому боку, в самом деле расплывались два тёмных пятна. Волкодав отмахнулся:

– Скажи всем, что этот убийца – никакой не сегван! Понял? Давай!

Белоголовый оказался понятливым. Он кивнул и напролом пошёл сквозь толпу, точно вепрь сквозь камыши. Мало-помалу стражников в толчее сделалось больше, и вспыхнувшие кое-где драки прекратились сами собой, а выкрики стали реже и тише.

Зато к Волкодаву подошли сразу четверо витязей во главе с Крутом. Одним из четверых был Лучезар.

– Вор! – прямо глядя на венна, немедленно обвинил его Левый. Теперь уже не могло быть сомнений, на кого он указывал. Волкодав промолчал.

– Иди, Лучезар, проследи, чтобы купца отвели в кром, но никаких обид не чинили, пока не разберёмся, – хмуро проговорил Правый. – И так ещё кабы вину заглаживать не пришлось. А ты, парень…

– Сговорился, вор! – повторил Лучезар. – Сам разбойник и разбойника нанял! Отличиться надумал!.. Да и шею дружку сломал, чтобы остаток доплачивать не пришлось…

– Что скажешь, парень? – спросил Крут.

Волкодав ответил:

– Госпожу не зашибло?

– Не зашибло, – сказал Крут. – Так ты слыхал, что боярин говорит? Чем докажешь, что чист?

В это время к ним подошёл ещё один витязь.

– Вот они, ножички, – сказал он, показывая на ладони два широких, как ложки, клинка без рукоятей. – Один в донце кресла застрял, еле вынули, другой… ещё чуть – не в пряжку бы ремня, так бы в живот мне и угодил.

Боярин Крут осмотрел сияющее лезвие и опять повернулся к Волкодаву:

– Чем докажешь, что чист?

Тот вдруг ощерился, точно цепной пёс, надумавший сбросить ошейник:

– А вот этим мечом!.. У нас за клевету виры не спрашивают!..

Нет, не зря государь Глузд со спокойной душой оставлял дочери город. Юная кнесинка заставила расступиться дружину и во второй раз за одно утро бесстрашно развела готовых к убийству мужчин.

– Вы!.. – властно прозвучал её голос. – Лекаря сюда! Где Иллад?

– Вели, госпожа, чтобы не обижали сегванов, – сказал Волкодав. – Это не сегван на тебя покушался.

– А кто же? – спросил Крут.

– Никто, – сказал Волкодав. – Они называют себя «никто». Осмотри тело, и где-нибудь в потаённом месте, я думаю, увидишь помету… Знак Огня, только наизнанку.

– Тьфу, – плюнул Левый. – Нечего было ему шею ломать. Уж мы бы порасспросили…

Волкодав не ответил.

– Боярин дело говорит, – сказал Крут.

Волкодав усмехнулся одним углом рта, неприятно и зло:

– Счастлива земля, где не знают этих убийц…

– Сам-то ты откуда знаток выискался?

– Вот именно, сам, – сказал Лучезар.

Волкодав пропустил это замечание мимо ушей, а Круту ответил:

– Ты меня уже тридцать три раза висельником назвал. Кому же, как не мне, с убийцами знаться…

– Хватит! – притопнула вырезным башмачком кнесинка Елень. – Ступай, Лучезар. Купца обиходь, но, смотри, пальцем не трогай… Эй, где Иллад? А ты, Волкодав, сказывай толком. Какие такие убийцы?

– У них своя вера, госпожа, – сказал венн. – Они поклоняются Моране Смерти и думают, что совершают благодеяние, убивая за деньги. Он ничего не сказал бы на допросе, только славил бы свою Богиню за муки и смерть…

Кнесинка, не дослушав, оглянулась:

– Иллад! Где Иллад?..

Сделалось ясно, что всё это время она мало что замечала, кроме пятен на его рубахе.

– Ты ранен!

Волкодав пожал плечами:

– Это не те раны, которые помешали бы мне служить, госпожа.

Из-за меня, было написано у неё на лице. Из-за