Игорь Святославич - Сергей Алексеев

Между тем Святослав Всеволодович пока ничего о происшедшем не знал. Он возвращался на юг по Десне в ладьях с набранными в Вятичах воинами, и у Новгорода-Северского ему сообщили, что Святославичи втайне от него выступили против половцев. Святославу это было «нелюбо», но поделать он ничего не мог и продолжил путь к Чернигову. Здесь он и получил весть о поражении на Каяле. Выслушав Беловолода, Святослав прослезился и со вздохом сказал: «О любимые мои братья, сыновья и мужи земли Русской! Дал мне Бог стеснить поганых, но не удержать юности. Отворили ворота на Русскую землю! Воля Господня да будет обо всём. И как жаловался я на Игоря, так ныне жаль мне более Игоря, брата моего».

Чтобы не оставлять земли без князя и прикрыть их на случай вторжения, Святослав отправил в Посемье своих старших сыновей Олега и Владимира. Они и объявили жителям северских уделов о разгроме их князя. «И пришли в смятение города Посемские, и были скорбь и горе лютое, каких никогда не бывало, во всем Посемье, и в Новгороде-Северском, и по всей волости Черниговской: князья в плену, дружина в плену или перебита… Многие тогда отрекались душ своих, жалея князей своих». Скорбь, естественно, поселилась и в знатных домах. Такого поражения от внешнего врага не было давно — а может, не было вовсе: в плену на чужбине оказались пятеро Рюриковичей, многие боярские роды недосчитались своих членов. «Все князья… возопили с плачем и стенанием».

Святослав отправил весть к Давыду Смоленскому, с которым раньше сговаривался идти воевать Степь: «Мы говорили пойти на половцев и летовать на Дону, ныне же половцы победили Игоря и брата его с племянником. Так что приезжай, брате, постереги землю Русскую». Давыд со своей ратью спешно спустился по Днепру; пришли и удельные князья Киевщины. Войска соединились у Треполя, откуда Святослав и Рюрик прошли к Каневу, оставив Давыда и смолян. Ярослав Всеволодович в Чернигове собрал свои войска и готов был прикрывать Левобережье.

Узнав о приготовлениях русских князей, половцы, уже шедшие к рубежам Руси, отступили за Дон. Здесь ханы, по мнению летописца, «собрали весь язык свой», то есть всех сородичей, кочевавших от Дуная до Волги, и начали совещаться. Вскоре им стало известно о рассредоточении русских сил, а возможно, и о том, что смоляне не особо хотят сражаться на юге. Кончак предлагал: «Пойдем на Киевскую сторону, где перебиты братья наши и великий наш хан Боняк». Гза возражал: «Пойдем на Сейм, где остались жены их и дети. Готовый нам полон собран — возьмем без опаски». В конечном счете решили разделить силы надвое.

Кончак, очевидно, был под стать Игорю — так же честолюбив в планах и патетичен в речах. Он не оставил надежд захватить крупнейшие города Руси и теперь со своей ордой устремился к Переяславлю. Целый день половцы штурмовали город и наконец влезли на стену острога. Тогда князь Владимир Глебович повел дружину на вылазку, но не все решились последовать за ним. Половцы окружили князя и его воинов, но он сражался мужественно, пока не был ранен тремя ударами копий. Только тут горожане, вдохновленные отвагой князя, вышли из острога и отбили Владимира у врага. Отогнав половцев, тяжко страдающий от ран князь «утер мужественный пот свой за отчину свою».

Владимир отправил гонцов к Святославу, Рюрику и Давыду: «Половцы у меня, помогите мне!» Святослав, в свою очередь, тоже послал за смолянами. Те, однако, уже успели рассориться с князем и забунтовать. На вече они заявили: «Мы шли до Киева. Была бы здесь битва — бились бы. Нам ли иной битвы искать? Не можем этого — уже изнемогли». В итоге Святослав и Рюрик, не дождавшись Давыда, с подвластными князьями поплыли по Днепру к Переяславлю, а Давыд вынужден был увести свои полки обратно на север.

Кончак решил не испытывать судьбу — узнав о приближении Святослава, он повернул прочь от Переяславля, гоня многочисленный полон. Владимир торопил союзников, но они, раз задержавшись, за половцами не поспели. По пути степняки подступили к городу Римову. Слишком много горожан взошло на укрепления — два звена деревянной стены рухнули, открыв врагу дорогу в город. Часть горожан прорвалась за стены и отбилась от половцев на близлежащем Римском болоте, а всех прочих Кончак присоединил к своему полону. Не поспев за ним, Святослав и Рюрик повернули от Переяславля к Киеву{263}.

Между тем Гза вторгся в Посемье и подошел к Путивлю, где, рассказывает «Слово», дожидалась мужа Ярославна. Разорив окрестные села, Гза подступил к городу, но его успехи в итоге оказались скромнее, чем у Кончака: он смог лишь сжечь острог и с тем возвратился восвояси{264}.

В «Слове» за описанием разгрома Игоря и скорби Руси следуют два вставных эпизода, ранее, вероятно, бытовавших как отдельные песни: «Вещий сон» с последующим «златым словом» Святослава и «Плач Ярославны». Они сильно различаются по жанру и содержанию и столь же сильно выделяются из остального текста «Слова». Первый — публицистический призыв, причем голос князя незаметно сменяется голосом самого «песнотворца», называющего князей не «братьями», а «господами». Второй — лирическая песнь о потерянном муже, без всякого «политического» содержания.

Святослав, подобно героям многих былин, узнаёт о поражении двоюродных братьев благодаря сну:

А Святослав мутный сон видел в КиевеНа горах.«Ночью с вечера одевали меня, — рек, —Черными полотнами на кровати тисовой,Черпали мне синее вино, с горем смешанное,Сыпали мне колчанами поганых толковин[24]Великий жемчуг на лоно,Меня нежили.Уже доски без конька в моем теремеЗлатоверхом.Всю ночь Бусовы вороны[25] граялиУ Плесньска на оболони, где дебрь Кисаня[26]Понеслись они к синему морю».Сказали бояре князю:«Уже, княже, горе ум полонило.Се, ведь два сокола слетелиС отчего злата столаДоискаться града ТмутараканяЛибо же испить шеломами Дона.Уже соколам крылья подрезалиПоганых саблями,А самих их опуталиПутами железными.Настала тьма в третий день:Два солнца померкли ведь,Погасли столпа багряных два,И в море погрузились,И с ними молодые месяцы,Олег и Святослав,Тьмою оба поволоклись.На реке на Каяле тьма свет покрыла:По Русской земле простерлись половцы,Как барсово гнездо,И великое буйство хинам[27] подали.Уже понеслась хула на хвалу;Уже бьется нужда о волю;Уже свергнулся Див на землю.Се ведь готские красные девыЗапели на брегу синего моря,Звеня русским златом,Поют время Бусово,Лелеют месть Шаруканову.А мы уже, дружина, лишь ждем веселия».

Для историка здесь важно упоминание Олега и Святослава. Много было споров — почему названы именно эти два князя (точнее, князь и безудельный княжич)? Почему не упомянут Владимир? Под «четырьмя солнцами» в «Слове» бесспорно имелись в виду Игорь, Всеволод, Святослав и Владимир. Ответ, как представляется, довольно прост и печален. Ни Олег Игоревич, ни Святослав Ольгович после злосчастного похода в источниках не упоминаются ни разу. Очевидно, оба они так и не вернулись на Русь, умерев в половецком плену. Что же касается Владимира, то его судьба отличалась от судьбы Игоря и Всеволода, не говоря уже о безвестно сгинувших родном и двоюродном братьях. В плену юный путивльский князь все-таки женился на сговоренной за него ранее дочери Кончака.