Не гаси свет - Бернар Миньер

Вчера Лео вернулся около полуночи. Я спала. Он был мертвецки пьян, зажег повсюду свет, снял штаны и накинулся на меня. Я почувствовала духи и запах кожи другой женщины, почти такой же сильный, как смешанный «букет» водки с пивом. Он прошептал мне на ухо: «Веселого Валентинова дня… Я только что трахался с проституткой… она настоящая женщина… не то что ты…»

Кристина странно себя чувствует, у нее кружится голова, мутятся разум и зрение. Маска больше не пугает ее — скорее забавляет. Она хихикает. Нос-клюв веселит ее. А где же все остальное? Похоже на бракованное видео… Женщина потеряла всякое представление о времени. Ее тело утратило чувствительность, отяжелело. Она опускает глаза и видит свои соски, а все остальное расплывается, как в тумане.

17 мая. Неделя проходит за неделей. Как мне удалось продержаться так долго? Вчера вечером я нашла в Интернете историю Андромеды, подарившей свое имя нашей миссии.

Они наверняка выбирали наугад, но не ошиблись… У древних греков и вавилонян созвездие Андромеды олицетворяло богиню плодородия, у латинян она звалась Mulier Catenacta — «женщина прикованная». По легенде, молодую женщину приковали к утесу в открытом море, принеся в жертву чудовищу, но Персей освободил ее. А кто освободит меня?

30 мая. Начались бесконечные медицинские обследования. Врачи очень дотошны. Лео не решается меня трогать, знает: если по медицинским показателям отстранят меня, отстранят и его. У русских и американцев разный подход. В Штатах заболевшего члена экипажа заменяют дублером, а русские долго и тщательно подбирают команды, принимая во внимание симпатии, родство душ и взаимодополняемость, поэтому, если отстраняют одного, замене подлежат все.

Новое неожиданное ощущение: тело тает, как теплый воск. Оно перекатывается и течет по кровати, следуя за волнообразными движениями комнаты. Она слышит свой смех — странный, глухой, замогильный. Мозг раскалился, а руки и ноги заледенели. Она «выходит из своего тела» и парит над кроватью, а потом возвращается. Кристина поворачивает голову и видит сидящую рядом Мадлен. Сестра говорит: «Ну вот, теперь ты знаешь, сестричка, как это бывает… свидание через девять месяцев…» Кристине хочется плакать. Она всхлипывает, смотрит на потолок, а он вдруг начинает отдаляться со страшной скоростью, стены вытягиваются, удлиняются, их оконечности разбегаются на многие километры друг от друга. Сама же она становится маленькой, крошечной, как бывало в детстве, во время болезни, когда ее держали в постели из-за температуры.

10 июня. Сергей в ярости. Я не выдержала и доверилась ему, а он сказал, что набьет Лео морду, и признался, что у него давно появились такие подозрения. Сергей считает, что так дальше продолжаться не может, что необходимо найти какой-то выход, тем более что все в Звездном городке видят, в каком я состоянии. Он объяснил, что у него есть кое-какие… связи. Один из его кузенов работает на мафию, и он с ним поговорит. Я забеспокоилась — если с Лео что-нибудь случится, нас обоих отстранят. «Не волнуйся, я попрошу их не слишком усердствовать, ничего страшного с этим гадом Моки не случится…» Моки — прозвище, которое русские дали Лео. От французского «мокёр» — насмешник. Лео ведь обожает всякие шутки и розыгрыши…

Сервас резко выпрямился и перечитал две последние фразы. Затем он положил открытый дневник на серое покрывало и спустил ноги на пол. Встал, подошел к столику, взял ежедневник, полученный от Дегранжа, и начал быстро перелистывать страницы. Вот оно: «Моки, 16.30», «Моки, 15.00», «Моки, 17.00», «Моки, 18.00»…

«Попался, Моки!»

25 июня. Лео в госпитале. Его избили скинхеды. Обычно они нападают на цыган, африканских студентов или гомосексуалистов. Это случилось на выходе из стрип-клуба. У Лео несколько трещин в ребрах, ему выбили три зуба, но все это поправимо. Сергей ничего мне не говорит, но я уверена, что его кузен приказал своим головорезам «работать» аккуратно.

Я навестила Лео, но он не захотел со мною разговаривать — только посмотрел ненавидящим взглядом, чем ужасно меня напугал.

Она не сразу замечает, что поднялся ветер, взметнув вверх сухие листья, что животные бегут от невидимой опасности. Комната вдруг превращается в лужайку, продуваемую ледяным ветром, грозные тени затягивают небо и опускаются на землю. Ее охватывает тревога, она чувствует приближающуюся опасность. Хочет убежать. Как животное. Но не может. Она парализована, пригвождена к проклятой кровати в центре поляны. Пытается освободиться, оттолкнуть рукой лежащего на ней человека, получает пощечину, моргает, открывает глаза и с ужасом обнаруживает над собою гомункула, маленькое отвратительное существо, женоподобное, злое… Он не получает никакого удовольствия от того, что делает, смотрит не на нее, а прямо перед собой, в стену.

1 июля. В Москве очень жарко. Вчера мы с Сергеем ходили в Парк Горького. Там было полно посетителей: молодежь играла в пляжный волейбол, люди гуляли с детьми, студенты катались на велосипедах и скейтах, загорали, лежа на траве. К аттракционам и киоскам, торгующим едой, стоят длинные очереди… Говорят, парк скоро закроют на реставрацию и реконструкцию и он будет выглядеть не хуже Центрального парка в Нью-Йорке. Сергей предложил покататься на лодке, но я побоялась, что нас может случайно увидеть кто-нибудь из знакомых по Звездному городку. Что обо мне подумают, ведь Лео до сих пор в госпитале?

…Мы сидели на скамейке, и Сергей взял мою руку. На этот раз я его не оттолкнула.

3 июля. Вчера Лео выписали. Ходит он пока на костылях, но русские заверили, что скоро можно будет возобновить тренировки. Старт отложили на две недели, но русская медицина творит чудеса, так что все будет в порядке.

Как это ни странно, со мной он ведет себя почти нормально — возможно, случившееся чему-то его научило. Интересно, ему пригрозили? Велели оставить меня в покое? Он спросил, как в его отсутствие шла работа, и я объяснила, что его заменили дублером, дабы не терять время. «Правильно сделали, — одобрил он, — миссия — самое главное…» Лео даже не попытался тронуть меня, не сказал ни одного обидного слова, и я тоже сделала вид, что всё в порядке, как будто между нами никогда не происходило ничего ужасного. Лео ушел спать на диван, а назавтра даже пожелал мне удачного дня. Я ненавижу этого человека и глубоко его презираю. Он жестоко заблуждается, если думает, что может вернуть мою дружбу и тем более любовь. Но в одном я с ним согласна: мы должны сконцентрироваться на работе, только это сейчас и имеет значение…

Он выбрасывает в нее свое семя, наклоняется к самому уху и произносит скрипучим голосом:

— Я положительный…

— Что? — хрипит она, и он повторяет:

— Я ВИЧ-положительный…

Кристина чувствует, что улетает в бесконечный туннель, ее сердце замедляет ход, бьется все ре-же… как буд-то… сейчас ос-та-новится… вот сей-час… че-рез секун-ду-у-у-у-у…

4 июля. Случилось нечто ужасное… Мне кажется, что вокруг все рушится, что меня подстерегает безумие. Сергея сбила машина. Насмерть. Водитель скрылся… Я уверена, что за этим стоит Лео. Как он узнал, что нападение на него организовал Сергей? Неужели Лео сам был за рулем? Нет, не может быть, он наверняка кого-то нанял. Где он сейчас? Я целый день его не видела. Время за полночь. Не могу заснуть. Деревья вокруг дачи шумят на ночном ветру, я подхожу к окну, вглядываюсь в темноту. Никого, только тени ветвей на земле. И вдруг… Что это? В гуще леса сверкнула звезда…

Нет, показалось — или приснилось, там только мрак и ветер… Я снова замечаю вдалеке мигающий огонек. Это фонарик, кто-то идет по тропинке. Нервы взвинчены до предела, голова гудит. Я бросаюсь к входной двери, поворачиваю ключ в замке, возвращаюсь к окну. Свет приблизился, и я могу различить силуэт. ЭТО ОН… Быстро шагает через поляну. Внезапно тишину ночи разрывает крик: «Мила-а-а-а-а-а-а!!!» Я в ужасе, горло перехватил спазм, во рту пересохло. Что делать, что делать, что же мне делать?! Выхода нет…

Деревянные ступени жалобно скрипят, ручка двери яростно вращается. Он толкает створку, осознает, что она заперта, начинает трясти ее, яростно барабанит кулаками по филенке:

— Мила, открой дверь… ОТКРОЙ ЭТУ ЧЕРТОВУ ДВЕРЬ, НЕСЧАСТНАЯ ТЫ ИДИОТКА! ЖАЛКАЯ ДУРА! ТВАРЬ! ОТКРЫВАЙ!!!

Он наваливается плечом, но дверь не поддается. Наступает тишина… у меня сейчас сердце выскочит из груди. Ветер свистит, ветки стучат о крышу. Что он делает? Где он? В этот момент раздается звон разбитого стекла. Я кидаюсь к двери, пытаюсь вставить ключ в замочную скважину, но рука дрожит так сильно, что ключ падает на пол — о, черт! — я наклоняюсь, чтобы поднять его, распрямляюсь, поворачиваюсь, тяну на себя разбухшую створку… Тяну, тяну — сильнее, еще и еще. Дверь наконец открывается… Собираюсь выскочить за порог, и тут он обхватывает меня сзади, прижимается щекой к щеке: