Та, что стала Солнцем - Шелли Паркер-Чан

– Он умеет различать дельные предложения, – возразил Малыш Го.

– Или хочет, чтобы ты проиграл! Не будь глупой тыквой! Что вероятнее – что Чэнь болеет за твой успех или ждет, когда ты сделаешь ошибку?

– Какую ошибку? Ты всегда такого невысокого мнения обо мне, что мое поражение кажется тебе неизбежным? – громко возмутился Малыш Го. – Какое неуважение, Ма Сюин!

Глядя на его красивое, вспыхнувшее от негодования лицо, она вдруг почувствовала жалость. Те, кто его не знал, могли считать его сильным, но Ма он казался хрупким, как нефритовая ваза. Как мало людей готовы были отнестись к нему бережно, чтобы он не разбился.

– Я не это имела в виду.

– Неважно. – Малыш Го бросил полотенце в таз, обрызгав ее платье. – Прекрати высказывать свое мнение о том, что тебя не касается. Знай свое место и оставайся на нем. – Он бросил на Ма мстительный взгляд, словно она была раздражителем, от которого ему не терпелось избавиться, потом схватил свою одежду и вышел.

Ма шла из жилых комнат Первого министра с подносом, когда какой-то человек вышел из-за угла. Она попыталась увернуться, шагнув влево, тот человек шагнул вправо, и они столкнулись, одновременно вскрикнув. Увидев того, кто вскрикнул, Ма почувствовала, что ее обдало жаром с головы до ног. Монах, сидя на корточках, смотрел на нее снизу вверх; ему каким-то чудом удалось поймать падающий поднос. Чашки дребезжали. Единственный кекс закачался, потом шлепнулся на землю.

– Это ты их испекла? – Монах Чжу выпрямился и подтолкнул мыском дрожащую жертву столкновения. – Любимые кексы Первого министра! Тебя что-то беспокоит?

– Кто сказал, что я обеспокоена? – возмутилась Ма. Чжу был занят после возвращения из Лу; со времени ее неловкого разговора с ним она лишь мельком видела его фигуру в шляпе, бегущую по городу с одной встречи на другую. Теперь, снова встретив его, она ощутила дрожь странного нового чувства. Почему-то он подарил ей некую правду о самом себе, и она уже не могла ее не видеть: неестественный, пугающий накал его мечты. Она не понимала и не доверяла ему, но то, что она о нем знала, завораживало и притягивало ее, как мотылька к пламени. Она не могла отвести глаз от Чжу.

Чжу рассмеялся:

– Кто бы стал канителиться с такими вещами без веской причины? Очевидно, что ты стараешься создать для Первого министра хорошее настроение. – Но тут же притворство покинуло его лицо. Он был невысокого роста, поэтому они смотрели друг другу в глаза; и на мгновение между ними возникло шокирующее ощущение интимности, словно что-то внутри него прикоснулось к чему-то внутри нее. Он серьезно произнес: – Ты так усердно стараешься помочь Малышу Го. А он хоть это понимает?

Как получается, что он видит в ней человека, действующего по собственной воле, а все остальные видят всего лишь объект, выполняющий свою функцию? Это внезапно привело ее в ярость. Она горевала о своей жизни, как никогда раньше, и в этом виноват монах, потому что он придумал невероятную фантазию – мир, в котором у нее была свобода и возможность желать.

Она выхватила у него поднос, хоть в этом движении не было настоящей резкости, как ей бы хотелось.

– Можно подумать, что ты знаешь, сколько в это нужно вложить усилий!

За мгновение до того, как маска притворства снова опустилась на его лицо, ей показалось, что она увидела понимание на его маленьком лице, похожем на цикаду. Этого не могло быть в действительности, абсурдно было думать, что мужчина способен сочувствовать женщине, но почему-то этого оказалось достаточно, чтобы гнев растворился в приливе боли. Ей стало так больно, что она задохнулась. «Прекрати так со мной поступать! – подумала она, страдая, потом повернулась и убежала. – Не заставляй меня хотеть чего-то желать».

Она уже прошла половину коридора, когда кто-то схватил ее и утащил за угол. К ее облегчению, это оказался всего лишь Сунь Мэн, его глаза блестели и были почти серьезными.

– Ты довольно хорошо ладишь с этим монахом, сестра. Но помни, что он на стороне Чэнь Юляна.

– Он не такой, как Чэнь Юлян, – задумчиво ответила Ма.

Сунь искоса взглянул на нее:

– Ты так думаешь? Но на кого бы он ни был похож, он был бы никем без Левого министра. Не забывай об этом. – Он запустил зубы в кекс и невнятно произнес: – Я думаю, ты ему нравишься.

– Что? Не будь идиотом. – Ма вспыхнула, так как память услужливо напомнила ей то жгучее очарование, которое она почувствовала, когда узнала о мечте Чжу. Против ее воли он подарил ей новый смысл жизни в этом мире, осознание мечты, и ее неспособность подавить его наполняло ее стыдом и отчаянием. – Он же монах.

– Не обычный монах, это уж точно, – сказал Сунь, энергично прожевывая кекс. – Я недавно видел, как он руководит тренировкой. Он сражается как мужчина; и кто скажет, что думает не как мужчина? А, ладно. Не волнуйся, я не скажу Малышу Го.

– Я не сделала ничего такого, чтобы Го Тяньсюй мог плохо подумать обо мне!

– Ах, Инцзы, успокойся. Я просто тебя дразнил. – Сунь рассмеялся и обнял ее за плечи. – Он не ревнивый. Посмотри, я всегда тебя обнимаю. А ему всегда это было все равно.

– Только потому, что ты такой красивый, и он думает о тебе как о сестре, – парировала уязвленная Ма.

– Что? Ты хочешь сказать, что я напрасно проливал столько крови, стараясь сделать его моим побратимом? – Притворно печальное выражение исчезло с лица Суня так же быстро, как появилось. – Эй, Инцзы, ты же знаешь, что побратимы друг с другом делятся всем! После свадьбы… – Он выразительно пошевелил бровями.

– После какой свадьбы? Что за ерунда!

– Как, невеста ничего не знает? Малыш Го сказал мне, что вы поженитесь после того, как он возьмет Цзянькан. Траур по генералу Ма к тому времени закончится. Я думал, вы должны были обсудить это вчера вечером.

– Нет, – ответила Ма. Ужасная тяжесть навалилась на нее. – Вчера вечером я попыталась дать ему совет. – Она представить себе не могла, как будет жить под такой тяжестью всю оставшуюся жизнь. Она пыталась уговорить себя, что привыкнет; что это всего лишь шок от перехода от одной фазы к другой. Но теперь, когда свадьба стала такой близкой, она показалась ей похожей на смерть.

– А чего ты боишься? – с удивлением спросил Сунь. – Ты беспокоишься, что не подаришь ему сына? Тебе все хорошо удается, ты родишь сына очень быстро. Он бы с тобой хорошо обращался, если бы ты смогла родить пару сыновей; ты