Хозяйка Рима - Кейт Куинн

— Смотри, куда идешь! — Она грубо оттолкнула меня и прошла мимо.

— Достопочтенная Лепида?

— Да, а что?

Она повернулась и впервые посмотрела мне в глаза. Я убрала с лица покрывало. Она тотчас пошла красными пятнами, я же ощутила неестественное удовлетворение от того, что на мне новое платье из шелка янтарного оттенка, украшенное по подолу каймой золотой вышивки.

— Тея? — Ее взгляд скользнул к янтарным бусам у меня на шее, к топазам в моих ушах, к небольшой золотой диадеме, которая удерживала мою прическу. — Что ты здесь делаешь?

Мне было видно, как завертелись мысли в ее голове, точь-в-точь как спицы колесниц на бегах.

— Я здесь работаю, — ответила я и махнула рукой, чтобы ей стали видны золотые перстни на моих пальцах. — А тебя какими судьбами занесло в Брундизий?

— Я приехала проведать пасынка. Он только что вернулся из Германии. Впрочем, это тебя не касается.

— Но Павлина сейчас нет во дворце! — Я тряхнула головой, и серьги в моих ушах заплясали, играя гранями топазов. Мне ничуть не было стыдно, что изнутри меня душило злорадство. — Насколько мне известно, он отбыл по делам в казармы преторианской гвардии и вернется лишь завтра.

— А откуда тебе это известно? И что вообще ты делаешь во дворце, Афина? — Лепида одарила меня колючим взглядом и гордо вздернула подбородок. Мы с ней уже начали привлекать к себе взгляды, и она поспешила понизить голос.

— Префект Норбан близкой друг самого императора, и если он услышит, как ты разговариваешь со мной…

— Ну и что? Павлин и мой близкий друг тоже. Так что, думаю, он простит меня…

Я воспользовалась своим ростом, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. Надо сказать, что и сейчас этот трюк сработал столь же хорошо, что и в прошлом. Если даже не лучше, потому что на этот раз мое платье не уступало в роскоши ее наряду, а украшение были даже дороже, чем у нее.

— Что же касается императора, то он простит мне что угодно. Кстати, ты случайно не к нему направляешься? К сожалению, сейчас он занят, изучает планы строительства новой гавани. Быть императором — значит, почти не иметь свободного времени, — я даже притворно вздохнула в знак сочувствия. Полная матрона в сиреневом шелковом платье покосилась в нашу сторону и, прикрыв рот ладонью, что-то прошептала своему супругу. — Быть в постоянных заботах, в постоянных трудах. Впрочем, нашего императора это, похоже, не слишком тяготит. Так что, тебе лучше прийти завтра.

С этими словами я развернулась, как будто и впрямь собралась идти дальше.

В следующий миг мне в руку впились острые ногти.

— Что ты хочешь этим сказать! Можно подумать, ты знакома с императором.

— Представь себе, что знакома. Более того, он мне предан, — я улыбнулась. Каждое мое слово было подобно острой стреле и каждое било в цель. Я нарочно повысила голос, что окружающие слышали наш разговор. Кое-кто из стоявших в стороне ликторов покосился на нас. — Как, неужели ты не слышала? Афина, новая певчая пташка нашего императора. Она же его новая возлюбленная! — Я резко развернулась, колыхнув складками дорогого наряда. — Между прочим, это я.

Лепида позеленела от злости. Раньше я ничего подобного не видела, и потому наблюдала за ней с неподдельным интересом. Лицо Лепиды напоминало незрелый сыр. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, затем снова закрыла, и так еще пару раз, как будто потеряла дар речи. Впрочем, я так и не дала ей ничего сказать, ибо вытащила свою последнюю и самую острую стрелу. Теперь уже все, кто находился в атрие, не стесняясь смотрели в нашу сторону.

— Более того, когда император удалится на лето в свою виллу в Тиволи, он, между прочим, возьмет с собой и меня.

Я вновь одарила мою собеседницу улыбкой. Лепида застыла на месте, хватая, словно рыба, ртом воздух.

— Можешь зайти ко мне разок, пока я еще здесь и не уехала в Тиволи. Думаю, нам есть, что сказать друг дружке. Кстати, тебе нет нужды стесняться по поводу того, что идешь в гости к певичке и рабыне. Я уже привыкла принимать высокопоставленных посетителей. А пока желаю тебе приятно провести день, Лепида Поллия.

О, чудный миг! Нет, это действительно был чудный миг. Увы, стоило мне выйти из стен дворца на улицу, как моя радость тотчас уступила место сомнениям.

Да, император берет меня с собой в Тиволи. Куда обычно не приглашал никого.

Но почему?

— Решил одарить меня на прощанье? — спросила я как-то раз, проложив себе дорогу сквозь толпу слуг, рабов, секретарей, которыми обычно кишела его библиотека. Если его прощальный подарок окажется щедрым, возможно, я смогу выкупить у Ларция свободу.

— Я пока не прощаюсь с тобой, — ответил император равнодушным тоном, запечатывая какой-то документ и передавая его рабу. — Я намерен взять тебя с собой на лето в Тиволи. Мы уезжаем через пять дней.

Я застыла на месте, открыв от удивления рот. Подозреваю, что вид у меня в тот момент был довольно комичный. Домициан оторвал глаза от своих свитков и посмотрел на меня едва ли не с раздражением. Однако уже в следующий миг поднялся из-за стола, обошел рабочий стол и, шагнув ко мне, одарил теплой и искренней улыбкой, что бывало нечасто.

— Нет, Афина, я не шучу.

С этими словами он взял меня за руку, чем снова несказанно меня удивил. За исключением мгновений «постельной борьбы», он почти не прикасался ко мне. Домициан поднес мои пальцы к губам, как будто собирался их поцеловать, однако неожиданно наклонился и впился зубами в мякоть моей ладони.

— Много вещей с собой не бери, — сказал он и вернулся к своим документам, как будто ничего не произошло, принялся диктовать секретарям письма. Сопровождаемая ошеломленными взглядами всех, кто стал свидетелем этой сцены, я словно сомнамбула вышла из таблинума и тотчас столкнулась нос к носу с Лепидой.

Впрочем, я даже не стала останавливаться, ибо взгляд мой был устремлен не на нее, а на небольшой красноватый полумесяц на подушечке моей ладони. В солнечном свете он был уже почти неразличим.

Нет, похоже, мне действительно пора поторопиться домой. Если я через пять дней уезжаю в Тиволи, то времени на сборы у меня в обрез.

Глава 18

— Интересно, что делает такой всемогущий сановник, как префект претория Норбан, сопровождая любовницу своего начальника к ее господину? — поддразнила Афина. — Надеюсь, это не понижение в должности?

Павлин рассмеялся.

— Надеюсь, я пока единственный, кому император доверяет сопровождать его метрессу, не опасаясь, что по пути я попробую тебя соблазнить, — игриво ответил он. В сиреневом платье, с лазурными гребнями в темных волосах, Афина сидела, откинувшись на подушки за темно-фиолетовым пологом императорского паланкина, который несли шестеро нубийских рабов с каменными лицами, — живое воплощение императорской возлюбленной. Павлин ощутил легкий укол зависти, ведь он имел возможность наслаждаться ее обществом задолго до императора. Впрочем, Домициану вряд ли об этом известно. Павлин поспешил прогнать от себя эту крамольную мысль и направил своего скакуна к императору. Дорогу для них расчистили загодя, и роса уже высыхала на траве. Положив на плечи копья, вверенная ему когорта преторианцев бодро шагала позади него, шутливо поругивая весеннюю грязь под ногами. Воины были довольны не меньше, чем гарцующий на скакуне Павлин, тем, что тронулись в путь таким замечательным, ясным, солнечным утром.