Прощаю себе. В 2 тт. Том 2 - Лууле Виилма

Сверхтребовательность женщины-педагога вынуждает ее заниматься каждым ребенком индивидуально, а также выстраивать детей по умственным способностям, что вызывает в ученической среде злобное соперничество. Женщина-педагог стремится проникнуть в мысли каждого ребенка, чтобы направить их в верное русло. А верное русло – это, увы, то, как она мыслит сама. Она не замечает, что все больше говорит одно, думает другое, а делает третье – и полагает, что никто этого не замечает. А если кто и видит, то виновным всегда оказывается кто-то третий, хотя бы государство.

Дети помладше позволяют собой помыкать, а те, кто постарше, начинают протестовать, поэтому манипулировать ими труднее. Ребенок, который старается во всем угодить учителю, может так и остаться прямодушным простачком, чьей наивностью злоупотребляют. Такая опасность особенно угрожает ребенку, чьи родители занимают высокое положение в обществе. Страх автоматически порождает у человека зависть к тому, кто лучше его. А зависть – наиболее жестокое оружие.

Сверхтребовательная учительница к концу урока устает, да и дети становятся вялыми. Другому учителю несладко приходится с этим классом на следующем уроке, ибо дети отупелые, несообразительные, равнодушные, апатичные, глупые. Встречаются дети, которые не смиряются с подобным ограничением свободы. Обычно это мальчишки, которые мешают вести урок и озорничают без устали как в начале, так и в конце урока. Если бы учительница хоть раз за урок рассмеялась шутке озорника, то миссия мальчишки была бы выполнена – он пробудил бы класс к жизни. Тогда обучение не губило бы детей духом крепостничества. К сожалению, таких детей порицают.

Учителя не желают, а затюканные одноклассники не способны видеть того, что из озорников вырастают наиболее предприимчивые люди, ибо они не позволяют истребить свою самобытность. Один незлобивый нарушитель дисциплины превращает жесткий порядок в гибкий порядок, который придает классу живость и свободу. Это сплачивает класс в единый коллектив единомышленников. Дети, свободные душой, плохими не становятся. Но если они оказываются в плену у жесткого порядка, то становятся.

Чем меньше это осознается учителями, тем сильнее они наказывают нарушителей дисциплины и тем сильнее разрушают классный коллектив. В результате у всех детей крепнет протест против принуждения. Вместо того чтобы побеседовать с сорванцом по душам, пытаясь его понять, от неприятного ребенка стараются избавиться. И частенько избавляются, но общая враждебность от этого не уменьшается, поскольку борцов за свободу любят. Особенно любят те, кто сами боятся бороться за свою свободу и изображают из себя хороших детей.

Мне, как, видимо, и Вам, доводилось знавать женщин-педагогов, которые отличаются от типичного учителя тем, что они с любовью относятся к задиристым сорванцам и тем самым навлекают на себя недовольство коллег. Таким учителям живется трудно, так как внешне они потворствуют беспорядку. Масло в огонь подливает превратное понимание в среде учеников, и злонамеренные ученики в оправдание своих выходок начинают придираться, мол, почему одному можно, а другому нет. Добродушный весельчак и недоброжелательный насмешник, произнося одни и те же слова, оказывают на слушателей прямо противоположное воздействие. Лишь учитель, обладающий чувством собственного достоинства, понимает различие, и его веское слово становится законом, который уважают как дети, так и взрослые.

Испуганный учитель не владеет этим искусством, хоть и является хорошим специалистом в своей дисциплине. Многие из таких учителей уходят поэтому из школы. Они боятся насилия и своим страхом провоцируют рост насилия по отношению к себе и другим, подобным себе. В интересах общего спокойствия агрессивным ученикам делаются поблажки, однако страх вызывает еще большее насилие.

Возрастание ученического насилия во всем мире указывает на рост злобы, причиной которой является принуждение. Ребенок – это зеркальное отражение семьи, выразитель лицемерия взрослых. Взлет детской агрессивности говорит о том, что пусть лучше ребенок недополучит образования, чем принуждать его к учебе. Хотя впоследствии недоучка и винит в своей глупости родителей, школу либо общество, однако его злоба выражается в простом праве кулака. Своей глупой головой он не способен выдумать месть получше. А если этот же ребенок, загоревшись желанием превзойти других, приобретает техническое образование, то он начинает вынашивать в душе необъяснимое желание мести, и его умный мозг изобретает оружие массового уничтожения. Тогда уже поздно будет размахивать перед ним духовными ценностями.

Ребенок, познающий духовные ценности с первых лет жизни, душою тянется к знаниям. Обретя высшее техническое образование, он также может изобретать сложнейшие машины, однако он не становится разрушителем. Его уравновешенный дух свободен. Его духовность и вдохновенность продвигают жизнь вперед. Но и эти дети растут не в вакууме. За их воспитание несут ответственность – в порядке очередности – прежде всего родители, затем учителя и далее уже более широкий круг людей, т. е. общество, а не в обратном порядке. Время диктует потребность в высококвалифицированных специалистах в области общения. Увы, подобные специалисты выходят не из стен вузов. Они появляются чаще всего на духовном поприще, где занимаются поисками и обретением себя.

Мы рождаемся, чтобы постичь сущность жизни. Поскольку основная часть информации поступает к нам посредством зрительного восприятия, то необходимо, чтобы учителем был человек, который видит жизнь лучше. Кто же это такой? Мужчина. Именно он обладает совершенным видением и способен видеть значимость вещей. О катастрофическом дефиците учителей мужского пола ведется много разговоров, однако если потребность в них не будет осмыслена, то одни разговоры ничего не изменят. Мужчины вынуждены покидать школу из-за ее феминизации, из-за женского засилья. Большинство учителей составляют женщины, и поэтому в школах царит женское видение мира, которое не годится для воспитания из мальчиков мужчин.

Каков же учитель-мужчина? Возьмем, к примеру, тип учителя, о котором создано больше всего анекдотов. Замухрышка-очкарик, лысый и старый, столь же старый, как и видавшее виды само здание школы. Но какое значение имеет возраст их обоих?! Важно то, что ни школу без него, ни его без школы представить невозможно. Пережив все времена и не переставая учить детей, он воплощает собой местную историю. Он знает все, о нем же не известно ничего. Его жена – отзывчивый человек с небольшим кругом общения, а его дети незаметно стали взрослыми и, как слышно, выбились где-то в люди.

Сам же он приходит каждый день на каждый урок со сверхточной пунктуальностью, словно в святилище, и заканчивает урок минута в минуту, проявляя тем самым уважение к своим ученикам. У детей нет такого чувства, словно они никчемные, из-за которых учителю приходится тратить свое драгоценное время. Такой учитель смолоду уважительно относится к учебным программам, но всегда привносит что-то свое без ущерба для программ. В самом начале урока он объясняет своим мальчишкам, какая прекрасная возможность получения новых знаний им сейчас откроется. Он тысячи раз произносит одно и то же, но разным детям – поэтому его восторженность всегда различна, хотя никто, кроме него самого, этого не понимает.

Лишь тот, кому приходится выступать перед разными аудиториями, знает, что точного повторения никогда не бывает. Повторяться может лишь принципиально одинаковое. Мальчики воодушевляются, с рвением берутся за дело, и тут старый учитель как бы мимоходом роняет, что ему необходимо на время отлучиться. Он напоминает мальчикам, чтобы к концу урока задания были выполнены, и исчезает. Мальчишки чувствуют, что приказ – закон, но не принуждение.

Мальчишкам известно, каким сверхважным делом время от времени занимается их учитель, и они заговорщически прыскают в кулак. Они знают, что за углом находится маленькая уютная забегаловка, откуда мужчины выходят с блеском в глазах. Не иначе как за блеском он туда и отправляется. Никто из них скорее всего не понимает, что между делом учитель учил их даже правильному употреблению алкоголя.

Перед концом урока учитель снова на месте, и у всех задачи уже решены. У каждого они решены по-своему, поскольку всем была дана свобода выбора. Один умный мальчик, знающий предмет, решил рациональнее, быстрее всех. Другой пошел более длинным путем, так как в его знаниях были пробелы. Третий изрядно поломал голову, но все же решил и счастлив безмерно. Четвертый списал начало у первого, но дальше тот не позволил, и пришлось выкручиваться самому. Кое-что он все-таки сделал. Пятый и шестой ударились в спор, отстаивая каждый свою правоту, но в конце и они достигли соглашения. Седьмой взял ответ неизвестно откуда, во всяком случае не с помощью рациональных рассуждений, однако и не списывая. Ответ пришел сам. И так далее.