Прощаю себе. В 2 тт. Том 2 - Лууле Виилма

Чем больше Вы успокаиваетесь, тем больше замечаете, что дела выстраиваются по порядку как бы сами собой. Причем выстраиваются самым оптимальным образом. Руки и ноги обретают движения, при которых ничто не валится из рук, ничто не задевается и не раздражает. Телефон звонит в подходящее время, необходимое подручное средство возникает в нужный момент, никакой бессмысленной суеты. Исчезает чувство времени, и все двигается, как на конвейере. Если случается, что требуется делать два дела сразу, появляется кто-то и спрашивает: «Помощь нужна?» Вы без стеснения говорите, что нужна, хотя прежде Вы всегда из вежливости отказывались: «Ну что ты!» Даже очень рациональный человек, который всегда спрашивает: «Что я должен делать?», теперь с готовностью интересуется: «Чем я могу помочь?»

Вы продолжаете заниматься делами и скорее всего ощущаете, что делаете это с удовольствием. Ноги не гудят, подошвы ног не горят, руки не болят, голова ясная, даже голод не ощущается, силы не истощаются. Да и с чего бы им истощаться, если всякий раз, когда Вы говорите: «Мне надо», в Вас вливается жизненная сила. Когда душа довольна, то тело и подавно.

Кто сумеет помочь себе в большой беде, для того в следующий раз такая же ситуация бедой не покажется. Если люди, попавшие в малую беду, поняли бы, что эта беда им нужна, то последовательное возрастание жизненных тягот не воспринимались бы как беда, а воспринималось бы как нормальное движение от простого к сложному. Отрицание негативности, абсолютизация внешнего материального блага суммируются в лавину. В ком нет зла, тому природа не преподносит сурового урока. А зло возникает тогда, когда плохое прячут за внешне хорошим и изо всех сил стараются доказать, что его нет. Зло также нуждается в освобождении.

Сай Баба учит: «Счастье обретаешь, когда забываешь, что другие причиняли тебе зло, и забываешь, что сам делал другим добро». Столь простую великую истину может изречь человек с чистой душой, которому важно, чтобы его язык был понятен ученикам, ибо наставляет он людей, желающих исправить свое умонастроение и не стыдящихся простоты и искренности.

Человек, именующий себя культурным, желает блистать умом. Он шлифует свой ум, точно бриллиант, придавая ему все большую ценность, однако подлинной ценности этого бриллианта он не сознает. Сознает тот, кто мыслит сердцем, ибо так обретается разум.

Беседуя с рациональными, рассудочными людьми, я от всей души стараюсь говорить так, чтобы мои слова через разум достигали сердца, находили там созвучие и вновь возвращались в разум, обретая способность создавать новое качество жизни. Я могу выкладываться по максимуму, а что из моих знаний с Вашего дозволения будет допущено до Вашего сердца через возведенные разумом баррикады – решать Вам.

Кто гордится своими знаниями, тот, вероятнее всего, и не догадывается о потребности прочувствования – в этом случае признание своих ошибок становится невозможным. Так, зло, таящееся за кажущимся добром, вырастает до критических размеров и материализуется в болезнь – его же продолжают именовать добром, а человека – невинным страдальцем. Согласно укоренившемуся мнению, хороший человек всегда становится жертвой враждебных происков. Хорошие люди не понимают следующего: не важно, кто способствовал болезни, важно, в чем состоит причина болезни.

Причина болезни – плохая мысль – заключена в самом человеке. Она подобна магниту – чем дольше мысль крутится в душе, тем более нагнетается ситуация, когда должен явиться некто и причинить думающему зло. Незримая плохая мысль создает невидимого врага, в отношении которого человек взвешивает: простить или нет? Логический разум зачастую говорит, что этого прощать не следует и даже нельзя, иначе возникнет ощущение безнаказанности и зло лишь возрастет. Так, борец за справедливость на протяжении всей своей жизни носит в душе образ заклятого врага и никак не поймет, отчего сам болеет.

По логике вещей, заболеть должен был заклятый враг, ведь это он причинил зло. Такова научная, она же материалистическая, логика. Невидимость нельзя доказать научным способом, она доказывает себя сама и, как водится, таким образом, что с научной точки зрения можно утверждать: «Нет, это невозможно». Наука пытается восполнить пробелы, ссылаясь на исключения. Потребуется много времени, прежде чем новое научное открытие докажет, что исключение на самом деле являлось закономерностью. Кто поверил своему сердцу, тот поступил правильно, даже если не ведал ни о каких научных открытиях.

Цепляние за свою положительность исключает возможность научиться мыслить сердцем. Это, в свою очередь, исключает видение собственных ошибок и желание признать, что в людях мы видим себя.

В каждом человеке живет потребность прощать, потребность освободиться от плохого. Потребность эта столь же стара, как и человечество. «Я прощаю тебя за причиненное мне зло», – так обычно понимается суть прощения.

Но человечество развивается. Интеллигентный человек говорит: «Да, я знаю, что должен простить, и я прощаю, но что это дает? Человека все равно не переделаешь». Прощением он сделал бы благо себе, но этого он не знает, ибо наукой это не доказано. Стать искренне сердечным и рассудительным ему мешает ум. Ум погубит умного, если тот не осознает, что в понимании жизни он ничем не отличается от пещерного человека.

С повышением уровня развития из-под гнета ума все чаще прорывается подсознание, давая знать хозяину, что законы развития от Бога и их необходимо соблюдать. Ход развития учит искать причину и следствие в самом себе.

Повышение качества жизни диктует необходимость и более совершенного отношения к прощению. Это означает, что нужно не прощать обидчика за то, что он причинил зло, а нужно просить у него прощения за то, что своими плохими мыслями Вы спровоцировали его сделать Вам плохо. Большинство преступлений рождается именно так. Преступнику нужно простить то, что у него отсутствует самоконтроль, отчего он среагировал на провокацию животными инстинктами. Он мог бы быть умнее и не делать этого. Простите и себя за то, что, в принципе, Вы – такой же, как и он.

Обидчика следует поблагодарить от всей души за то, что он раскрыл Вам глаза и дал возможность приступить к искуплению растущего долга кармы. Без его вмешательства Вы остались бы незрячим. И в завершение нужно попросить прощения у своего самого верного друга, пребывающего в терпеливом ожидании, – тела – за то, что своей глупостью причиняли ему страдания.

В ходе освобождения стрессов Вы мало-помалу начинаете постигать, что есть хорошо и что есть плохо, а по отдельности они не существуют. Начинаете понимать различие между благим поступком и благодеянием. Истинное благодеяние забывается быстро. А благо, творимое с тем расчетом, что когда-нибудь, когда я окажусь в беде, мне тоже помогут, запоминается и со временем требует все большей платы за услугу. Беда еще не нагрянула, а хороший человек жалуется, что он всегда всем делал добро, а ему никто добра не делает. Так хороший дающий превращается в плохого мздоимца, постоянно всем напоминающего, что они перед ним в долгу. А еще хуже, если ради своего доброго имени он держит претензии при себе.

Прощение, идущее от сердца, превращает несчастливое прошлое в счастливое будущее.

Об обучении и учебе

Все люди желают быть хорошими и творить добро. Все, что делается, является приобретением житейского опыта, т. е. учебой. Кто считает себя глупым либо верит тем, кто считает его глупым, тот старается проявить себя хорошим в учебе. Кто отучился и считает себя достаточно умным, тот делает доброе дело, обучая других. Родитель учит ребенка, и это естественно. Мы не спрашиваем, есть ли у родителя на это полномочия. Когда мы вверяем обучение ребенка взрослому, мы желаем быть уверенными в том, что у учителя есть соответствующий документ. А когда некий взрослый желает обучать других, то у него должны иметься уже особые документы. Мы, испуганные люди, верим бумажке, но не верим человеку. Бумага – это то, за что можно зацепиться, если мы намерены призвать другого к ответу. Вначале обязываем, затем призываем к ответу. Испуганный человек всегда норовит браться не с того конца.

Лучшим учителем для умного является глупый, у которого нет никаких бумаг, удостоверяющих его право на преподавание. Умный, который это сознает, становится рассудительнее, ибо он мог бы добиваться справедливости, однако отыскал жизненную истину и ее распознал. Так что все мы являемся учителями и учениками в большой школе жизни, одну часть которой составляют всевозможные учебные заведения. Становись мы все смелее, у нас отпала бы потребность в подобных учебных заведениях. Замена мрака страха на духовный свет открыла бы нам мудрость Всеединства в той мере, в какой мы способны эту мудрость использовать. К сожалению, наши страхи растут, поэтому учеба нам дается труднее.

Кто старается проявить себя в учебе с хорошей стороны, тот учится для родителей и учителей. Возможно, он так никогда и не догадывается, что явился на свет учиться для себя и удовлетворять собственные потребности. Даже если искренне сожалеет о своей невежественности.