Дзержинский. Кошмарный сон буржуазии - Мартын Лацис

Р. П. Катанян

Отеческая забота

Катанян Рубен Павлович – в 20-е годы на ответственной партийной, дипломатической и юридической работах.

Феликс Эдмундович очень любил детей. Однажды произошел такой случай. Была арестована банда грабителей, считавшаяся долгое время неуловимой. Секрет этой неуловимости заключался в том, что каждый из бандитов имел при себе мальчика-оруженосца. Когда бандиты шли на «дело», мальчики следовали за ними в некотором отдалении и должны были передавать оружие по первому их требований. Если бандитов задерживали, они делали вид, что совершают прогулку. Не обнаружив оружия, чекисты за отсутствием улик отпускали их.

Однако оперативные работники раскусили, в чем дело, и арестовали банду вместе с оруженосцами. И тогда на коллегии ОГПУ встал вопрос: как быть с малолетними помощниками бандитов? Я категорически возражал против направления ребят в исправительно-трудовые лагеря, указывая, что единственно разумным было бы применение к ним воспитательных мер. С этой целью, на мой взгляд, следовало бы ОГПУ создать специальное учреждение. Но некоторые из членов коллегии не согласились со мной.

Так мы ни до чего не договорились, и вопрос о малолетних преступниках был перенесен.

На следующее заседание кроме заместителей председателя и прокурора ОГПУ явился председатель ОГПУ Феликс Эдмундович Дзержинский. Он принял участие судьбе арестованных мальчиков и всецело присоединился к точке зрения прокуратуры.

Тогда-то и решили организовать под Москвой исправительно-воспитательную колонию для малолетних. Она называлась коммуной и была полузакрытого типа, без вооруженной охраны, без внешних признаков принуждения, с широким самоуправлением. Коммуне было присвоено имя Феликса Эдмундовича. Причем сделано это было в отсутствие Дзержинского, иначе он воспротивился бы этому.

Болшевская коммуна имени Ф. Э. Дзержинского сыграла исключительную роль в перевоспитании малолетних преступников.

Когда крестьяне узнали, что близ их села организуется коммуна, в которой будет находиться молодежь, связанная с преступной средой, они решили протестовать и послали к Дзержинскому специальную делегацию. Феликс Эдмундович принял ходоков. Они просили перенести коммуну в другое место, так как опасались, что несовершеннолетние правонарушители обворуют их и развратят местную молодежь.

Дзержинский долго беседовал с крестьянами и просил их передать всем односельчанам, что он будет лично наблюдать за коммуной, не допустит никаких беззаконий и, в случае чего, закроет коммуну.

Делегация уехала и о результатах переговоров доложила односельчанам, которые решили несколько повременить и посмотреть, «во что выльется, – как выразился один из крестьян, – вся эта петрушка».

Через месяц-другой они успокоились. Коммуна завела у себя мастерские, которые принесли большую пользу крестьянам.

Им необходимо было где-то ремонтировать свой сельскохозяйственный инвентарь. А тут мастерская под рукой.

К колонистам присматривались и старики и молодежь. Видят – ничего, с ними жить можно. Когда же в коммуне стали устраиваться спектакли, танцы и показ кино, тогда вся сельская молодежь открыто перешла на сторону коммуны. Не поступало ни одной жалобы на безобразия, хулиганство, а тем более на пропажу имущества. Село признало своего соседа.

Феликс Эдмундович часто бывал в гостях у колонистов. Его беседы с ними отличались большой задушевностью. Впоследствии по настоянию Дзержинского и под его непосредственным руководством была создана целая сеть детских исправительных учреждений, подобных Болшевской коммуне. Доказывая необходимость этого, Феликс Эдмундович говорил:

«Борьба с детской безнадзорностью – есть средство искоренения контрреволюции… Забота о детях является одним из важнейших вопросов республики…»

Так мог рассуждать только большой человек, ибо любовь к детям – это первый признак человеческого величия.

В. В. Овсеенко

Он умел привлекать к себе людей

Овсеенко Владимир Владимирович – инженер-энергетик.

Москва. Зима 1921/22 года. Хотя гражданская война закончилась и лишь последние всполохи ее догорают на Дальнем Востоке, положение страны трудное. В столице – холодно и голодно; топлива не хватает. Моя мать работает в госпитале фельдшерицей; там же мы и живем в маленькой комнате, рядом с больными. Она и сама часто болеет. Сказываются годы гонений за участие в революционной работе, скитаний, длительные поездки на фронт за ранеными… Очень скудно у нас и с питанием. Но мы не теряем бодрости. Война окончена. Страна начинает подниматься из руин, у матери есть любимая работа и я; у меня – она, учеба и комсомол.

Однажды мать мне сказала:

– Володя, сегодня мы пойдем к товарищу Дзержинскому; будь свободен к концу дня.

По рассказам матери я знал, что с Феликсом Эдмундовичем она впервые познакомилась в 1904 году в эмиграции в Кракове. В 1905 году, работая в Военно-революционной организации РСДРП, она вновь встречалась с Юзефом – одним из руководителей подпольной организации Социал-демократии Королевства Польского и Литвы и активным деятелем Варшавского комитета ВРО.

В ответ на предложение матери пойти к Феликсу Эдмундовичу я стал отнекиваться, хотя мечтал увидеть легендарного Юзефа. Он давно стал моим героем. Но мне, 15-летнему комсомольцу, казалось, что председателю ВЧК, день и ночь занятому борьбой с врагами революции, будет не до нас. Все же желание увидеть его преодолело застенчивость.

…Вот мы у заснеженного Кремля. Идем мимо манежа к будке у Троицких ворот. Пропуска нам уже заказаны. Проходим охрану и – вверх по Троицкому мосту. Поднявшись, идем направо, в сторону Большого Кремлевского дворца, до арки; под аркой входим в корпус напротив этого Дворца; два марша ступенек – и мы на втором этаже; затем попадаем в длинный коридор, в самом его конце – квартира Дзержинских.

Нас встречает красивая, черноволосая, среднего роста женщина. Мать называет себя. Приветливо улыбаясь, женщина приглашает нас раздеться и вводит в небольшую комнату. Навстречу нам из соседней комнаты слева выходит высокий, стройный мужчина с большим лбом под слегка редеющими волосами. Его бледное лицо с правильными острыми чертами удлинено небольшой бородой; лицо усталое, но оно освещено внутренней силой больших серо-зеленых, проницательных глаз. На нем простой военный костюм, сапоги. Феликс Эдмундович здоровается с матерью и со мной, знакомит с встретившей нас Софьей Сигизмундовной.