Мир чеченцев. XIX век - Зарема Хасановна Ибрагимова

2 июня 1887 года был издан закон «О введении воинской повинности для инородцев Терской области, а через неделю, 9 июня, появился закон, регламентирующий порядок взимания налога с мусульман Терской области, заменяющего исполнение воинской повинности441. «Политическая неблагонадёжность» кавказских мусульман заставила власть отказаться от предложения образовывать из них строевые части. С 1886 года, по распоряжению военного министра, новобранцы-туземцы из Терской области распределялись только в войска, расположенные на Кавказе442.

Царская администрация нередко действовала по древнеримскому принципу «разделяй и властвуй». В 1883 году, с помощью излюбленных провокационных методов, были поссорены между собой ингуши и чеченцы. В июне 1883 года между ними произошла стычка, с каждой стороны было по 10 000 человек. Член Государственной думы Гайдаров, комментируя этот случай, в своей речи отметил, что натравливание одной национальности на другую было характерной чертой управления Кавказским краем443.

14 мая 1893 года началось выселение горцев из городов и слободок. Русская слобода Шатой была основана в 1860 году, к 1870 году число проживавших здесь семей увеличилось до 50. Это было единственное русское поселение среди горной Чечни. В 1880 году, Указом наместника, в следствие уменьшения русских в слободе было приказано выслать из слободы Шатой всех туземцев, с запрещением в дальнейшем им здесь поселяться. С 1890 года к Шатою прирезали 514 десятин земли, но они продолжали оставаться в распоряжении Аргунского лесничества и охранялись объездчиками из чеченцев. Часть чеченцев подала прошение императору о разрешении на жительство в слободе на правах купцов и купчих, им было разрешено. Они стали приобретать недвижимость в Шатое. Чтобы приобрести недвижимость в слободе, чеченцы поступали на службу в милицию444. Начальник гарнизона укрепления Шатой приказом от 26 августа 1898 года установил порядок, которым запрещал вход в укрепление лицам, не имевшим билета за подписью начальника гарнизона. В результате всё население 5,6,7 участков было лишено возможности посещать почтово-телеграфную контору, сберегательную кассу и участковую аптеку.

18 марта 1901 года были сняты ограничения на проживание горцев в городе Грозном; 27 февраля 1906 года – в слободе Воздвиженской и лишь 10 мая 1916 года – в слободе Ведено и Шатой. Сам начальник области счёл необходимым возбудить ходатайство об отмене закона 14 мая 1893 года как «служащего тормозом к обрусению племён»445. «Положение о видах на жительство» 1894 года подтверждало неравноправное положение не привилегированных сословий в отношении паспортного режима и податное значение паспорта для них. Если дворяне, чиновники, почётные граждане, купцы и разночинцы не были ограничены в выборе постоянного места жительства и получали бессрочные паспортные книжки, то приписанные к обществам крестьянам (так же, как мещанам и ремесленникам) в качестве видов на жительство выдавались паспортные книжки на пять лет, паспорта на один год, шесть месяцев и три месяца или бесплатные билеты на отлучку – на срок до одного года. В результате паспортный режим на рубеже XIX–XX вв. продолжал оставаться ещё одним способом подчинения крестьян сельскому обществу, усиливая вместе с тем контроль властей над ними, придавая виду на жительство не только фискальный, но и административный характер. Лишь Указ 5 октября 1906 года предоставил сельским обывателям свободу избрания места постоянного жительства, на одинаковых основаниях с лицами других сословий446.

После 1888 года местная жизнь на Северном Кавказе, в эпоху реакции, была «совершенно придушена первобытным военно-казацким режимом». Всем управляла казацкая знать, при этом наблюдалось бесправие горцев и иногородних. В трудах комиссии, созданной Владикавказской городской Думой для расследования грабежей и разбоев, одной из причин не спокойной обстановки называлось отсутствие местного самоуправления. На одном из заседаний Думы отмечалось: «Никаких забот о народном образовании, здравии и охране имущества населения, проведения горных дорог и вообще поднятия экономического благосостояния населения – казачья администрация не проявляет»447.

Б.Н. Чичерин называл главной задачей охранительной системы умение подавлять в народе всякое движение и убивать всякую самостоятельность. Но, к счастью, замечал он, этого сделать нельзя. «Народ не сотрёшь с лица земли, и если ему запрещают говорить, если хотят согласие установить силой, он в тайне отходит от правительства и отказывает ему в содействии»448.

Таким образом, наступление реакции и политика контрреформ проявились на Тереке в усилении колониального гнёта, русификаторской политики царизма. Новое административно-политическое управление области, получившее в исторической литературе название военно-казачьего, и ряд антинародных законов были направлены на недопущение добрососедских отношений и дружбы между горцами и казаками. Горцы были поставлены вне действия общих законов империи449. После появления в Терской области в 1891 г. нового установления «Об общественном управлении станиц казачьих войск» местные власти возбудили ходатайство перед вышестоящими инстанциями о пересмотре действовавшего установления «Об общественном управлении туземных сельских обществ». При этом делалась ссылка на то, что «современное положение туземцев таково, что они…не представляются покоренным народом». Однако, разработанное аульное положение, как и прежде, опиралось на традиционные воззрения горских обществ и коренные начала их обычного права, приспособленного, тем не менее, по мере возможности к «требованиям времени»450.

В процессе инкорпорирования Кавказа в состав империи власть стремилась унифицировать систему управления, распространяя на край российские административно-правовые институты. Однако местные особенности, в недостаточное понимание которых она неизменно упиралась, приводили либо к их незавершённости, либо к непредсказуемым последствиям.

Кавказ управлялся в соответствии со сложившейся имперской формулой – «полное слияние окраин с империей», в основе которой лежал геополитический фактор, равно значимый как для самой России, так и для Кавказа. Прецедент подобной модели взаимодействия России с присоединёнными территориями был сформулирован применительно к Польше. После разгрома восстания 1831 года Николай I в своём манифесте, апеллировавшем к общественному сознанию, высказывался за тесное, твёрдое соединение этого края с прочими областями империи. Необходимо характеризовать политику государственной власти России на окраинах империи в целом как лишённую этноцентристских приоритетов. Главным было укрепление общей для империи государственности (этатизм)451.

Территориальное расширение Российского государства, включение в его состав новых подданных влекло за собой кардинальные перемены в жизни присоединенных народов. Они сталкивались с новой политической системой и экономическим строем, поступали в подчинение русской администрации, обнаруживали на своих землях множество пришельцев – русских во вновь основанных городах и селах. Русская колонизационная (в том числе переселенческая) политика была настолько же сложной и противоречивой, каким был круг вовлеченных в ее осуществление политических сил, социальных и этнических групп. Она изменялась как во времени, так и по локальным задачам: ее избирательность зависела от категории «оперируемого» населения и конкретных целей, стоящих за его перемещениями. Однако общие принципы колонизационной политики могут быть прослежены за всеми изменениями правительственного курса, пытающегося использовать