Я – инквизитор - Александр Мазин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– На здоровье пока не жалуемся,– сказал Игорь Саввич.– От порчи же нас Бог защитит да святые праведники. А вот доброта, она всем нужна, какая – вот в чем вопрос?
Но говорил он мягко, спокойно, принявши решение не обижать женщину, пока не обличил ее Бог в сатанинском служении.
– Могу вам судьбу открыть,– лукаво предложила Антонина.– Какую пожелаете: прошлую, будущую…
– Судьбу узнавать – Бога гневить,– все еще добродушно возразил Игорь Саввич.– Не нужно нам это.
– Вам-то, может, и не нужно, а вот Андрею Александровичу очень может пригодиться. И не столько будущую, сколько прошлую. Интересное у него прош-лое, батюшка, ой интересное!
– Не искушай! – буркнул отец Егорий, сразу позабыв о своем намерении держаться по-доброму, когда ведьма, как ему показалось, «нацелилась» на Андрея.– Ходят слухи, ты колдовством занимаешься? Зелье приворотное, прочее непотребство!
– Законом не воспрещается! – отрезала Антонина.– А от моих зелий еще никто не пострадал!
– Как знать!
– А ты спроси! – сердито, но не повышая голоса ответила женщина.
– А там у тебя что? – Отец Егорий мотнул головой в сторону запертой двери.– Алтарь сатанинский?
Лицо женщины окаменело.
– Спальня у меня там,– ответила она после паузы.– Спальня! Желаешь взглянуть?
Прежде чем отец Егорий успел ответить, она поднялась и распахнула указанную дверь.
В проеме видна была широкая кровать, застеленная пледом, лампа у изголовья. Ничего неприличного, а все-таки и у отца Егория, и у Андрея появилось ощущение неприличия. Словно под юбку хозяйке заглянули. Правда, к чувству этому оба отнеслись по-разному.
– Вот что, гости дорогие,– все тем же негромким и злым голосом проговорила хозяйка.– Раз дела у вас ко мне нет – прошу на выход!
Отец Егорий поднялся. Андрей видел, что он сердит, но не находит повода излить свой гнев.
«Значит, не нашего поля дичь»,– подумал Ласковин.
Мысль, что против этой женщины у них ничего нет, была приятна.
– Сколько мы должны за визит? – грубо спросил Игорь Саввич. Отомстил.
– А я денег не беру! – отрезала Антонина.– Ни у кого не беру. Что подарят – возьму. Да только не у тебя. Злой ты, Игорь Саввич! И деньги твои злые!
Отец Егорий ничего не ответил, вышел в прихожую.
– А мои? – спросил негромко Ласковин.– Тоже злые?
Это было не совсем честно по отношению к отцу Егорию, но нельзя же так, по-свински!
Антонина бросила на него испытующий взгляд, поняла, что шутит, и лицом немного смягчилась.
– Спасибо,– поблагодарил Ласковин.– Блины вкусные. Очень.
– Не сердитесь, Андрей Александрович, что я вас выставила,– шепотом сказала Антонина.– Друг ваш очень меня рассердил. Будет время – заглядывайте. Прошлое у вас и впрямь интересное. Многое узнаете.
– Да я и так его знаю,– улыбнулся Андрей.
– Ой не знаете,– лукаво отозвалась женщина.– Разве – самым краешком. Это ведь не то прошлое, что после рождения, а то прошлое, что – до! Заглядывайте, Андрей! Зимой я обычно дома.—
И подтолкнула его в коридор, не дав возможности ответить.
– Ну как? – на всякий случай спросил Ласковин, когда они спускались по лестнице.– Чисто?
– Бог знает,– неопределенно ответил отец Егорий.– Будет время – откроется. Может, еще разок наведаемся.
– Я не против,– сказал Ласковин.– Готовит она хорошо! – И засмеялся.
Они вышли из подъезда, и обрадованный ветер взвил вокруг них карусель колючих льдинок.
– Надо было Петю взять,– сказал Ласковин.– А то что он голодный сидит?
– Нечего его в наши дела мешать! – отрезал отец Егорий.
– Ну а теперь, когда вы ее проверили? – поддразнил Андрей.– Блины там еще остались!
– А ты ему предложи! – усмехнулся Игорь Саввич.– Только как бы тебе самому машину назад вести не пришлось: женщина одинокая, народ вы слабый, грешный…
– Нет уж! – сказал Ласковин.– Дома поест.
В такую погоду я предпочитаю на заднем сиденье спать!
– Все-таки я к священнику здешнему наведаюсь,– сказал отец Егорий.– Завтра.
Но завтра съездить во Всеволожск ему не пришлось. Когда они вернулись, Степаныч заявил, что на завтра назначен очередной банкир-благотворитель. Днем. А вечером, как обычно, нравственная беседа с членами общины.
– А сам с банкиром не можешь? – спросил недовольный отец Егорий. И Смушко, в двадцатый, наверное, раз, терпеливо объяснил. В нем, в Григории Степановиче, банкир видит такого же бизнесмена, как он сам. Иное дело – отец Егорий. А деньги нужны. Как раз есть возможность купить шведскую экспресс-лабораторию…
– А сам, сам что – не можешь оплатить? – ворчал недовольный Потмаков.
– Могу,– соглашался Степаныч.– Но не все.
А когда в деле много солидных людей, само дело становится солидней. Да и о душах их следует побеспокоиться! Пусть жертвуют на благое дело!
Глава тринадцатая
На следующее утро Ласковин, предоставленный самому себе, проспал до девяти. Разбудило его солн-це. Спустившись вниз, он в плавках выскочил во двор и, подражая отцу Егорию, нырнул в сугроб. Но сразу же вскочил и понесся по снегу, высоко задирая колени. Подошвы жгло как огнем. Охранник из пристройки помахал рукой, показал на небо: долго спишь!
Побрившись, Андрей отправился завтракать. Столовая, построенная метрах в тридцати позади дома, открывалась в одиннадцать, но Андрея, разумеется, накормили. Женщины-повара строили ему глазки, однако явно поухаживать за «симпатичным молодым человеком» не решались (как же, правая рука батюшки!). Для Степаныча этот «интерес» был неисчерпаемой темой для шуток. Но – корректных. Пошлостей отец Егорий не любил:
услышав, громовержествовал долго и свирепо.
Поварих, кстати, пытался заменить монашенками, но не вышло. Все осталось по-прежнему, и Ласковин мог рассчитывать на обед-завтрак-ужин в любое время суток. Впрочем, если кто-то из «приписанных» к столовой детишек приходил в неурочное время, за порогом его не держали, но выдавали, как правило, «сухим пайком». Всего за столовой числилось двести восемнадцать человек. И каждого кандидата Степаныч с отцом Егорием отбирали лично: лучше с толком помочь одному, чем без толку – троим.
Поев, Ласковин вернулся в дом, убедился, что никаких поручений ему не оставлено, и решил съездить на Комсомола, в зал.
– Андрюха! Блин! Душа пропащая!
– Митяй!
Ласковин не успел надеть вторую борцовку, как оказался в полуметре от пола.
– Отпусти меня, медведь гималайский! – потребовал он, пытаясь отделиться от могучей Митяевой груди. Удалось это далеко не сразу.
– Ты где пропадал, урод хищный? – закричал Митяй, продолжая тискать Андрея на манер массажиста-мануала.– Ёш тебя через коленку! Ни слуху ни духу!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});