Франкский демон - Александр Зиновьевич Колин

Нехотя спрятав меч, Фульке поднял кошель и передал его женщине, а та протянула отшельнику. Он, взвесив его на ладони, неожиданно заявил:

— Возьми обратно своё золото. В какой-то степени я уже получил вознаграждение за одно и то же. Брать плату дважды — не в моих правилах. Всё исполнится, как сказано мной... Теперь ступайте, — закончил отшельник, когда ничего не понимавшая Мария приняла золото из его рук. Едва он произнёс эти слова, как факелы на стене за его спиной погасли, и вся пещера погрузилась во тьму. Однако лишь на несколько мгновений, после чего сам собой загорелся факел Марии. Он давал достаточно света, чтобы женщина и её спутник могли убедиться в том, что остались совершенно одни: отшельник и его помощники исчезли, точно их никогда тут и не было. Но, что самое удивительное, вместе с ними исчез также и труп шпиона. Именно шпиона, так как после всего случившегося посланница Агнессы не сомневалась, что первое предсказание отшельника, записанное на пергаменте, по поводу пропажи которого в своё время так всполошилась госпожа, исчезло из её спальни благодаря Жаку.

Гости покинули пещеру весьма озадаченные; не настолько, впрочем, чтобы не подумать о том, как они станут объяснять изменения, количественные и качественные (как-никак дворецкий представлял собой заметную фигуру среди численно выросшей в последнее время прислуги матери короля), возымевшие место в их рядах. Тут, правда, всё разрешилось просто. За «бесхозное» золото — ну не отдавать же его Графине, того и гляди, обидится, что дар отвергнут? — Фульке согласился уговорить солдат, а они безоговорочно поверить в то, что формального главу всей экспедиции дворецкого Жака прямо на их глазах... поразил гром небесный, а точнее, похитили лиходеи-разбойники.

III

Агнесса молилась, и молитвы её были услышаны Господом. Впрочем, канцелярия Всевышнего, как всегда, сработала своеобразно — не иначе, орудовали в ней шпионы и диверсанты из другого, конкурирующего ведомства. Для начала она сделала всё с точностью наоборот, поставив Графиню на грань отчаяния, а уж только потом смилостивилась, начав исправлять ошибки.

Помолвку барона Рамлы и молодой графини Яффы пришлось отложить. Весной 1179 года пастухи-мусульмане начали обычную сезонную кочёвку со своими стадами в пограничных районах государства латинян, и король Бальдуэн, решив поправить свои дела за счёт кочевников, отправился с дружиной в набег, чтобы захватить часть животных. Сначала всё складывалось как нельзя лучше для франков. Однако спустя чуть больше недели после Пасхи сын брата султана Египта и Сирии Тураншаха, Фарухшах, неожиданно нанёс удар по противнику. Рыцари оказались застигнутыми врасплох, армию молодого правителя Иерусалима ждала неминуемая гибель, а его самого плен.

Избежать сей тяжкой и позорной участи Бальдуэну удалось только благодаря подвигу старого прославленного воина, коннетабля Онфруа де Торона, деда тринадцатилетнего наследника Трансиордании, сына Этьении де Мийи Онфруа Четвёртого. Старик и его телохранители грудью преградили путь туркам. Пользуясь тем, что дорога, по которой отходили основные силы короля, была достаточно узкой, горстка храбрецов фактически перекрыла её и сдерживала натиск превосходящих сил неприятеля до тех пор, пока Бальдуэн не оказался в безопасности.

Сарацинам так и не удалось сокрушить преграду, уничтожить героев. С наступлением ночи те из них, кому посчастливилось уцелеть, отступили, уводя раненых и унося тела убитых товарищей в недавно построенный замок коннетабля — Хунин. Там ранним утром 22 апреля смертельно раненный старец и отошёл в лучший мир. Королевство понесло огромную утрату: мудрый вельможа, государственный муж, великолепный воитель и храбрый рыцарь скончался, и, как писал хронист, не осталось в государстве латинян никого, кто мог бы считаться равным ему.

Праздновать помолвку в такие дни выглядело бы кощунством, кроме того, неприятель не собирался сидеть сложа руки. Салах ед-Дин начал развивать успех. Отчаявшись взять штурмом новый замок, возведённый франками возле брода Якова — в том самом месте, где данный библейский персонаж сражался с ангелом, — султан и его племянник опустошили окрестности между Сидоном и Бейрутом. Однако тут Салах ед-Дин вновь допустил оплошность, он разделил войска, и король, сметя силы, ударил на нагруженную добычей дружину Фарухшаха в месте, называемом Долиной Ручьёв (Мардж Айюн), расположенном между рекой Лифанией и верхним течением Иордана. Рыцари вновь одержали внушительную победу: турки были частью перебиты, частью, побросав награбленное, бежали. Лишь немногим, включая и. самого Фарухшаха, удалось уйти, как и обычно случалось с мусульманскими вельможами, лишь благодаря быстроте арабских скакунов.

10 июня часть войск — дружина Раймунда Триполисского и большой отряд тамплиеров, возглавляемый великим магистром Одо де Сент-Аманом — выдвинулась немного вперёд к Иордану, основная же часть королевской армии шла позади.

Балиан Ибелин, барон Наплуза, подъехал к Бальдуэну Рамлехскому, с задумчивым видом скакавшему во главе своей дружины.

— Что-то вы не веселы, мессир? — спросил он — у младшего брата настроение было прекрасным, и он не понимал причин, из-за которых сделался угрюмым старший. — Не каждый день выдаётся такая удача. Целые возы добычи собрали язычники. Как будто для нас и старались, а?!

— Не нравится мне, — пробурчал тот, — что мы даже не знаем, где теперь Саладин.

Балиан на короткое мгновение задумался — говорить или не говорить то, что пришло на ум? — и, многозначительно усмехнувшись, произнёс:

— Чаю я, не в том дело, братец? Что за печаль на сердце? Уж не красота ли розы, что растёт в королевском саду, застилает ваш взор? Не разлука ли с ней так долит вас?

— Отстаньте, мессир, — отмахнулся барон Рамлы.

— Уж и посочувствовать нельзя? — с притворной обидой, вздыхая, произнёс брат и напомнил: — Помнится, когда вам с сиром Раймундом пришла в голову идея просватать за меня вдову королевских кровей, вы оба не слишком со мной церемонились. Теперь, братец, вы сами в том же положении. Каково, а? Смотрите, мессир, — пропел он, — принцесса, даже если она и вдова — кубок бережёного вина постарайтесь не пролить ни капли. Припоминаете? А как насчёт близости родства? Всё проверили? Может, потом выяснится, что дама Агнесса — ваша незаконная мама? Вот смеху-то будет!

Бальдуэн повернул к брату полный укоризны взгляд — как выяснилось, не слишком приятно оказаться в шкуре того, над кем, пусть и по-доброму, потешаются, когда самому ему вовсе не до веселья. И всё-таки существовала разница: Балиан, когда граф Триполи завёл сначала как будто шутливый разговор о сватовстве, не испытывал к Марии Комнине никаких чувств — красивая и очень знатная молодая вдова с отменным приданым, выгодная