Франкский демон - Александр Зиновьевич Колин

Франкский демон

КОРОТКО ОТ АВТОРА

Место действия: Утремер или Заморская Земля (франков), государства, основанные крестоносцами в период крестовых походов на Ближний Восток.

Время действия: последняя четверть XII века от Рождества Христова, точнее, период с 1174 по 1187 г.

Главный герой: пэр Иерусалимского королевства барон Ренольд де Шатийон — личность историческая и, по мнению подавляющего большинства современных историков, персонаж однозначно отрицательный. Разбойник, бандит, убийца и клятвопреступник, человек, не признающий никаких авторитетов, в том числе и церковных, словом, отъявленный злодей, как искренне полагали его враги, мусульмане, и как считает... большинство современных исследователей. Во вступительном слове к роману «КНЯЗЬ АРНАУТ», где освещалась первая половина жизни пилигрима из Шатийона в Левантийском царстве, уже говорилось, что одним из главных мотивов, побудивших автора данного произведения взяться за столь непростую тему, явилось желание по мере сил и возможностей реабилитировать героя, выступить адвокатом на процессе по делу обвиняемого, окончившего свое темное существование восемьсот десять... теперь уже одиннадцать нет назад.

Другие герои: короли, князья, бароны, мусульманские эмиры и шейхи, храбрые и своевольные рыцари, духовные иерархи Утремера, магистры военных орденов, а также, разумеется, верные (и не очень верные) оруженосцы, преданные слуги и другой люд.

Используемое оружие: мечи, копья, луки и арбалеты, одним словом, весь подобающий средневековому джентльмену набор. Баллисты и катапульты, перье и мангонели. Ну и, безусловно, хитрость, коварство, предательство и беспощадная месть — чем не оружие? Эффект его порой просто потрясающ! — средства, более доступные дамам, но с не меньшим успехом применяемые и кавалерами Не обходится тут и без колдовства — что делать, когда Бог не помогает, как не обращаться к его извечному сопернику?

Необходимые атрибуты романа о рыцарях средневековья, если можно так выразиться, приметы времени: кровавые поединки и сражения, погони и засады и, конечно же, любовь.

Напоследок лишь следует сказать, что данное повествование находится в строгом соответствии с историческими фактами и хронологией того времени. (Там, где это возможно, поскольку, освещая одни и те же события, и средневековые хронисты, и современные исследователи зачастую противоречат друг другу, о некоторых же фактах летописцы не говорят вовсе, об иных упоминает кто-нибудь один из историков, причём походя, вскользь. Какие-то свидетельства более похожи на выдумку, какие-то носят явно анекдотичный характер).

Ну вот теперь — всё. Что ж, желаю не скучать!

Александр Колин

Москва

4 июля 1998 года

ФРАНКСКИЙ ДЕМОН

Salahadin: «Prince Renaut, par

vostre loi, se vos me tenies en vostre

prison, si com jefaz vos a la moie,

que feries vos de moi?»

Prince Renaut: «Se Dieu m'ait,

je vos coperoie la teste.»

L’ESTOIRE D’ERACLES EMPEREUR

Саладин: «Князь Ренольд, если бы

не вы были моим пленником, а я вашим,

что бы вы, по вашему разумению,

сделали тогда со мной?»

Князь Ренольд: «С Божьей помощью,

я отрубил бы вам голову».

ИСТОРИЯ ИРАКЛИЯ ИМПЕРАТОРА

Моей жене, Ярославе,

с благодарностью за то,

что она сумела с пониманием

и даже теплотой отнестись

ко всей этой беспокойной

рыцарской «братве», словно

поселившейся у нас дома

на всё то время, пока я

писал этот роман.

Часть первая

БЕЛЫЙ РЫЦАРЬ (MONGISART)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Шатийон-на-Луане — небольшой замок в Центральной Франции, расположенный в восьмидесяти римских милях к югу от Парижа, дал миру двух знаменитых мужей. Второй (по крайней мере, по хронологии) сделался известен современным любителям исторического жанра благодаря творчеству Александра Дюма и Проспера Мериме. Кто же с детства не слыхал имени Гаспара Колиньи, адмирала Франции, погибшего в памятную ночь святого Варфоломея от руки наёмников Анри де Гиза?

Нет нужды вспоминать эту грустную историю: все мы знаем, что благодаря стараниям королевы-матери Катерины и проискам католической партии Гизов, слабый, как любили говорить о королях советские историки, правитель, Карл Девятый, сдал, как принято выражаться теперь, католикам всех вождей протестантской партии. Так не будем и вспоминать об этом, тем более что наша история не о славном гугеноте из Шатийона, а о том, кто родился в этом самом замке лет этак за триста до него.

Звали этого человека Ренольд де Шатийон (Renaud de Chatillon, или Chastillcri), а также Ренольд Антиохийский (Renaud d’Antioche) и даже Ренольд дю Крак (Renaud du Krac).

Двадцатидвухлетним юношей Ренольд, по единодушному уверению многих хронистов: храбрый и весьма благородный рыцарь, но, увы, небогатый человек, безземельный башелёр — haus hom et bans chevaliers... Leiaus bachelors et chevaliers bons... N’etoit pas mout riche hom — прибыл в Святую Землю на сказочный Восток. В свите двадцативосьмилетнего короля Франции Людовика Седьмого под сенью Орифламмы рыцарь проделал весь тяжёлый путь от монастыря Сен-Дени, что в окрестностях Парижа, до порта Сен-Симеон, морских ворот княжества Антиохийского[1].

Это были героические времена — Второй крестовый поход, участники которого, воодушевлённые проповедью святого Бернара из монастыря Клерво, желали ни больше ни меньше повторить подвиг знаменитых пилигримов Первого похода, освободивших из рук неверных Иерусалим и ещё многие и многие святые и не очень святые места. Новые паломники мечтали восстановить справедливость: на деле показать язычникам, неверным агарянам, преимущества христовой веры, наказать турок, отобрав у них, врагов рода человеческого, богатства, которыми они, нечестивые язычники, неправедно владели. Более подходящего места для молодых французских шевалье — безземельных (sans terres) и лишённых имущества, так называемых голяков (sans avoirs) в середине двенадцатого столетия от Рождества Христова и подыскать было бы трудно.

Строго говоря, ни к одной из только что названных категорий наш герой не относился. По крайней мере, не относился до того, как принял решение взять крест. Он был вторым сыном Годфруа, графа Жьена, что на Луаре, и сеньора Шатийона-на-Луане. Наделив хотя и крохотным, но всё же уделом или, как называлось это на Западе, фьефом, отец не обошёл младшего в наследстве вовсе, как зачастую поступали благородные, но не имевшие больших земельных владений нобли. Поступали они так потому, что не желали уменьшать достояния первенца, а