История военно-окружной системы в России. 1862–1918 - Николай Ковалевский

Вообще, по мнению некоторых современников, именно генерал Данилов (которого нередко оценивали диаметрально противоположно[601]) в последние предвоенные годы стоял во главе стратегического планирования будущей войны. Начальники же ГУГШ (Е.А. Гернгросс, Я.Г. Жилинский, Н.Н. Янушкевич), ставшие при В.А. Сухомлинове, по словам бывшего профессора Академии Генштаба генерал-майора Б.В. Геруа, «простой канцелярской единицей», «мелькали как метеоры, не оставляя в памяти никакого следа»[602]. Служебные интересы Данилова и Сухомлинова, очевидно, серьезно не пересекались, судя по тому, что последний ни разу даже не упомянул Данилова в своих мемуарах.

Журналы заседаний Совета государственной обороны и входивших в него комиссий показывают, насколько сложно вначале шло обсуждение предстоявших реформ[603]. Многие участники заседаний отстаивали незыблемость 4-батальонных полков в пехоте, 8-орудийных батарей и прочих «традиционных» для армии институтов, от которых пришлось отказаться только в 1915 г. Такая позиция многих членов СГО встречала полную поддержку Николая II, который, по словам В.А. Сухомлинова, «в последнее время… выражает тяготение к старине и упорство»[604]. После сессии СГО в 1907 г. он выразил удовлетворение тем, «что не будет никакой ломки, и не предложено упразднять четвертые батальоны, с которыми армия сжилась в течение 40 лет»[605]. Правда, в последние предвоенные годы царь смягчился по ряду ключевых вопросов и уже сам отстаивал 6-орудийную батарею, получив радикальное предложение командующего войсками Варшавского округа сократить ее до 4 орудий («Нет, самый нормальный состав батареи – 6-орудийный»)[606]. Тем не менее реально ничего не изменилось.

Традиционализм, однако, не был главной причиной пробуксовки реформ. Основным препятствием на пути коренного переустройства армии, как и в предыдущие десятилетия, оставался большой бюджетный дефицит государства, требовавший не увеличения расходов в военной сфере, а наоборот, их существенного сокращения. Большое значение в распределении военных расходов в предвоенный период сыграло стремление царского правительства восстановить чрезвычайно дорогостоящий военно-морской флот, понесший катастрофические потери в Русско-японской войне. Дискуссии по поводу распределения средств между военно-сухопутными силами и флотом приобрели острые формы и поначалу окончились не в пользу сторонников армии. Великому князю Николаю Николаевичу, который отстаивал ее интересы, это стоило поста председателя СГО и значительного удаления от царя[607]. Улучшение финансирования военных программ началось лишь в 1910 г., по мере назревания большого европейского кризиса. Причем иногда Государственная дума сама выступала с инициативами по увеличению расходов на армию.

Еще в 1906 г. военному министру удалось провести меру по сокращению сроков военной службы до трех лет в пехоте и четырех лет в остальных родах оружия. Это значительно увеличивало резерв обученного запаса. Вместе с тем он сумел добиться повышения государственных расходов на бытовое содержание армии почти на 40 млн рублей в год. В частности, предусматривалась существенная прибавка жалованья унтер-офицерам и незначительная – рядовым; повышена была ежедневная норма отпуска мяса и сала; приняты меры по улучшению снабжения солдат постельным и вещевым имуществом, а также обувью. А.Ф. Редигер учредил даже отпуск нижним чинам носовых платков, «чтобы показать, что дается не только то, чего требовали в войсках, но и такая роскошь, о которой сами солдаты даже и не думали»[608].

3 февраля 1909 г. царь утвердил доклад А.Ф. Редигера «О преобразовании пехоты и изменении дислокации войск», а вскоре еще ряд документов по значительной реорганизации полевой и тяжелой артиллерии, инженерных частей. В армии в мирное время упразднялись все резервные и крепостные войска, выделялись из штатов рот отдельные команды (пулеметная, разведки, конные ординарцы, денщики и т. д.), прежде отнимавшие до 25 % личного состава из строя. С этой целью кадр пехотного полка был увеличен на 20 офицеров и 377 нижних чинов. Для формирования после объявления мобилизации резервных войск в составе полевых полков мирного времени по образцу немецкой армии создавались «скрытые кадры» – 19 офицеров и 232 нижних чина на резервный полк. Эта мера давала в военное время 35 резервных (второочередных) дивизий. Введение скрытых кадров в полевых частях не только маскировало возможности развертывания русской армии, но и значительно способствовало повышению уровня подготовки кадров резерва, обучавшихся вместе с войсками первой очереди. Вся пехота была сведена в единообразные 4-батальонные пехотные и 2-батальонные стрелковые полки.

Забегая вперед, следует отметить, что новая для русской армии система развертывания с использованием скрытых кадров не успела глубоко прижиться в сознании российского высшего командного состава. Уже летом 1914 г. при развертывании первого комплекта второочередных дивизий выявилось стремление командиров кадровых частей оставить себе самое лучшее из личного состава, оружия и снаряжения. Генерал К.Л. Гильчевский, которому в июле 1914 г. было поручено формировать 83-ю второочередную дивизию из скрытых кадров 48-й пехотной дивизии, отмечал, что полученный им на укомплектование контингент запасных «состоял из пожилых солдат, бывших даже в японской войне. Настроение было небоевое. Воинский порядок соблюдался слабо. Большинство офицеров относились к своим обязанностям безучастно»[609].

В целом все описанные мероприятия позволили при незначительном сокращении общей численности войск в мирное время (на 10 тыс. человек) увеличить количество корпусов в военное время с 32 до 37 и дивизий с 95 до 105. Общее число батальонов за счет ликвидации отдельных подразделений уменьшилось с 1828 до 1812[610].

Аналогичные мероприятия были проведены и в артиллерии: расформированы резервные артиллерийские бригады, в полевых частях создан кадр для развертывания резервов в военное время. Усиливалась полевая артиллерия, было начато формирование мортирных подразделений и частей тяжелой полевой и армейской артиллерии, которая к тому моменту фактически отсутствовала. Легкая артиллерия организационно вошла в состав пехотных дивизий и стрелковых бригад, а мортирные дивизионы – в корпуса. Также корпусам впервые передавались саперные батальоны. Тяжелая артиллерия придавалась армиям.

Распределение солдат по округам к этому времени показано в таблице 18.

Таблица 18

Количество нижних чинов в военных округах на 1 января 1911 г.[611]

Преобразования в армии 1909–1912 гг. представляли собой компромисс между мизерным бюджетом военного ведомства и насущными потребностями военно-сухопутных сил, достигнутый «исключительно благодаря организационным мерам»[612].

В то же время царское правительство так и не смогло подступиться к целому ряду коренных проблем армии: реорганизации пехотного полка и артиллерийской батареи, изменению законодательства об обязательной военной службе. Здесь ограничились полумерами. В 1912 г. закон о воинской повинности был несколько модернизирован, однако существенных изменений не претерпел, а некоторые категории льгот даже расширились. Первый призыв по новому закону осенью 1912 г. дал дополнительно лишь 21 тыс. человек при общем объеме призыва в 455 тыс. человек[613]. (Они были распределены между округами, в наибольшей степени страдавшими от нехватки людей: Кавказским, Туркестанским, Приамурским.)[614] Таким образом, от службы в действующих войсках как бы отсекалась огромная категория людей, независимо от их возраста и физического здоровья5.

Дальнейшее нарастание напряженности в Европе, Балканский кризис, втягивавший в свою орбиту все большее число государств, продолжавшаяся гонка вооружений ведущих держав заставляли русское военное руководство непрерывно корректировать программу развития военно-сухопутных сил. В 1910 г. в Государственную думу была внесена десятилетняя программа развития армии, не принятая, однако, из-за финансовых соображений. В целом до 1912 г. финансирование армии шло в рамках программы, утвержденной в 1908 г., – явно недостаточной и рассчитанной прежде всего на минимальное пополнение материальных запасов. Лишь в начале 1912 г. Военному министерству удалось добиться существенного повышения годовых расходов государственного бюджета на армию – до 70 млн рублей (в 1911 г. они составили 53,8 млн рублей).

Новым этапом и подлинным прорывом в военном строительстве должна была стать «Большая программа по усилению армии», принятая царским правительством в октябре 1913 г. В рамках программы кардинально пересматривалось финансирование военных расходов: помимо обычного бюджета Военного министерства выделялось 430 млн рублей единовременно и 140 млн рублей ежегодно[615].