Моя желанная западня - Надежда Анатольевна Черкасова

Ерундой им заниматься некогда. В отличие от вас, милочка. А вот я – человек деловой. Вы меня от работы отвлекаете, неужели не ясно?

– Разве убийство Марины Казуч – это ерунда?

Илья даже побледнел. Он суетливо начал собирать цветы в букет, но бросил это занятие, так как не мог сосредоточиться на работе.

– А я здесь при чем?

– Марина не просто убита. Она убита точно так же, как и Качков: ударом ножа в спину со стороны сердца. Почерк один. Понимаете, к чему я веду?

– Более чем. Алену вон тоже пытались убить ножом в спину. Она лишь чудом выжила.

– Какую Алену? – Софья даже дыхание затаила, чтобы не пропустить ни слова: нет, таких совпадений просто не бывает!

– Родственницу Зои Сергеевны. После убийства Дениса с Зоей Сергеевной случился инфаркт, ее прямо со дня рождения на «Скорой» отвезли в больницу. Алена с дочерью за ней ухаживали. Потом напали на Алену. Прямо в подъезде ее дома, представляете?! Такое ощущение, что кто-то планомерно избавляется от наследников.

– Я тоже так думаю. Потому и не верю, что убийца – Лиля.

– Зря не верите. У нее, между прочим, наверняка есть сообщник. И скорее всего, это ее дядюшка, Зинченко, который был у Дениса заместителем. А еще более вероятно, что Дениса убил любовник Лили.

– Не может быть!

– Да как же не может, если у Лили веский мотив – завещание Дениса на ее имя… Вернее, это она так думала. Со своим сообщником. Но Денис же не дурак отписывать все не пойми кому, если у него есть любимая матушка. Он же только пошутил: сначала оформил завещание на Лилю, похвастался перед ней своей пылкой любовью, а потом тут же его аннулировал. А Лиля-то этого не знала, приняла шутку всерьез. Вот и попалась, дурочка, на приманку.

– Не может быть! – повторила ошарашенная таким поворотом дела Софья.

– Что вы заладили «не может» да «не может»? Мне сама Зоя Сергеевна об этом рассказала. И полиции тоже. Лиля приняла весть о наследстве за чистую монету и решила избавиться от Дениса. Вот теперь сидит в тюрьме, локти себе кусает. К тому же на ноже обнаружили ее пальчики. Так что вляпалась девочка по самое дальше некуда. Теперь ей из тюрьмы не выбраться никогда.

– Если это и в самом деле она, думаете, после ее ареста продолжает убивать кто-то из сообщников? Кроме Зинченко и предполагаемого любовника, не догадываетесь, кто это может быть?

– Надеюсь, вы не подозреваете меня? У меня-то какой мотив?.. Хотя согласно завещанию Дениса я получаю все его цветы из оранжереи. А это настолько ценный подарок, что меня чуть не привлекли как сообщника. Когда по чекам посчитали стоимость всех орхидей, которые я собирал для Дениса по всему свету, так глазам не поверили, что цветы могут быть почти бесценными. Но потом, слава богу, разобрались и отпустили с миром. Сколько же я натерпелся! Просто какой-то ужас! – Илья закатил чудные глазки к потолку, глубоко вздохнул и сердито уставился на Софью. – А вы снова начинаете все ворошить. Ну чем вам не подходит Лиля?

– Тем, что Лиле и ее сообщнику не было никакого резона убивать Марину. Так что преступник до сих пор гуляет на свободе и неизвестно, за кем охотится теперь, – сказала Софья и подумала: «Может, даже за мной. За то, что влезла в этот круг обреченных, где пощады ждать не приходится: или ты, или тебя». – А вы, между прочим, ничего не теряете. Наоборот, у вас есть возможность помочь следствию.

– Каким образом?

– Например, вспомнить, где вы были и что делали в определенные дни. А еще без утайки поведать мне о том, что знаете, о чем думаете и кого подозреваете. Только и всего. Не расскажете мне, в вашу жизнь снова ворвется полиция: допросы, свидетельские показания, проверка свидетельских показаний. Наследит в вашей жизни так, что мало не покажется.

– Это шантаж?

– Разумеется! Раз вы не видите своей выгоды в помощи мне.

– Но я же вам и так помогаю! Просто никто в голову не идет, кроме Зинченко. Именно он познакомил Лилю с Денисом. Видимо, планы у него с племянницей были грандиозные. Полиция было тоже за него зацепилась, но у того на все случаи жизни неопровержимые алиби. Да и у Лили к нему никаких претензий.

– Лично меня идеальные алиби только настораживают.

– А вот полицию они устроили, и теперь Лиля отвечает за то, что натворила. Про наличие любовника я, конечно, тоже сомневаюсь, так как до сих пор о нем ни слуху ни духу. Поэтому без Зинченко тут явно не обошлось. И я даже не сомневаюсь, что именно он наговорил всяких гадостей про Марину, чтобы освободить место для Лили.

– Вы в этом так уверены?

– Первая заповедь сыщика: ищи, кому выгодно.

«Ну вот, – подумала Софья, – в сыщицком деле специалистов, как собак нерезаных. И этот туда же».

– Денис рассказывал, – между тем продолжил Илья, – как расстроилась Марина, когда он сообщил ей о разрыве. Ему даже пришлось покинуть кабинет: он терпеть не мог женских истерик и старался держаться от них подальше. И знаете, что натворила Марина? Разбила вдрызг диораму с миниатюрным искусственным водопадом и гелевым озером с золотыми рыбками, которую собственными руками смастерил отец Дениса. Разумеется, диорама не являлась предметом высокохудожественной культурной ценности, как все в кабинете Дениса, но она неизменно стояла на его письменном столе как память об отце.

– И как отнесся к этому погрому Денис?

– Да никак. Просто убрал со стола обломки и постарался поскорее забыть о Марине.

– На дне рождения Дениса вы ничего подозрительного не заметили?

– Все было, как обычно: интеллигентно, роскошно и со вкусом. Я такие чудесные композиции из цветов создал, что… Хотя нет, был один неприятный инцидент. Я приехал задолго до основных гостей, так как привез корзины роз, которые нужно было правильно расставить. В это время охранники у центральных ворот разбирались с каким-то бородатым мужиком. Тот пытался пробраться в дом, чтобы встретиться с Денисом, а они его не пускали, так как насчет него у них не было указаний.

– Вы об этом рассказали полиции?

– Разумеется! Может, это он убил Дениса? Полиция его так и не нашла.

– Может, и он, – невольно согласилась Софья и подумала: «Бедный Северов! Все улики и все свидетели против тебя».

– Алена и Ксюша были на вечере?

– Не знаю. Я их не видел. Но даже бы и видел, то не обратил внимания. Для меня они – извините, конечно, за грубость, – что две моли: ну