Моя желанная западня - Надежда Анатольевна Черкасова

– Что ты об этом знаешь? – Северов взглянул на Софью.

– Ничего. Просто домыслы. Которые я, кстати, держу при себе. Так что опасаться меня тебе не стоит в первую очередь. Я, чтоб ты знал, единственная, кто не верит, что ты напал на Елену.

– Поэтому дала показания? Против близкого тебе человека? – Он смотрел на нее с неприязнью, как смотрят только на злейшего врага. – История повторяется. Сначала отнесла куртку Юрия в полицию. Якобы для того, чтобы защитить его интересы. А теперь подставляешь меня, надеясь, что все образуется само собой? Не образуется, даже не мечтай. И твой камень, брошенный в меня, может оказаться решающим. Как получилось с Юрием. Если бы не куртка, он мог бы вывернуться. А теперь ему грозит срок за убийство.

– Но он же не убивал!

– Может, и не убивал. Вчера, когда я шел к дому Елены, мне позвонила Олюшка. Я даже разговора прерывать не стал, когда зашел в подъезд. Только на пару минут отвлекся, когда Ксения выносила ключи и просила поискать ее мать в съемной квартире, так как очень за нее боится. Хотя мне вообще тогда было ни до кого. Олюшка сообщила, что на ноже нашли ее отпечатки пальцев, поэтому Юрий вынужден был признаться в убийстве. Мало того что дочь сейчас места себе не находит от переживаний за мужа, так теперь ей придется волноваться еще и за отца.

– Какой ужас! Но я же хотела как лучше.

– Ты, Софья, вроде и правильным путем идешь, вот только выводы делаешь не те. Вместо того чтобы ставить точки над «и», ты их присобачиваешь к «е». Поэтому у тебя е-знает что и получается. Ты прямолинейна, как асфальтовый каток. Это тебя и губит. Скажи, ты хоть немного любила меня?

– Да. Я и сейчас люблю.

– Ты это произнесла сквозь зубы. Я даже услышал их скрип. И как можно было так в тебе ошибиться? Ничего не понимаю. А ведь я думал, что мы будем жить вместе, даже решил еще раз жениться. Однако что ни делается – к лучшему. Мы с тобой по-любому не пара, и ты это прекрасно знаешь. А Юрий не пара Олюшке. Видимо, польстилась на него, потому что он чем-то напоминал ей Качкова, которого она любила.

Софья сидела ни жива ни мертва от мысли, что сама, собственными руками погубила ростки своей счастливой семейной жизни. Что же она натворила!

– Но все не так плохо, как кажется. Не думаю, что мать Качкова отречется от кровной внучки. Да и Марина успела сыграть свою роль. Жаль ее, конечно: не получилось ей помочь. И неродившегося ребенка жаль. Качков бы не обеднел, если бы поделился с двумя родными детками. А еще мне кажется, что Юрий и в самом деле виновен в смерти Марины. Кто-то же ее убил, так почему не он? Вот только его куртка до сих пор не дает мне покоя. Перед отъездом в Москву я заехал к Олюшке. Она усадила меня почаевничать, и я случайно капнул на свой пиджак вареньем. Тогда она дала мне в дорогу эту самую джинсовую куртку Юрия, которую тот надевал только на дачу. По приезде из Москвы я ее среди своих вещей не обнаружил. Решил, что потерял или где-то случайно оставил. И вдруг ее обнаруживают в Энске, да еще запачканной кровью Марины. Чушь собачья! Как это могло произойти? Но теперь уже не важно. Даже хорошо, что случилось именно так, а не как-то иначе. Ведь на месте Юрия мог оказаться я.

– Почему ты?

– Потому что ее выкрали у меня, думая, что она моя. Значит, и подставить под убийство хотели меня.

– Скажи, ты был в квартире Марины в ночь с тринадцатого на четырнадцатое мая?

– Был. И что? Марина сама попросила меня забрать кое-какие вещи, дала ключи. Со мной тогда Елена увязалась. А в квартире истерику устроила, дура! Она, видите ли, испугалась, что меня могут обвинить в смерти Качкова. Ну не идиотка?!

– Почему ты не сказал Марине, что Качкова убили?

– Ее реакция была непредсказуема. Марина могла решить, что это сделал я.

– У тебя есть левая симка? Ты можешь сказать, с кем ты по ней связывался?

– С Еленой и Мариной, больше ни с кем. Тебе нужны номера?

– Они у меня есть, но без имен. – Софья достала из сумки распечатки и выложила на стол перед Северовым. – Пожалуйста, помоги мне, чтобы я снова не наделала ошибок.

Северов немного подумал, затем выбрал три номера и написал рядом имена.

– Спасибо! Как ты узнал об убийстве?

– Попытался войти в дом с приглашенными гостями, чтобы поговорить с Денисом, но меня не пропустили. Тогда решил с черного хода. Тоже не вышло. Уходить несолоно хлебавши не хотелось, вот и крутился вокруг дома. Когда начался салют, собрался даже перелезть через забор. Потом вижу: «Скорая» подъехала, полиция. Вокруг народ собрался: прошел слух, что убили хозяина дома. Я понял, что пора сваливать. Позвонил Елене, сообщил об убийстве Качкова и о том, что собираюсь заехать на квартиру Марины за вещами, потом отправлюсь в аэропорт. Она напросилась со мной, якобы для того, чтобы помочь собрать самое необходимое.

Внезапно ворвавшийся с улицы вой сирены полицейской машины, подъезжающей к дому, расколол тишину наступающей ночи.

– Это ты! – выдохнул Северов и впился в Софью испепеляющим взглядом.

– Тебе нельзя с оружием, – вскочила она с места. – Отдай его мне, ну же!

И как только пистолет оказался в ее руках, она сунула его под жакет за пояс брюк. Топот множества ног в коридоре и душераздирающий крик: «Полиция! Никому не двигаться!» заставили ее вжаться в стену между холодильником и мойкой. Кухня тут же заполнилась вооруженными до зубов людьми в балаклавах и шлемах.

Софье казалось, что она сейчас свалится от ужаса в обморок, чего делать было нельзя ни в коем случае, так как злосчастный пистолет – она только сейчас по-настоящему осознала, как же сильно похудела за эти дни! – соскользнул из-за пояса в глубину брюк и находился теперь в районе ее ягодиц. Если бы не стена, с которой она чуть ли не сроднилась, как с единственной спасительницей, он давно бы уже выпал наружу через одну из штанин.

Лязг наручников на запястьях Северова, тревожный взгляд Верстова на Софью: «С вами все в порядке?» и безграничная ненависть в глазах любимого, забирающая у Софьи остатки сил.

– Гражданин Северов Михаил Иванович, вы задерживаетесь по подозрению в попытке убийства гражданки Соловковой Елены