Быть Героем - Александр Николаевич Романчиков

решил утопить в вине, но уже после первой кружки хмеля вдруг рассмеялся и больше пить не стал. Вдруг к нему пришло осознание того, что невероятно глупо обижаться на то, чего ты сам захотел или, как минимум, не пожелал исправить, побоялся, поддался течению. «В конечном итоге, у тебя же есть своя голова, на кой ты слушал этого Белобрада, он ведь просто спросил, станешь ли забирать золото? И ты все понял. А что ты понял? Что нужно изображать из себя рыцаря, благородного, готового засунуть голову в пасть льву лишь потому, что зверь подавится и, может быть, от этого не станет есть других. Теперь уже нечего злиться, сам виноват. Просто буду делать, как захочу сам, а не кто-то захочет за меня»: думал Паша, глядя в глиняное дно кружки, придурковато улыбаясь при этом, а то и переходя на серьезный, с примесью гнева взгляд.

Он собирался было встать и уйти из корчмы, как за его угловой столик подсел Сдевит, которого не было видно с самого утра.

– Здравствуй, Павел, – поздоровался он.

– И тебе здравия, Сдевит.

– Надолго ли вы останетесь в этом месте?

– Думаю, не меньше месяца, Мигэль будет учиться у Белобрада, а у меня нет особенных причин спешить, будто размышляя вслух, ответил Павел.

– И куда вы собираетесь отправляться дальше? – поинтересовался сын Семара, великого вождя племени Гардов.

Об интересном происхождении Сдевита Паша узнал от Белобрада. Оказалось, что любой представитель племени Гардов не может колдовать, так как племя было то ли проклято, то ли благословлено Перуном, которому они отчего-то совсем не желали поклоняться. Зато гарды были весьма искусны в рукопашном бою, а лучшие из них могли сразить и по десятку соперников за раз. Жили они где-то далеко на юге, на берегах черного моря, а вождем их уже три десятилетия являлся Великий Семар, сыном которого и являлся Сдевит.

– Честно говоря, мы еще в поиске пути, знаю лишь, что нам нужно на север.

– Хм, на север отсюда не так много дорог, – заметил Сдевит, – Жаль, что мне нужно спешить, я отправляюсь уже завтра.

– Действительно жаль, мне было бы приятно разделить с тобой хотя бы часть пути, – принялся льстить, пусть и небезосновательно, Павел, – С таким воином куда легче встречать недругов.

– Мне тоже было бы лучше идти с вами, – согласился Сдевит, – Как бы быстро не разил меч, колдовство бывает быстрее.

На этом он остановился, А Паша понял, что магию Сдевит любит не сильно. Еще Паша понял, что способность изменять мир силой мысли, это то единственное, что привлекает гарда в Паше. И если учесть его отношение к этой способности, совместное путешествие могло бы быть не таким уж и приятным.

Испытывая двойственные чувства по поводу невозможности дальнейшего путешествия в компании охотника за чудовищами, Паша крепко задумался о том, когда и куда ему действительно нужно отправляться, верны ли его предварительные планы?

Несмотря на отказ от по праву принадлежащей ему награды, Паша, по местным меркам, было совсем не бедным. Довольно плотно набитый кошель все так же грел сердце в эту холодную пору. Как-то не к месту вспомнился Новый Год, который тут никто не праздновал. А зимние празднества в честь зимнего солнцестояния они пропустили, будучи в поисках болотных чудищ. Внезапно вновь захотелось выпить, подогретый первой кружкой организм потребовал следующую, но Паша вовремя остановил себя и покинул корчму в компании Сдевита.

Толстый поддоспешник уверенно сохранял тепло, чего нельзя было сказать о самом доспехе. Более того, Паша боялся притронуться к стальным пластинам, так как рисковал примерзнуть. Руки в меховых рукавицах быстро вспотели, и, что странно, от всего этого потрогать доспех хотелось еще больше. Борясь с этим желанием, щурясь и разглядывая то доспех, то низкие домики, он подошел к стенам цитадели.

У ворот собралась толпа людей, о чем-то возбужденно переговариваясь. Каждый пытался пробраться ближе к воротам, а затем и внутрь крепости, будто там показывали какое-то невероятное, чудесное выступление. Пробраться сквозь эту толпу Паше не представлялось возможным. Казалось, тут собрались жители всех окрестных деревень. Паша даже подумал на секунду, что собираться в подобную толпу возле цитадели – местное развлечение.

Бряцание кольчугой и взгляд свирепого воина Паше никак не помогали, пробраться сквозь толпу не удавалось. Пришлось прибегнуть к более серьезным трюкам. Паше сильно мешали сосредоточиться, но в конечном итоге ему все же удалось создать вокруг себя ауру страха. Попадающие в нее люди начинали испытывать чувство сильного беспокойства и инстинктивно старались уйти в сторону. Таким образом, Паше удалось расчистить себе узкую тропу. Справедливости ради, стоит отметить, что работать локтями он все равно не перестал. Все-таки его волшба действовала не на каждого. К концу пути он был измотан, и, казалось, вряд ли способен на какие-то чувства, кроме полного безразличия и желания отдохнуть.

Но то, что он увидел, заставило его застыть в удивлении. Прямо посреди маленькой площади у ворот цитадели росла высокая, раскидистая липа. Ее не было еще утром. К тому же, среди морозной зимы, снега и завывающего ветра, сочная зелень липовых листьев смотрелась завораживающе и даже пугающе. Паша когда-то видел зелень и снег, природа выдает разные чудеса, но здесь был представлен кусочек лета среди пустоши зимы. Это локальное лето светилось золотистыми светлячками, сновавшими меж листвы, более того, древо источало приятный аромат, будто в самый разгар своего цветения.

Ничего не понимающий Паша стоял и смотрел на дерево, как и десятки людей рядом с ним. Они лицезрели чудо.

– Он оставил мне книгу, – сказал кто-то рядом.

Голос Мигэля вырвал Пашу из оцепенения, сам Мигэль стоял рядом и держал в руках сверток с чем-то увесистым.

Глава 6.

Сильные морозы прошли, прекратились и снегопады. Лошади бодро взрыхляли уже утоптанный снег на дороге, что тянулась бесконечной вереницей, скрываясь где-то за линией горизонта. Шел четвертый день с момента, как компания покинула Пересень. Рядом с Пашей скакал Сдевит на вороном коне непонятного происхождения. У скакуна были красноватые глаза и слишком тонкие и длинные ноги, впрочем, на этих ногах жеребец чувствовал себя совсем не плохо.

После того, как Белобрад обратил себя в дерево, оставаться в Пересне смысла не было. Мигэлю от волхва осталась книга собственного сочинения, в ней эльф мог почерпнуть немало знаний. Паша же получил в дар великое ничто. Вернее, он мог бы взять из дома волхва что угодно, но почему-то не отважился. Все-таки никаких завещаний Белобрад не оставлял. Он оставил лишь загадку, ведь было