Противники - Джон Гришэм

— Но тридцать пять тысяч? Да ладно вам. Неужели вы действительно думаете, что столько стоите?

— Это зависит от исхода суда, мистер Фигг. Подав иск, сколько вы попросили? Миллион долларов или около того? Не стоит критиковать моего клиента за то, что он решил активно защищаться и нанял самых талантливых юристов.

— Давайте начистоту. Если во время суда вы и ваш клиент сделаете что-то для продвижения своей позиции, так сказать, начнете затягивать процесс, или, Боже упаси, совершите ошибку или что-то вроде того, я быстренько подам ходатайство о наложении санкций и заработаю деньги. Я прав, господин судья?

— Нет. Это будет необоснованное ходатайство согласно Правилу номер 11.

— Разумеется! — хохоча, произнес Уолли. — У вас сложилась отличная команда.

— Следите за собой, мистер Фигг, — одернул Уолли судья Сирайт.

— Перестань, — прошептал Дэвид. На пару секунд воцарилась тишина. Все ждали, когда Уолли успокоится. Наконец судья произнес:

— Я согласен, что повторного рассмотрения можно было бы избежать и это заставило ответчика понести дополнительные расходы. Однако считаю, что сумма в тридцать пять тысяч завышена. Я накладываю санкции, но не в таком размере. Десять тысяч долларов представляются мне вполне адекватной суммой. Решение принято.

Уолли выдохнул — очередной удар ниже пояса. Дэвид задумался о том, как ускорить переговоры, чтобы встреча скорее закончилась, причем благоприятно. «Финли энд Фигг» не могла позволить себе потерять еще больше. Он неубедительно проговорил:

— Господин судья, нам надо вернуться в больницу.

— Все свободны до утра пятницы.

Глава 39

Во второй состав присяжных вошло семь мужчин и пять женщин. Из двенадцати заседателей шесть оказались белыми, трое — черными, двое — азиатами и один — латиноамериканцем. В целом в новое жюри попало чуть больше синих воротничков, как и чуть больше тяжеловесов. Двое мужчин были чрезмерно тучными. Надин Керрос решила использовать отвод, чтобы исключить толстяков вместо представителей разных меньшинств, но пришла в недоумение при виде такого обилия полных людей вокруг. Консуэло была убеждена, что эти присяжные проявят к ним гораздо больше благосклонности, чем их предшественники.

В понедельник утром, когда Уолли поднялся с места и прошествовал к трибуне, Дэвид затаил дыхание. Уолли стоял на возвышении: еще один сердечный приступ — и Дэвид в очередной раз продвинется в очереди. Тогда ему придется выступать против соперника, имеющего явное преимущество. Он очень переживал за младшего партнера. Хотя Уолли потерял пару фунтов, когда кувыркался с Дианой, на вид он по-прежнему был пухлым и неряшливым. Так что вероятность сердечного приступа у него была выше, чем у Оскара.

«Давай же, Уолли, ты можешь это сделать. Устрой им головомойку и, пожалуйста, никуда не падай».

Он не упал. Он вполне сносно изложил суть иска против «Веррик лабз», третьей по величине фармацевтической компании в мире, против «корпорации-мамонта» с главным офисом в Нью-Джерси, компании с долгой прискорбной историей замусоривания рынка плохими лекарствами.

Протест миз Керрос. Принят судьей.

Но Уолли проявлял осторожность и имел на то причины. Когда слово-другое может обойтись тебе в 10 000 долларов, ты вынужден ходить вокруг да около любого факта, который тебе доподлинно неизвестен. Говоря о лекарстве, Уолли чаще называл его «этот плохой препарат», чем крейокс. Иногда он сбивался, но в основном выступал по сценарию. Когда через полчаса он закончил, Дэвид вздохнул с облегчением и прошептал:

— Отличная работа.

Надин Керрос даром времени не теряла, защищая своего клиента и его продукт. Она начала с длинного, подробного, но весьма интересного списка всех потрясающих лекарств, которые «Веррик лабз» вывела на рынок за последние пятьдесят лет, лекарств, известных и вызывающих доверие у каждого американца, и других препаратов, о которых никто не слышал. Лекарства, которые мы даем своим детям. Лекарства, которые мы уверенно используем каждый день. Лекарства, которые ассоциируются с хорошим здоровьем. Лекарства, которые продлевают жизнь, убивают инфекции, предотвращают болезни и так далее. От больного горла и головной боли до вспышек холеры и эпидемии СПИДа — со всем этим «Веррик лабз» боролась на передовой многие десятилетия, и мир стал лучше, безопаснее и здоровее благодаря ей. К тому времени как она закончила первый акт, многие в зале суда готовы были пожертвовать жизнью ради «Веррик».

Переключив передачу, как в автомобиле, Надин остановилась на препарате, о котором шла речь. Крейокс — лекарство столь эффективное, что его прописывают доктора — «ваши доктора» — гораздо чаще, чем любой другой препарат для снижения холестерина в мире. Она подробно описала, какие масштабные исследования велись при создании крейокса. Каким-то образом ей удалось рассказать о клинических тестах так, что слушать ее было интересно. Исследования одно за другим подтверждали, что лекарство не только эффективно, но и безопасно. Ее клиент, потратив четыре миллиарда долларов и восемь лет на исследование и разработку крейокса, гордился своим чудодейственным продуктом.

Стараясь особо не таращиться, Дэвид наблюдал за лицами присяжных. Все двенадцать ловили каждое слово Надин. Все двенадцать верили ей. Да и самого Дэвида она убедила.

Она говорила об экспертах, которых вызовет дать показания. Выдающиеся ученые и исследователи из таких учреждений, как клиника «Майо», Кливлендская клиника и Гарвардская медицинская школа. Эти мужчины и женщины потратили годы на изучение крейокса и знакомы с ним гораздо лучше, чем «борцы легкого веса», которых привлек для показаний истец.

В завершение Надин выразила уверенность в том, что, выслушав все доказательства, присяжные поймут и поверят: в крейоксе нет абсолютно ничего плохого. Они удалятся в кабинет для совещаний и быстро вынесут вердикт ее клиенту, «Веррик лабз».

Дэвид наблюдал за семью мужчинами в тот момент, когда Надин удалялась. Все четырнадцать глаз внимательно следили за ней. Он бросил взгляд на часы: ее выступление длилось пятьдесят восемь минут, но они пролетели совсем незаметно.

Технические специалисты приступили к установке двух больших экранов, и, пока они работали, судья Сирайт объяснил присяжным, что вскоре всем покажут видеозапись показаний истца, миз Айрис Клопек, которая не может явиться в суд по состоянию здоровья. Ее показания были сняты и записаны на видео 30 марта в отеле в центре Чикаго. Судья заверил присяжных, что в этом нет ничего необычного и это никоим образом не должно повлиять на их решение.

Свет приглушили, и вдруг появилась Айрис, еще более, чем в жизни, поражавшая внушительными размерами. Нахмурившись, она смотрела в камеру, заторможенная, сбитая с толку и явно находясь под воздействием лекарств. Показания отредактировали и смонтировали заново, удалив все, что внушало сомнения, а также перепалки между юристами. Легко справившись с основными вопросами, Айрис заговорила о Перси. О его роли отца, о его карьере, привычках и его смерти. Приложения тоже были использованы и выведены на экран: фотографии Айрис и Перси, плескавшихся в воде с маленьким Клинтом; при этом оба родителя уже выглядели невероятно полными. Еще одна фотография Перси на барбекю с друзьями в преддверии поглощения братвурста[31] и гамбургеров 4 июля. Еще на одном снимке он восседал в кресле-качалке с рыжим котом на коленях. Похоже, кресло-качалка было его единственной физической нагрузкой. Вскоре все изображения слились в одно, создав точный образ Перси, но отнюдь не приятный. Он был очень крупным человеком, слишком много ел, никогда не напрягался, отличался неряшливостью и рано умер по совершенно очевидным причинам. Временами Айрис вела себя слишком эмоционально. Иногда говорила почти бессвязно. Эта запись не вызывала к ней никакого сочувствия. Но, как хорошо знали судебные юристы Айрис, лучше было просмотреть запись, чем пригласить ее в зал суда. В смонтированном варианте видео длилось восемьдесят семь минут, и все в зале вздохнули с облегчением, когда оно закончилось.

Когда включили свет, судья Сирайт объявил, что настало время для ленча и они соберутся снова в два часа. Не говоря ни слова, Уолли растворился в толпе. Они с Дэвидом собирались быстро перекусить в здании и обдумать стратегию, но через пятнадцать минут Дэвид отказался от этой затеи и решил поесть один в кафе на втором этаже здания.

Оскара выписали из больницы, и теперь он восстанавливал силы в квартире Уолли. Рошель проверяла, как у него дела, дважды в день. Ни жена, ни дочь Оскара так и не объявлялись. Дэвид позвонил ему, вкратце рассказал о начале суда и немного приободрил. Оскар сделал вид, что ему это интересно, но по голосу было ясно: он счастлив, что находится в другом месте.