Всё, что мы потеряли - Элис Келлен

звезды в пузырьках, которые блестели сверху. Внизу была вода, в которой это все плавало. А еще были вспышки света и брызги от каждого биения сердца.

— Это тебе. — Я подняла голову и обняла его еще сильнее, когда почувствовала, что он дрожит.

90 Аксель

В последнюю неделю месяца мое сердце сжималось так, словно я никогда больше не увижу Лею. Это уже был не вариант. Некоторые вещи мы не можем выбирать, они не поддаются контролю и превращаются в дорогу без возврата. С ней было так. Если бы я сделал шаг назад, я бы врезался в стену. Я мог только двигаться вперед.

Правда, с определенными трудностями.

Оливер. Каждый раз, когда я думал о нем, у меня перехватывало дыхание. Возможно, поэтому я избегал его. Я сделал это в конце августа и повторил в конце сентября. Я не хотел его видеть, не хотел еще больше усложнять себе жизнь. Я отказывался от всех его предложений, придумывал кучу оправданий и провел всю неделю взаперти дома, в море, пробираясь сквозь паутину одиночества, которую Лея оставила после отъезда. Она изменила восприятие привычных вещей, которые я раньше ценил, но сейчас им чего-то недоставало.

Я решил пропустить семейный обед, сославшись на болезнь, — так себе идея. Утром мама уже стояла на пороге с продуктами и пакетом из аптеки.

— Черт, — пробормотал я, открыв дверь.

— Что за словечки, сын.

— Поверь мне, кому-то нравится.

Мама влепила мне подзатыльник и отправилась на кухню поставить пакеты на столешницу. Она убрала свежие продукты в холодильник, приложила мне руку ко лбу и скривила рот, как обычно делала.

— Ну температуры у тебя нет.

— Это новая форма гриппа. Особенная.

— У тебя болит живот? Ты устал?

— Мам, я в порядке. Не стоило приезжать.

— Кто-то должен позаботиться о тебе, если ты заболел, милый. — Она изучила мое лицо, поднимая веки и дергая меня за щеки. — У тебя вполне здоровый вид.

— Потому что я красавчик.

— Я думала, ты тут совсем в жалком состоянии.

— Так страшно не прийти на семейный обед? Дай отдышаться спокойно.

— Отдышаться? Да ты живешь тут как затворник, в отрыве от всего мира…

Закатив глаза, я плюхнулся на диван.

— Мне не нравится, что ты увиливаешь! Знаешь, сколько людей, которые пожертвовали бы всем, лишь бы побыть с семьей? Ты помнишь миссис Маргеритт? Ну вот, ее дочка живет в Дублине, и они видятся только раз в год, представляешь?

— Да, с большим наслаждением.

Мама швырнула в меня диванной подушкой.

— Тебе нужно пересмотреть свой образ жизни.

— Любопытно, что это говоришь мне ты.

— На что ты намекаешь? — Она нахмурилась, поправляя манжеты своего тонкого свитера, затем села в кресло рядом.

— Ты понимаешь меня. Когда-то тебе придется принять решение, правда? Сколько уже времени вы хотите выйти на пенсию и оставить кофейню Джастину? Кажется, вечность.

— Это не твое дело, — выпалила она напряженно.

— Мам… — Я поднялся, хотя и без желания. Мне не хотелось вести отвлеченный диалог, особенно когда моя жизнь превратилась в хаос, и я не понимал, как справиться с ним, развязать все узлы, появившиеся за последние несколько месяцев. — Джастин уйдет в конце концов и будет прав. Ты пообещала ему передать бизнес, и ты не держишь слово. В чем проблема? Почему не хочешь оставить работу и наслаждаться жизнью с папой?

У мамы затряслась нижняя губа.

— Не все так просто, Аксель.

— Объясни мне. Поговори со мной.

И она сдалась. Она посмотрела на меня глазами, полными слез, и глубоко вздохнула.

— Все должно было быть иначе. Мы собирались выйти на пенсию, Лея — поступить в университет, а мы с Джонсами — отправиться в беззаботное кругосветное путешествие, зная, что у вас уже своя жизнь, и тогда… тогда это произошло. Уже ничего не будет как раньше.

Человеческие существа такие: мы строим планы, мечтаем, надеемся, намечаем цели и стараемся воплотить их в жизнь, не думая о том, что случится, если в конце концов этого не достигнем. Много лет назад я решил посвятить себя живописи, но все равно представлял и другую жизнь, пока не застрял в болоте. Гораздо легче игнорировать негативные аспекты и идти напрямую, куда мы хотим. Проблема в том… проблема в том, что потом сложнее резко вернуться в колею.

Я протянул руку к матери.

— Я понимаю. И знаю, как ты себя чувствуешь. Но нельзя навсегда застрять в одной точке, мама. Как бы сложно ни было, жизнь продолжается.

— Это не одно и то же. Ты молод, Аксель, и видишь все с другой стороны. Что мне оставалось? Мы с Роуз мечтали проводить вечера на кухне с вином и болтать в саду у дома, а сейчас… у меня осталась только кофейня. Мне не сидится дома, нужно чем-то занять себя, чтобы не думать.

— Пойду оденусь, — сказал я, вставая.

— Спасибо, дорогой, — мама улыбнулась сквозь слезы.

Час спустя я сидел у родителей напротив Оливера и рядом с Леей, окруженный едой, голосами и смехом. Единственное, о чем я мог думать, это как чертовски хорошо пахнет Лея, настолько, что хотел наклониться и поцеловать ее, как делали Джастин и Эмили. Единственное, что останавливало меня от желания пойти с ней в ванную и раздеть ее, была толика здравого смысла, которая еще оставалась у меня.

Кто мог бы предположить, что все так закончится?

Когда ее нога коснулась моей под столом, я почувствовал, как нарастает желание. Лея увидела, что я напрягся, и я утонул в этих глазах бирюзового цвета на несколько секунд, пытаясь отыскать себя…

— Я скоро вернусь. Пойду покурю. — Я быстро встал.

— Подожди! Я с тобой! — Оливер увязался за мной.

Я оперся на бетонную ограду с какими-то растениями, закурил и передал сигарету Оливеру. Стояла тишина, полуденное солнце отражалось в стеклах машин, припаркованных напротив. Я глубоко затянулся.

— Все хорошо в Сиднее? — выдавил из себя это чертово слово.

— Лучше, чем тут, думаю. Что с тобой происходит в последнее время?