Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник - Леонид Резников

не скрылись от него в одних из сотен покоев или десятка зинданов дворца – Мансур желал узнать все первым!

Встречные шарахались от Главного сборщика налогов в вымокшем, заляпанном жиром халате, кланяясь и удивленно глядя ему вслед. Мансуру ни до кого из них не было дела. Пусть глазеют, если им так нравится, главное – успеть, успеть во что бы то ни стало!

Вылетев из бокового прохода в главный коридор, Мансур притормозил, огляделся в поисках процессии и вздохнул с облегчением – все-таки успел! Приняв важный, весьма деловитый вид, Мансур заложил руки за спину и направился навстречу идущим.

– Гасан-ако! – распахнул объятия Мансур, когда караван-баши почти вплотную приблизился к нему. – Как я счастлив, что слухи о гибели вашего каравана оказались сильно преувеличены! У меня прямо камень с души свалился. Ай-яй, какая была бы потеря для всех нас.

Караван-баши остановился, не дойдя до визиря пары шагов и смерил того взглядом. Мансур решил, будто Гасан что-то подозревает, и сменил тактику.

– Мне доложили, что ваши верблюды вернулись в город, и я уже собирался послать стражу на ваши поиски, а тут гляжу – вы идете.

– Да, мы чудом спаслись, – сдержанно отозвался караван-баши. По вполне понятной причине Гасан недолюбливал Мансура. Ведь налоги – это всегда неприятно, а налоги от Мансура – чистейшей воды грабительские поборы.

– А кто это с вами? Никогда не видел такие противные рожи! – произнес Мансур, старательно игнорируя пристальный, пронзительный взгляд Махсума. Таким образом он решил себя заранее обезопасить, но… промахнулся.

– Ай-яй, – покачал головой Гасан, – как нехорошо говорить так о людях, которых вы даже не знаете! Эти люди…

Мансур судорожно сглотнул.

– …мои спасители, – закончил караван-баши.

– Кто?! – воскликнул пораженный Мансур. Рухни ему на голову небо, он и тогда не был бы так удивлен.

– Да-да, если бы не они, то меня здесь уже не было!

«Лучше бы тебя здесь не было, проклятый торгаш!» – скрипнул зубами Мансур, а затем, расплывшись в дежурной улыбке, сказал вслух: – Ах вот оно что!

– Вот именно! Идемте.

Гасан подал знак Махсуму и его телохранителю, и все трое в сопровождении стражи направились дальше по коридору к гостевым покоям.

– Ничего не понимаю, – развел руками потрясенный Мансур, когда Черного Махсума и Ахмеда ввели в комнату для приема важных гостей, а стражники встали почетным караулом у ее дверей. – С ума они спятили, что ли?

Дождавшись, когда Гасан удалится по своим делам, Мансур подбежал к дверям гостевой комнаты, бросил на стражников затравленный взгляд и прошмыгнул мимо них. Сердце у визиря бешено колотилось, в груди поселился холодок, но он все-таки решил дознаться, что происходит.

– Что вы здесь делаете, презренные ослы?! – набросился он с кулаками на Махсума, шипя и брызжа слюной.

– Эй, папаша, поаккуратнее с языком! – Махсум предупредительно выставил перед собой ладонь. – Как вы там сказали? Противные рожи?

– Дурак, я отводил ему глаза!

– А теперь я еще и дурак, значит. Нехорошо, папаша. Ох, нехорошо!

– Очень плохо, – поддакнул Ахмед.

– А ты, куча ослиного помета, закрой рот и не раскрывай его, пока тебя не спросят, – прорычал Мансур разбойнику.

– Советую вам вести себя в рамках приличия, папаша! – шагнул к Главному сборщику налогов Махсум и выпятил грудь, принимая грозный вид. – Вы не на базаре.

– Да как ты… как ты смеешь?! Мне, великому визирю! Да я тебя…

– Что? По попке отшлепаете или в угол поставите? – хмыкнул Махсум, вытаскивая из-за пазухи табакерку. – Знаете, вы очень скользкий тип – теперь я в этом убедился.

– Моя табакерка! – охнул Мансур, округляя глаза.

Махсум как ни в чем не бывало раскрыл ее, захватил пальцами щепотку табака и вдумчиво втер себе в ноздри.

– А-апчхи! – чихнул он прямо в лицо Мансуру и утер нос пальцами. – Вот как-то так.

Мансур, чуть пригнувшись, запоздало закрылся руками, потом медленно выпрямился и начал закипать.

– Значит, это ты, грязное шайтаново отродье, спер у меня табакерку! Ты!

– Докажите! – нахально произнес Махсум, закрывая табакерку и засовывая ее обратно за пазуху.

– Доказывать? – разозлился Мансур и оскалил зубы. – Ну не-ет! Я просто тебя прирежу, грязный вор!

Он выхватил из-за пояса кинжал и бросился на Махсума. Махсум поднырнул под его руку, и визирь пролетел мимо, ткнувшись носом в пол.

– Ха! – только и сказал Ахмед, не двинувшись с места.

– Что здесь происходит? – грозный голос Гасана вернул Мансура к действительности. Тот вскочил с пола и быстро спрятал кинжал за спину. – Вы что, уважаемый, решили убить моего спасителя и личного гостя нашего всемилостивейшего эмира?

– Он украл у меня табакерку! – ткнул Мансур пальцем в грудь Махсуму.

– Врет! – Махсум сложил руки на груди и отвернулся.

– Я? Вру? – задохнулся Мансур. – По-моему, эта бродячая собака забывает, с кем говорит! Обыщите его! – приказал он возникшей на пороге страже.

– Да сколько угодно! Только потом я пожалуюсь на вас самому эмиру за клевету, – презрительно заметил Махсум.

– Раньше тебя казнят за воровство, паршивый сопляк!

Стражники приблизились к Махсуму, один из них быстро, но тщательно, со знанием дела, ощупал одежду Махсума и отодвинулся.

– У него ничего нет, кроме кинжала и сабли, – доложил он.

– Как так? – не поверил ушам Мансур. – Но она должна быть у него. Я сам видел! Он еще табак понюхал и чихнул на меня! Видите? – указал Мансур на свое влажное лицо.

– Знаете, достопочтенный визирь, – предположил Гасан, оглаживая бороду. – Мне кажется, на вас не чихнули, а… я даже боюсь предположить, что сделали. Ведь так намочить халат.

– Что ты себе позволяешь, гнусный погонщик верблюдов и ишаков вроде тебя самого? – в ярости затопал ногами Мансур.

– Но ведь это вы сказали, что он на вас чихнул, а я всего лишь высказал иное предположение. И я, кстати, не понимаю, что вы привязались к этим людям? Сначала обозвали их, теперь обвиняете в воровстве.

– Но он и есть вор!

– Клевета, – спокойно сказал Махсум. – А вы обыщите и его. Я уверен, табакерка у него во внутреннем кармане халата.

– Нет у меня ника… – начал было Мансур, хлопнув себя по груди рукой, и замолк, нащупав пропажу. – Не может быть!

– Видите, теперь он выкручивается.

– Молчи, презренный шакал в человеческом обличье! – набросился на Махсума Главный сборщик налогов. – Это ты мне подсунул табакерку.

– Мне думается, он не в своем уме, – пожал плечами Махсум, прячась за стражников. – Смотрите, у него пена выступила на губах.

– Молокосос! Да я тебя… я тебя… – задохнулся Мансур. Лицо его пошло багровыми пятнами.

– Похоже на то, – нахмурился Гасан. – Мансур-ако, мне очень жаль, но вам лучше уйти.

– Как… Что? Что ты сказал?

– Я говорю,