Царство Проклятых (ЛП) - Манискалко Керри

Я искала записи о Селестии, но упоминания о Матроне Проклятий и Ядов также не было. Если она была не только матроной, но и королевской целительницей, я подумала, что о ней должны быть записи. Либо упоминает о том, что она спасала жизни, либо отнимала их.

Но ничего не было.

Как будто она не существовала за пределами этой башни. Еще одно доказательство того, что она, возможно, не та, за кого себя выдает.

Я упала на пол, мои юбки окутали меня. Сегодня я была в прекрасном темно-синем с золотом платье с цветами, вышитыми на лифе, достаточно элегантном для леди Королевского Двора Демонов и достаточно удобном, чтобы часами стоять на коленях в темном углу библиотеки в поисках ответов.

Я пролистала довольно тонкий дневник, заполненный заметками и набросками. В нем говорилось о демонах, которые были созданы из не естественных источников. Не совсем низшие демоны, но близко. Эти существа варьировались от людей, проходящих по внешнему виду, до смеси естественного мира и смертных. Я остановилась на одной иллюстрации. По форме он был гуманоидом, но его кожа была корой дерева, борода — мхом, а пальцы и конечности — ветвями разной длины и ширины.

На следующем иллюстрации был изображен молодой человек с огромными оленьими рогами. На ещё одной — женщина с заостренными ушами и бараньими рогами, которые спускались до плеч.

В заметках говорилось о заклинаниях и колдовстве, которые пошли не так, превращая смертных в кошмары. Изгнанные и проклятые из своего мира, они оказались здесь, где могли бродить по подземному миру, не опасаясь преследований.

Согласно книге, большинство из них рассеялось по всему королевству, оказавшись в Бессмертных Землях на северо-западе и в восточной горной цепи под названием Беспощадный Предел.

Одна заметка привлекла мое внимание.

Существа, созданные из первобытного страха, часто жаждут крови. Они ищут жизни, и нет большего символа жизни, чем сердце.

— Прелестно. — Они были версией вампира этого царства.

Я отложила иллюстрированный журнал в сторону и просмотрела следующий гримуар, повернув одно ухо в сторону входа. Там были просто страницы заметок о заклинаниях, чарах и проклятиях. Я бросила книгу на возвышающуюся стопку рядом со мной. Затем я подтянула колени и прислонилась к полкам.

Как бы я ни старалась перестать воображать существ, пирующих на сердцах, я не могла выбросить из головы изуродованное тело моей сестры.

Однажды ночью в Палермо Гнев сказал, что у жены Прайда тоже вырвали сердце. Он также упомянул, что Первая Ведьма использовала самую темную магию, чтобы лишить свою дочь силы, и это имело непредвиденные последствия.

Что, если ее отсутствующее сердце не было частью ритуала убийства? Что, если это было одним из последствий, вызванных Ла Примой? Возможно, это также был способ освободить ее от любых ограничений смертных. Я смутно припоминала, что бабушка говорила что-то подобное мимоходом.

Если бы дочь Ла Примы была проклята и не умерла, она могла бы быть монстром, который бегал вокруг, вырывая сердца ведьм и пожирая их.

Возможно, она была мотивирована местью своей матери, за то, что человечность была украдена, когда у нее отняли ее силы. Если дьявол был ее вечной любовью, возможно, она сошла с ума и убила всех потенциальных невест, которые могли бы занять ее место.

Или, может быть, все было так просто, как утверждал иллюстрированный журнал — если она больше не владела своей человечностью, возможно, она жаждала сердец за все, чего у нее больше не было.

— Возможно, существует слишком много «может быть» и недостаточно

окончательных ответов.

Я встала и расправила плечи. Теперь, когда я была одна, я возвращалась к целительнице и прямо говорила ей о своих подозрениях. Если бы она была Первой Ведьмой, я не думала, что она причинила бы мне вред. Была причина, по которой она посылала зачарованные черепа, и это было не для того, чтобы напугать. Может быть, она могла бы рассказать мне больше о Зеркале Тройной Луны и предложить идеи о том, где я могла бы его найти, или Ключ Искушения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я провела рукой по скрытым ножнам на бедре. И если бы она действительно попыталась причинить мне боль, я бы не ушла без боя.

Предвкушение заставило меня стоять у дверей башни матроны, как мне показалось, всего за несколько мгновений. Разочарование заставило мою челюсть сжаться, когда я оторвала записку, прикрепленную к двери, и прочитала наспех нацарапанное сообщение.

Ушла на какое-то время. (П. п: в ориг. «Gone for a spell». «Spell» в англ. также «заклинание» т. е. также можно перевести как «Ушла для заклинания»)

Было невозможно определить, имела ли она это в виду буквально или фигурально. Надзирательница либо вернется через несколько минут, либо отправилась на поиски заклинания. Неизвестно, сколько времени может занять последнее, но на всякий случай, если она скоро вернется, я слонялась возле ее башни, пока не начал падать снег и не прогнал меня.

Я сделала всего два шага по коридору своей спальне, когда по моей коже пробежало покалывание. Гнев прислонился к двери в мои покои, его внимание было приковано к моему лицу. Я проглотила волну… каким бы ни было это чувство, он выгнул бровь, как делал это бесчисленное количество раз до этого. Я все еще не видела его и не разговаривала с ним после нашей последней тренировки. И этот визит был самым нежелательным.

Я остановилась на приличном расстоянии.

— Могу чем-то помочь?

— Я здесь, чтобы спросить то же самое.

Он не стал вдаваться в подробности, а я была не в настроении играть в игры, задавая Гневу тысячу вопросов и получая разочаровывающие ответы. Я двинулась к своей двери, ожидая, что он отступит в сторону, и глубоко вздохнула, когда он не сдвинулся с места. Я скрестив руки на груди, ждала.

Почувствовав мою решимость или пытаясь изменить стратегию своего плана сражения, Гнев изменил тактику.

— Библиотека в руинах.

— Немного драматично. В одной секции разбросано несколько стопок книг. Я все

уберу сегодня вечером.

— Ты ищешь информацию о Первой Ведьме.

— Меня интересует моя история. Она — часть этого.

Его лицо потемнело. Оно был не совсем грозовым, но определенно штормовым.

— Ложь.

— То, что я, возможно, ищу, тебя не касается.

— Все в этом замке — меня касается. Особенно ты.

— Я не настаиваю и не вмешиваюсь в твои планы. Я ожидаю такой же

вежливости.

— Даже если я пришел предложить помощь?

— После нашего последнего «урока» у меня сложилось впечатление, что ты хотел,

чтобы я с этого момента взяла дело в свои руки. В буквальном смысле.

Внимание Гнева скользнуло по моему силуэту. Он выглядел так, как будто мысленно проигрывал наше свидание в оружейной комнате, задирая мое платье до бедер, прикасаясь и лаская меня, как будто мое удовольствие было его собственным. Когда он снова посмотрел на меня, в его взгляде не было ни тепла, ни намека на эмоции, которые только что овладели им. Он был отстраненным, бесчувственным. Между нами медленно возводилась стена. Я не могла сказать, было ли это облегчение, грызущее меня под ложечкой, или что-то еще.

— Мы отправляемся в королевский дом Чревоугодия через три ночи. Сообщи мне,

если захочешь потренироваться до этого.

Он повернулся, чтобы уйти, и, черт бы меня побрал, я крикнула:

— Хорошо. Встретимся в оружейной комнате в полночь. У нас будет один

последний урок, прежде чем начнутся настоящие игры.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

***

Я прибыла в оружейную комнату почти на полчаса раньше запланированного. Я хотела задать тон нашему уроку, и с каждым ударом тикающих часов мой пульс учащался. Я взглянула на свое отражение в особенно блестящем щите, висевшем на стене, с облегчением отметив, что снаружи я все еще выглядела безупречно, несмотря на хаотичное состояние внутри.