Ночь Саммерсенда - Линдалл Клипстоун

– А ты нет?

– У меня есть много причин злиться на нее. Но не эта. Ты бы предпочел, чтобы она жила в лесу, на холоде?

– Конечно нет.

Он складывает руки на груди.

– А звучит так, словно как раз наоборот.

– Я не жалею о том, что она в безопасности, Ариен. Безопасности или… чем бы это ни было.

С разочарованным выдохом он выдвигает один из стульев и садится. Склоняется вперед, скрестив руки на столе.

– Я хочу, чтобы она вернулась домой. Как она вообще собирается все уладить с этим… существом Мотыльком?

Я провожу рукой по волосам. Тяжело вздыхаю. Схватка Леты и того существа, которое она назвала Леди Мотылек, – это размытое пятно невозможного ужаса. Элан, пойманный в ловушку магией, вцепившиеся в его горло когти. Сестра бога, с ее рядами клыкастых зубов. Ее огромные, влажные глаза. Ледяная дрожь в ее голосе.

– Я не знаю. Но после всего того, что мы только что видели, я думаю… – Я качаю головой, ненавидя это признавать. Все, чего я хочу, – это убраться отсюда. – Совсем не похоже, что мы можем оставить здесь все, как есть.

Я сажусь на кровать рядом с Эланом. Он молчал с тех пор, как мы вошли внутрь. Но теперь он одаривает меня настороженной улыбкой. Я неуверенно протягиваю руку. Дотрагиваюсь до его руки. Крепко сжимаю пальцами ткань его рукава.

С тех пор, как он утонул, прошло почти два года. Его челюсть острее. Его волосы длиннее. Он всего лишь слабый, похожий на сухой лист отголосок воспоминаний, наполнявших мои кошмары.

Но это он. Это действительно он. Целый и реальный, рядом со мной.

Он оглядывает меня с таким же недоверием. Когда он рассматривает мою изменившуюся внешность – знаки печатей, новые шрамы, линии под кожей, – выражение его лица меняется. Он прижимает кончик указательного пальца к внутренней стороне моей руки. Яд начинает шевелиться и смещаться. Его глаза расширяются, но он не отстраняется.

А потом он начинает плакать. Он склоняет голову, все еще прижимая ткань к лицу. Его неповрежденный глаз закрывается от слез. Он шепчет так тихо, что я едва слышу его:

– Прости, Роуэн.

– Нет, Элан. Ты… – Я запинаюсь, охваченный приливом горя и вины. Вся боль, которую я таил в себе с тех пор, как увидел, как он тонет. – Ты не сделал ничего, за что тебе стоило бы просить прощения.

Он бросает на меня умоляющий взгляд.

– В ту ночь я последовал за тобой к озеру, я хотел помочь. Я знал, что что-то не так. Я знал, что тебе больно. Я подумал, может быть, я мог бы… – Он замолкает, по его щекам текут новые слезы. – Вместо этого я только все испортил.

Я снова думаю о той ужасной ночи. О ноже у моего запястья. Земле, полностью истощенной магией. Роковом моменте, когда Элан ступил на берег. Как Гниль удерживала меня, изменяла меня так, что, когда он утонул в волнах, я был доволен.

Я тоже начинаю плакать. У меня вырываются резкие, болезненные рыдания, которые невозможно сдержать.

– Ты ни в чем не виноват, – яростно говорю я ему. – Это ты меня прости, Элан. Я не смог спасти наших родителей. Я не смог спасти тебя. Я даже не мог помешать тебе пострадать до того. Пожалуйста… Никогда, никогда не думай, что я буду винить тебя в том, что случилось.

Он бросается ко мне. Утыкается головой мне в плечо.

– Я хочу вернуться, – говорит он сдавленным шепотом. – Я хочу остаться с тобой.

– Что бы ни случилось, ты будешь в безопасности. – Я держу это слово во рту, словно молитву. Безопасности. – Я не позволю ничему снова причинить тебе вред. И никто из нас не позволит.

Он кивает, сжав губы. Я закрываю глаза. Утыкаюсь лицом в его волосы. Мы сидим вместе, в зыбком молчании, пока наши слезы не высыхают.

Так много ночей я просыпался от звука или движения в тени. Уверенный, что это был он. Я звал его, отчаянно желая, чтобы он остался. Но звуки всегда затихали. Свет менялся. Он исчезал. Умирал и тонул.

И все же теперь он со мной, живой, в моих объятиях.

Дверь на другой стороне комнаты открывается, и возвращается Лета. Она стерла кровь со своих рук и лица. Ее волосы распущены, странный ореол из ветвей исчез. Она пересекает комнату по направлению к нам, застегивая свое чистое платье. Сквозь свободные прозрачные рукава я вижу новую отметину на ее руке. Странный черный шрам, соединяющийся с печатью.

Она присаживается на корточки рядом с Эланом, опускается на колени у его ног. Они долго смотрят друг на друга. Затем, нервничая, он спрашивает:

– Ты заставишь меня вернуться внутрь дерева?

Лета достает из кармана обрывок ленты. Заплетает волосы в свободную косу. Затем она тянется к нему. В ее руках мерцает сила, струйки сероватого дыма. Он бледнеет и замирает.

– Я не собираюсь заставлять тебя что-либо делать, Элан. – Ее пальцы нежно касаются его шеи, затем запястья. Отмечают его пульс. Еще больше странных голубоватых вен проступает на ее предплечьях, когда она осматривает его. – Ты больше не мертв. То, что будет происходить с этого момента, – это твой выбор.

В ее голосе слышится нотка скрытого гнева. Обращенная внутрь себя, как будто она недовольна собой. Ее руки сжимаются в кулаки. Ее магия тускнеет. Элан смотрит на меня. Затем медленно, мягко он говорит:

– Я хочу домой.

Лета кивает. Но все, что я чувствую от нее через связь, – это печаль. Она забирает ткань у Элана. Мой желудок сжимается, когда я вижу рану на его лице. Глубокий, жестокий порез от виска до челюсти; он глубоко врезается в угол его глаза. Его ресницы слиплись от крови. Радужка стала бордовой.

Я делаю глубокий вдох. С уверенностью, что эти существа в лесу больше никогда не причинят вреда моему брату. Что бы мне ни пришлось сделать, я буду защищать его.

– Я прослежу, чтобы ты вернулся домой, – говорит Лета Элану. – Но сначала я должна тебя вылечить.

Ариен бросает на нее настороженный взгляд.

– Ты можешь его вылечить?

– Думаю, да.

– Что ты имеешь в виду, ты думаешь? Разве тебе не следует быть немного более уверенной?

– Я раньше не использовала свою силу для исцеления, но со мной это уже делали. – Она откидывает рукав и показывает нам свою руку. Новый шрам, который она обнажила, когда мы впервые прибыли в лес. Теперь я замечаю, что он полностью почернел. Как порез на моей собственной