Это не наша война - Павел Кошовец

      Была, естественно, категория людей, которая не стеснялась общаться с умницей. Это - учителя, что не могли нарадоваться на ученицу, что как губка впитывала любые знания. Впрочем, сильно увлекаться и преувеличивать свои обязанности не стоило - Руфия легко вычленяла нестыковки и попытки воздействия в неких корыстных целях. Кстати, таким образом пострадало несколько ретивых преподавателей. Один принялся несколько иначе трактовать догматы церкви Единого (в странах, в которых была распространена эта религия, появилось и начало бродить новое веяние, будто бы Бог не нуждается в посредниках и институт церкви требует переосмысления и реформы). Стоило Руфии в разговоре с Его Преосвященством Кардиналом Апием 4 "случайно" упомянуть некоторые тезисы, как учителя в сезонной одежде на момент появления стражи с одним местом поклажи выслали за пределы королевства без права возможности возвращения и уведомлении соответствующие службы соседей о подрывной деятельности сего субъекта. В общем, повезло. Придётся побегать, но ведь с "головой" это как-то сподручней. Другого Руфия подловила на попытке проведения некромантского ритуала с вкраплением королевской крови - то бишь, девочке предлагалось увлекательное приключение. Было ли это опасно, безвредно в результате и без последствий в будущем - тем королевские палачи уже не интересовались. Ну и ещё несколько забавных случаев. Понимала ли сама девочка суть происходившего - о том знает лишь исповедник, Его Преосвященство Апий 4. Оценивала ли юмор разоблачений - опять же тайна за семью печатями. Во всяком случае, улыбок она не демонстрировала, а любезности с несостоявшимися оппонентами звучали вполне искренне.

      Вообще, стоит заметить, что чувство юмора у неё было, но не открытое, присущее детям и подросткам, не демонстративное и громкое, которое в основном распространенно среди людей, а тонкое и деликатное, скорее относящееся обществу высокородных, но без сопутствующего яда и присущего порой тем злого двусмыслия.

      Настоящих улыбок и искренней радости удостаивались близкие Руфии - отец и сестра. В меньшей степени иные родственники: дядя, двоюродные братья, сёстры - и так далее. Со сверстниками, кстати, теми же братьями, отношения оставались в стадии консервации. Стандартный набор общения: побеги-догони удовлетворял Руфию лишь первые пол часа, потом же горлодёрский палкомахательский досуг её начинал беспокоить, и она тихо исчезала, улыбнувшись напоследок, на этот раз виновато. Потому что ко всему прочему была ещё и деликатной для того, чтобы обвинять кого-либо в недостаточном интеллектуальном развитии и багаже (буде, конечно, вообще такой предусмотрен природой в некоторых созданиях).

      Единственное, что оставляло её достаточно равнодушной - это физические упражнения. Нет, конечно же Руфия не игнорировала рекомендации наставника в этом предмете: обязательно бегала, по утрам разминалась, регулярно брала в руки облегчённый, в локоть длиной учебный меч, но того энтузиазма и внимания, которыми гордились коллеги, учитель похвастать не мог. Бледный, пожилой и худой, как щепка, РоКьюзи, аристократ в надцатом поколении, преподавал фехтование отпрыскам многих знатных семейств (к слову, его очень уважала Брада, квадратная и... непонятная дама, гром - женщина; при фантазировании на тему: если бы у меня была такая наставница, Руфию одновременно посещали два чувства: испуг и любопытство). Не лежала её душа к этому то ли в силу пацифических комплексов, абсолютно лишних в том обществе, в котором она родилась, то ли по причине вполне осознанного понимания бесперспективности этого занятия для неё. Наращивать специфическую мужскую мускулатуру, изучать бесконечные способы умерщвления разумного существа - нет, это не для неё, это не главное умение для разумного человека - умение убивать, она как-нибудь обойдётся без этого. В конце концов, есть люди, которые специально развиваются физически, целенаправленно лишая себя общества книг. Крови, кстати, она не боялась.

      Вот поэтому деятельность старшей сестры приводила её в изумление, а попытки вовлечь в движение амазонок, мягко, но твёрдо отклоняла. Женщина в её понимании - это не существо с раззявленным ртом несущееся по полю в боевом безумии и мечтающее отнимать как можно больше жизней, желательно изгваздавшись в красной краске. Нет. Женщина - это... А впрочем, над этим рано ещё думать по вполне объективным и вполне осознаваемым ею достаточно ясно причинам - возраст и, соответственно, нехватка опыта. А пока остановимся на том, что она, наверное, женщина мирной жизни в отличие от Лидии. Возможно чуть позже - она это не отвергала, что когда появится свободное время, то уделит внимание идеям сестры. Но в умственно-интеллектуальном, теоретическом разрезе, например, обосновании либо отвергании уже сделанных шагов.

      Руфия забросила на диван ноги, поджав колени под себя, вновь обратила внимание на текст... Нет, ещё яблоко съем - может тогда появится желание.

      Какое-то такое... ленивое настроение с утра. Смутная тревога, вообще ей не присущая. Хотя довольно бодро позанималась по риторике, истории народов Веринии, математике и философии. Сейчас наступил перерыв. В ближайшем будущем предстояла астрономия...

      Вечером предстоит встреча с Его Высокопреосвященством, она выскажет свои сомнения - что он посоветует? Можно было не обращать на настроение внимания, не превращать его в осознанную проблему. Так она ведь так и делает! А вдруг что-то в этом есть? Ведь человек предупреждённый - человек спасённый. Как говорил Оберотти: "Случай рассмотренный - случай известный". Но вот Амариус Шисский иначе подходил к этому: "Во всеведеньи многие беды". Вот только относительно трактовки знаний много споров - уж слишком широк диапазон применения изречения. Говорят, это любимая фраза Ночного короля, - Руфия вздохнула, так как подобное знание, случайно почерпнутое (услышанное) от разговора горничных, совсем не относилось к академическим дисциплинам, заявленных ей отцом и советниками для изучения. Опять мысль завернула куда-то не туда...

      Просто... это состояние тревоги, волнения, никак не объяснённого происходящим вокруг, приходит не впервые. Уже почти месяц накатывает на неё с неясной периодичностью желание просто лежать, не шевелясь, желательно в темноте, в крайнем случае, при свете свечи, и смотреть в потолок, исследуя абсолютно изученную поверхность, и думать, думать, грезить, отпуская фантазию в произвольное путешествие...

      Что там было? Она самой себе стеснялась устраивать сеансы воспоминаний мелькавших картинок... Это было абсолютно вразрез, как это ни натянуто и отчасти смешно для четырнадцати лет звучит, тому сформированному ею образу! Отчасти Руфия с таким нетерпением и ждала вечер - чтобы поговорить со святым отцом.