Это не наша война - Павел Кошовец

      - А жизнь? - проблеял тот.

      - Извини. Я же объяснил тебе правила. Быть тебе съеденным. Но одно дело, когда ты - дохлый. Это не так больно. Поверь мне, я знаю, что говорю. Иначе... Ну, для начала скормлю твои зажаренные яйца этим тупым говорящим обезьянам, - указал рукой на орков.

      Худшее оскорбление сложно придумать. Те стремительно бросились вперёд. Тренькнула тетива - один затормозил, хрипя, с пробитой шеей и упал вдоль стола. Второго Ройчи, резко выдвинувшийся навстречу, будто бы приобнял. Удар сердца они стояли не шевелясь, потом человек резко выдернул тонкий трёхгранныё штырь из подбородка, вытер о рубаху мёртвого орка, и только после этого тот упал на колени и завалился набок.

      - А! - в круг света вломился Ностромо, дико повёл глазами и одним ударом развалил на две части импровизированный стол. - Меня не могли подождать?! - направил обвиняющий перст в сторону Ройчи.

      - Сегодня не твой день, - без улыбки ответил человек, брезгливо осматривая своё оружие, - продолжается. М-да. На базе надо почистить. Нос, - обратился к гному, красному и недовольному, - ты какой-то нервный последнее время. На, скушай лучше рыбку, - указал на посудину в руках тролля. - Если не полегчает, дадим тебе освежевать этого...

      Важный господин с шумом хлопнулся в обморок.

      - Вот же драконьи яйца! - в сердцах прокомментировал гном.

      - Ну-ну, не плачь, - посоветовал Ройчи, садясь на ящик и обращая внимание на охранников - как было понятно из слов и действий - тролля. - Бросим кости?

      - На что? - спустя несколько ударов сердца мрачно поинтересовался Бородавка.

      - На вашу удачу, - серьёзно ответил тот. - Лис, Худ, хватит уже пыль вытирать! Не думаю, что ещё кто-нибудь порадует нас своим появлением. А придут - милости просим, - оскалился в улыбке. Вновь посмотрел на лысого. - Сейчас появится самый злой из нас, его родственник, - кивнул на Рохлю. - Мы сейчас поиграем чуть, пока не очнётся ваш вонючка, - действительно, от потерявшего сознание господина изрядно несло, - а заодно решим вашу судьбу.

      - Он не наш, - ответил здоровый Борода, капельки на лбу ясно говорили, что и для него произошедшее не прошло бесследно. Один чернокожий был невозмутим. - А жрать его, - нервно сглотнул, - будете прямо здесь?

      - А ты что, против? - с интересом спросил Ройчи.

      - Я?.. Нет, просто...

      - Тебе неприятно, когда рядом едят свинью? Или ты вегетарианец?..

      - Ройчи, прекрати! - не выдержал эльф, пристраиваясь на соседний ящик возле какого-то поникшего и сгорбившегося тролля. - Хватит издеваться. Не расслабился ещё, так прирежь их, и дело с концом. - Листочка после занимательной сцены опять накрыла меланхолия. Да и то, что здесь хорошего: забрызгавшие всё кровью орки, обделавшийся виновник их метаний и переживаний, потеющие интенсивно люди.

      - Ну, ты и кровожадный, - сказал с улыбкой человек, подбрасывая в руке игральные кости.

      Гоблин появился неслышно, бросил пасмурный взгляд на продолжавших стоять незадачливых охранников, присел над убитым Ройчем орком, перевернул, стал рассматривать выпученное посиневшее лицо. Встал.

      - Отщепенцы, - бросил презрительно, это означало, что орки вне кланов и семей. То есть в силу каких-то причин покинувшие свой народ. Ройчи промолчал о том, что Худук и сам такой же.

      - Всё, - неожиданно сказал Ностромо обиженно. Оказалось, что закончилась рыба. - Ещё есть? - обратился к ближайшему к нему Бороде. Тот согласно кивнул. - Где? - тот молча указал рукой на корзину, находившуюся недалеко. - Тащи.

      Здоровяк на негнущихся ногах поплёлся туда.

      Гоблин вернулся к друзьям после связывания ещё не пришедшего в себя важного и немигающе уставился на лысого Бородавку.

      - Так говоришь, что моего Рохлю водили к бабе?

      - Ну да, - ответил тот довольно вызывающе.

      - Ты сильный, да? - осклабился Худук. - А если так, - сделал пасс рукой, и тот, побледнев, схватился за живот. - Будешь борзеть - будет голова болеть, - на этот раз коротышка потянулся к голове и со стоном повалился на пол. Худук перевёл взгляд на чернокожего на удар сердца, потом - на подошедшего Бороду. - Как, понравилось? - как-то очень тихо поинтересовался.

      - Что? - просипел Борода. Вообще-то это выглядело не очень приятно: огромный мужчина неуверенно мнётся перед меньшим в три раза зелёным нечеловеком.

      - Вам понравилось?! - вызверился Худук. - Последыши драконьи! - он вскочил с ящика. - Вы следы дракона будете лизать, пока язык не сотрётся...

      Но тут вмешалась непредвиденная сила: Рохля встал и решительно подошёл к деморализованным людям, встал перед ними напротив взбешенного гоблина.

      - Мама, не надо, жрать охота, - тихо, но достаточно твёрдо сказал он. - Они - хорошие.

      Худук несколько ударов сердца испепелял "родственника" взглядом, а потом как-то вдруг сдулся и опустился на ящик.

      - Как хочешь. Мы ещё с тобой поговорим, - поднял глаза на чернокожего. - За услугу, оказанную моему сыну, вы будете вознаграждены жизнью.

      Друзья с пониманием отнеслись к словам Худука.

      - А... он? - осмелел чернокожий, подбородком указал на того.

      Худук покосился на человека и воздел брови, мол, сам начал, сам и отвечай. Ройчи заулыбался, продолжая веселиться.

      - Так он же уже дохлый. А я люблю свежатину.

      С этим никто не собирался спорить.

      - Сейчас выбьем из него денег за моральную компенcацию и покинем это гостеприимное помещение.

      - Он у меня сейчас очнётся! - громко проговорил Ностромо. - Не хочется задерживаться здесь ни мгновения, - нагнулся и принялся лупить того по щекам.

      - Что это было? - Листочек обеспокоено наклонился к уху Ройчи и кивнул в сторону поверженного работорговца.

      Наёмник сделал значительное лицо.

      - Надо уметь быть убедительным.

Глава 3.

Играют тролль и гоблин в кости на деньги. Гоблин выигрывает всё, и, чтобы не сердить тролля, проигрывает последнюю монету. Пока тролль радуется выигрышу, гоблин сбегает. Сидит тролль над монетой и думает: "Я выиграл, а пожрать не на что!"

(гоблинский анекдот)

      Руфия перелистнула страницу, но буквы мисского шрифта не желали собираться в слова, слова - в предложения, предложения - в смысл написанного. Она со вздохом откинулась на спинку мягкого углового диванчика, расположенного у окна с видом на сад. Это было её любимое место для времяпрепровождения. Всё рядом: невысокий столик на гнутых ножках с фруктами, сладостями, кувшином сока и кувшином воды на одной стороне, на другой - две стопки книг; первая - учебные пособия и литература для изучения, заданная наставниками, вторая - как ни странно для подобного возраста - четырнадцати лет, если пробежаться по корешкам, художественных произведений развлекательного характера здесь не было, в основном документально-исторические опусы, книги по географии Веринии, мемуары известных людей, жизнеописания и биографии значительных и весомых личностей - и другое подобного толка, совсем не ассоциирующееся с прелестной и хрупкой белокурой девушкой. Но только до того момента, как она поднимала от книги серо-зелёные, совсем не детские, глаза. Очень, очень серьёзная девочка, очень начитанная, очень умная. Её внешнее изящество и очарование моментально отступали на второй план, стоило только попасть под требовательный внимательный взгляд, а стоило услышать голос, то возникало непреодолимое желание деликатно сбежать из опасения не оправдать возложенного вопросом доверия, и где-то там, за углом выравнивать дыхание, ощущая себя полным невежей, неучем, дикарём из самой тёмной глухомани. Такое количество взрослых испытало подобное чувство, что остальные, учась на чужих ошибках, при пересечении с младшей принцессой, использовали подобную тактику: улыбка, молчание и упор на занятость и необходимость спешить. Вступать в дискуссии было себе дороже. Прослыть тупым, не взирая на образования, полученные в известных веринийских университетах, было столь же легко, как даме перед выходом поменять на лице расположение мушки. Да, умела, Руфия, не ставя, впрочем, подобных целей, а исключительно из любознательности, так сказать, не прекращая процесса познания мира, поставить в тупик записных всезнаек и прочих демагогов.