Совсем как ты - Ник Хорнби

полезных предложений. Особенно интересно по описанию выглядел кетамин. Джозеф встречал тех, кто его употребляет, но на деле плохо представлял, что это такое. В «Википедии» говорилось, что он вводит в трансоподобное состояние, а также снимает боль, успокаивает и притупляет память. Наглотаться бы такого средства прямо перед приездом к Люси, выложить все, что требуется, и рухнуть. Чтобы память отшибло. Но Люси-то не забудет. Нет, это не выход.

Ничего из этого он не сделал. Не вышел из автобуса, не наглотался наркотиков. Тем не менее к ней в дом он явился в трансоподобном состоянии. Никто бы не угадал, как он поступил и как поступит прямо сейчас. Она не спала.

У него был ключ, но он все равно постучался. Она осторожно приоткрыла дверь и при виде его расцвела широкой, нежной улыбкой.

– Я думала, ты не приедешь! Даже эсэмэску не прислал! Посеял ключ? Как я рада тебя видеть!

Она шагнула вперед, чтобы его поцеловать, но он ее остановил, и у нее на лице отразилось недоумение, сменившееся тревогой.

– Мне надо с тобой поговорить.

– Вот как, – только и сказала она, и выражение ее лица мгновенно изменилось.

Ей все стало ясно. Что еще могло быть предметом такого разговора?

Она провела его в дом, и он ей все выложил, даже не успев присесть. Поскольку она шла впереди, он говорил ей в спину, как раз в точку между лопатками. Не смотреть ей в глаза было последним шансом проявить трусость, и он им воспользовался. Лучше уж так, чем некоторые другие придуманные им возможности.

– Джез? – спросила она.

– Да.

Люси сидела на подлокотнике кресла и глядела на Джозефа. Он постарался выдержать ее взгляд.

– И что дальше?

Такого вопроса он не ожидал. Ему казалось, это рассосется как-то само собой, но нет.

– В смысле?

– Ты уходишь к Джез? Об этом ты собирался поговорить?

– Нет.

– Тогда что ты хочешь мне сказать?

Он определенно забыл, что Люси привыкла задавать вопросы в лоб.

– Разве это важно?

– Конечно.

– Чтобы ты, что ли, ну… понимаешь… просто об этом забыла?

– Нет, – ответила она. – Конечно нет. Какая разница, забуду я или нет, если ты все равно уходишь.

– Я не ухожу.

– Хорошо.

В какой-то блаженный миг он подумал: вот оно – в мире Люси достаточно сказать одно слово, «хорошо», и все возвращается к прежнему состоянию, но он слишком далеко зашел. По-плохому все было непросто, но все оказалось непросто и по-хорошему.

– Думаю, тебе лучше поехать домой.

Он не пытался спорить, да и возражений у него не нашлось.

Люси не знала, когда опять пойдет в магазин к Джозефу; впрочем, в последнее время она туда не наведывалась. За мясом ездила на машине в супермаркет. Так вот почему здешний люд пренебрегал походами в местные магазины, несмотря на все заверения в обратном: здешние жители спят с теми, кто их обслуживает, а когда отношения дают трещину, им становится неловко и они не возвращаются к своим возлюбленным. В «Сэйнсбери» она ни с кем не спала и не собиралась. Сидеть с детьми приглашала живущую по соседству девушку: один раз, когда пошла в кино, и один раз – чтобы поднять бокал в баре «Три короны» за углом от школы в честь дня рождения кого-то из коллег.

Она обижалась, но не злобствовала, тосковала, но не сердилась. Однако в первую очередь она чувствовала себя дурой. Завела постоянные отношения с парнем едва за двадцать. Чем занимаются молодые парни? Кочуют из постели в постель. Поэтому никто и не женится в двадцать три года: они для этого еще не созрели. Некоторые, конечно, не созреют, как бы ни пыжились, и в тридцать три, и в сорок три, и в восемьдесят три года, но суть в том, что они видят себя зрелыми, хотя им поперек дороги становится сама жизнь – пагубные пристрастия, новые знакомства, да мало ли что. К примеру, она знала, что не останется с Джозефом, потому что он еще не готов. Ну а если она это знала, зачем было искать в нем хоть какую-нибудь опору? Он – шаткий столик, стеклянный потолок, тонкий лед. Но людям нравится тонкий лед! Его приятно разглядывать, запускать по нему вскользь камешки, даже колоть! Они просто стараются по нему не ходить, если знают, что он ненадежен (а Люси знала). Существует ли способ, образно говоря, запускать вдоль Джозефовой поверхности камешки? Или бросать в него камни просто так, не рискуя его покалечить? А ей этого хочется? Она не имела представления.

Он почти каждый день присылал ей сообщения, и она отвечала, но переписка была короткой, немногословной, вежливой. А потом он позвонил и пригласил ее пообедать.

– Просто поговорить, – сказал он.

– А не…

– Да. Прости. Фигню сказал.

– Не важно. Я, наверное, соглашусь.

– Я закажу где-нибудь столик.

– Хорошо.

– А обязательно заказывать?

– Если ты приглашаешь меня в «Плющ», то да. Если в «Пицца экспресс», то нет.

– «Плющ» очень дорогой? И где он находится?

– Я не хочу идти в «Плющ».

Она никогда не бывала в «Плюще», но много слышала об этом ресторане. Не в том ли состояла разница между ними? Ни один из них не мог себе позволить ужин в этом ресторане, и ни один не мог бы заполучить там столик, но она знала о репутации этого места и об отсутствии такой возможности. Нет, похоже, это само по себе ничего не значило.

– В любом случае я не хочу, чтобы ты платил.

– Я приглашаю.

– Да, но этого достаточно.

Они наметили итальянский ресторан недалеко от ее дома, куда Люси некогда захаживала с Полом и сыновьями. Когда она пришла, Джозеф в костюме и белой тенниске ожидал за столиком. Он явно расстарался, и от этого у нее к горлу подступил комок.

– Я даже не знала, что у тебя есть костюм, – сказала она.

– А как же. То свадьбы, то похороны, сама понимаешь. Родня у нас большая.

– Ну, выглядишь отлично.

– Спасибо. Ты тоже.

На ней были джинсы и свитер; никакой косметики. Перед встречей она думала, как бы построить разговор, а теперь выяснилось, что сказать она хочет только одно: пусть он не думает, будто эта встреча имеет какое-то особое значение. Сейчас она себя ощущала чуть-чуть глупой и чуть-чуть жестокой, что, вообще-то, не входило в ее намерения.

– Только чувствую себя совсем не так, – сказала она.

В его взгляде читалось недоумение.

– Ерунда, – сказала она. – Забудь.

Они заказали выпить, потом просмотрели меню.

– Выбирай что хочешь, – предложил Джозеф.

– Я же сказала: платить будем пополам.

Но она вспомнила, каково это было, когда она, молодая учительница, сидела вечером в ресторане с коллегами, которым платили больше: как мучительно раздумывала, стоит ли тратиться на закуску, и паниковала при виде стремительно исчезающих напитков. Сейчас у нее слегка болела за него душа и возникал вопрос: неужели ей суждено вечно о нем беспокоиться?

– Как там твоя музыка?

– Я больше