Грозовой август - Алексей Котенев

Перебросившись несколькими словами по радио с командиром батальона, Хлобыстов приказал открыть огонь. Три мгновенные вспышки осветили жерла приподнятых орудий, три снаряда разорвались на гребнистом берегу Гольюр-хэ.

Снаряды рвались не только на прибрежном гребне — они залетали в ложбину, поражая все, что было укрыто там. Хлобыстов хорошо понимал, какой огромный урон наносят японцам его тридцатьчетверки, но вместе с тем он и тревожился: снарядов у них в обрез.

Внезапный артиллерийский налет с фланга, видимо, деморализовал японцев, и сначала они не ответили на огонь. Но их замешательство быстро прошло, и они стали стрелять по горящему месту, около которого стояли танки Хлобыстова. Первый снаряд разорвался на бугре, второй в конце моста, третий и четвертый в соседней роще.

— Сколько у тебя снарядов? — в отчаянье спросил Андрей у Бушуева.

— Кончаются!

У Иволгина мелькнула мысль: «Нельзя ли добыть что-нибудь из затонувшего танка?» Он бросился под обрыв.

Над рекой стлался бурый дым, в заводи, у самой насыпи, барахтались в воде десантники, освещенные неровным пламенем, плавали черные, обгорелые доски. У насыпи торчал упавший в воду танк лейтенанта Чеботарева. Экипаж спасли, только командира машины найти не удалось, — видимо, сильно ушибся при падении и, выбравшись из люка, не справился с быстрым течением. Иволгин натолкнулся на Баторова. Тот стоял у самой воды, держал в руках мокрый, поблескивающий снаряд. У ног его лежало еще три снаряда.

— Ефрейтор Туз приловчился добывать из затонувшего танка, — пояснил он.

В это время Поликарп, тяжело дыша и отплевываясь, вытащил из воды еще один снаряд, бросил его на берег и снова заспешил к затонувшему танку.

— Тащите их Хлобыстову, да быстрее! — приказал Иволгин и со вздохом добавил: — На этих крохах далеко не уедешь. Надо плыть на тот берег.

Он приказал Баторову собрать с танков веревки и тросы, натянуть их вдоль свай и, придерживаясь каната, привезти на плоту с того берега боеприпасы.

— Задача ясна? — строго спросил он Бальжана. — Обстановку понимаешь? Крышка нам без снарядов. Понял? Без них не возвращайся. Слышишь?

— В зубах привезу! — поклялся Баторов и шмыгнул под дымящийся настил моста. За ним кинулись бойцы его отделения.

А снаряды противника рвались все ближе. Вот один разорвался около самой насыпи. Надо было сохранить танки. Хлобыстов распорядился загнать их в воду под насыпь. Увидев Иволгина, крикнул:

— Снаряды, снаряды нужны!.. — По его лицу прыгали красные огненные блики.

К командирскому танку подбежали запыхавшиеся водолазы.

— Еще шесть штук! — доложили они.

— Давайте сюда! Живо! — обрадовался Андрей.

Японцы нащупали предмостную насыпь, прикрывавшую тридцатьчетверки. Снаряды разворачивали широкий, уложенный булыжником гребень, поднимали вверх столбы пыли и дыма. Вывороченные взрывами камни падали в воду, летели на пылавший мост.

Тяжко было лежать под насыпью. Но Андрей был доволен тем, что вызвал огонь на себя, дал передышку своему батальону, расстроил планы Токугавы. После каждого взрыва он приговаривал:

— Ага! Не понравилось? Не по нутру вам такой харакири?

Насыпь дрожала, становилась все ниже и ниже. Она уже не закрывала танковых башен, и командир взвода думал, куда теперь ему прятать машины. Упавший слева снаряд разворотил земляной бугор и поджег стоявший в конце насыпи танк. Повалил черный дым, по броне поползли синие огоньки пламени.

— Туши! — скомандовал Иволгин.

Автоматчики кинулись сбивать пламя мокрыми плащ-палатками и гимнастерками. Огонь погасили, но машина оказалась сильно поврежденной.

Хлобыстов понял, что насыпь больше не прикроет его от огня, отвел свой танк в конец насыпи, за поврежденную машину, и снова начал палить по японским орудиям. Подбитый танк стал его бронированным щитом.

Ответный огонь становился все плотнее. Снова загорелся подбитый танк. Запахло резиной, вспыхнул топливный бак, зачадил промасленный брезент. Машина стала ориентиром для противника, и механик-водитель Гиренок дал задний ход, отошел в густой лозняк.

Снаряды рвались все чаще. А отбиваться Хлобыстову было нечем — кончились боеприпасы. Рассчитывать на помощь Звягина было трудно: ведь и на левом берегу тоже шел бой. И все-таки он решил связаться по рации с ротным. Опасаясь радиоперехвата, доложил бодро:

— Живу превосходно. Все в порядке. Только жрать хочется. Я послал к тебе сержанта. Подбрось хоть десяток булок к ужину.

— Сам голодный как волк, — послышалось в шлемофоне.

— У тебя же «Беркут» рядом.

— Если подбросит — не обделю...

Хлобыстов посмотрел в конец задымленного моста, потом вверх по реке — туда, где поблескивали огоньки винтовочных выстрелов, прерывистые трассы автоматных очередей, и подумал о Волобое: «Ну, батя, теперь ты выручай меня, иначе нам крышка...»

К Хлобыстову подбежал Иволгин.

— Нас обходят с фланга! — крикнул он, показав в противоположную сторону от Гольюр-хэ.

— Все ясно! Хотят сбросить нас в реку, — с досадой сказал Хлобыстов и угрожающе добавил: — Но ничего, пусть идут... — И припал к пулемету.

— Всем занять воронки! — скомандовал Иволгин.

VI

Взвод автоматчиков Валерия Драгунского подоспел к горящему мосту как раз в тот момент, когда танки Звягина, не успевшие прорваться на правый берег, откатывались по огненному настилу назад и уходили в заросли ивняка. Валерий хотел отвести взвод в гаолян, но там защелкали винтовочные выстрелы. Японцы, видимо, готовились к атаке. «Мы в окружении», — подумал Драгунский и решил занять оборону под обрывистым берегом, у предмостной насыпи.

Подбежала Аня Беленькая.

— Ох, что же теперь будет? — тревожно спросила она, глядя на горящий мост, на южный берег, куда переправился Иволгин.

Валерий сразу осмелел.

— Ничего не будет до самой смерти, — бесшабашно ответил он. — Пусть попробуют сунуться! — Драгунский тряхнул кулаком и подал команду приготовиться к отражению атаки.

Под насыпью развернули медицинский пункт. Санитары принесли сюда двух раненых десантников, потом еще одного. Аня начала их перевязывать, а сама все смотрела на задымленную реку, кто же перевяжет тех, кто на том берегу?

К берегу подошел танк, спустился к воде. Раздался оглушительный пушечный выстрел. Гулкий багровый взрыв выхватил из тьмы зеленый косогор и суетившиеся фигурки японцев. Аня вздрогнула, прижалась к раненому бойцу. В темном подлеске стоял еще один танк и время от времени бил длинными пулеметными очередями по гаоляновому полю. У насыпи и у подлеска стрекотали автоматы, прорезая темень огненными строчками.

Аня посмотрела вдоль берега и невольно сжалась в комочек. Весь берег содрогался от взрывов японских снарядов, летевших сюда из-за реки. Снарядов она боялась больше всего. «Не дай бог прилетит и сюда...» — подумала она, прикрывая шинелью раненых.

Но вот взрывы почему-то прекратились, стало легче. Из темноты вынырнул Драгунский, с восхищением проговорил:

— Молодчина Хлобыстов! Саданул им по флангу. Выручил нас. Вот это по-гвардейски!

Аня повернулась к реке и вдруг услышала всплески воды, увидела шевелившихся в дыму людей.

— Там японцы! — вскрикнула она и бросилась к раненым.

— Это мы, свои, — послышался из темноты знакомый басок Забалуева.

Десантники бултыхались у мостовых свай, вылезали на берег. Аня подбежала к ним, засыпала вопросами.

— Как вы там? Где остальные?

— За снарядами мы, — ответил Баторов. — Патрона надо, граната надо. Где ротный? — и кинулся искать Звягина.

— Раненых много? — спросила Аня.

Илько понимал, о ком больше всего беспокоится санинструктор, спокойно ответил:

— Есть трошки. Младший лейтенант приказал нам доставить боеприпасы и медикаменты.

Десантники заспешили на другую сторону насыпи. Там возле танка лежали в воде три связанных бревна. Старшина Цыбуля прикручивал к ним бочки из-под горючего, громко чертыхался, проклинал свою разнесчастную старшинскую Судьбу.

В это время к мосту пробились из батальона две тридцатьчетверки, одна из них подъехала к командирскому танку:

— Принимай боеприпасы! — раздался громкий голос.

Десантники подхватывали тяжелые снаряды, укладывали один к одному поперек бревна. Старшина Цыбуля по-хозяйски покрывал их плащ-палатками, расспрашивал, как дела на правом берегу.

— Больше дюжины не выдержит: уж больно тяжелы — по пуду весом, — досадовал Поликарп Посохин.

— Давай патрона, давай граната, — клянчил Баторов.

Когда плот был связан и спущен на воду, Аня схватила медицинскую сумку, подбежала к Баторову:

— Я тоже поплыву с вами.

— Куда? Куда такой пропасть? — замахал руками Бальжан.