Свиток 1. Волшебный меч - Егор Дмитриевич Чекрыгин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да. Первобытное время тянется долго… Такой порядок может поддерживаться столетиями. Столетиями все будут носить одинаковую одежду, воевать тем же оружием по тем же правилам. Пока в один прекрасный, или, скорее, ужасный, миг не появятся те, кто живет по правилам другим. Верблюжатники обрушивались на врага всей мощью, без предварительного звонка и куртуазного приглашения повоевать. Они резали и грабили, не думая о последующих отношениях и о том, как они выглядят в глазах соседей. У них не было родни в разграбляемом царстве, и они не выращивали хлеб сами. В глазах местных они были демоны, нечеловеческие существа, не знающие обычаев и не умеющие говорить. Как таких допрашивать?
Ну ясен хрень, — я тут главный лингвист-теоретик. Помимо горского, знающий еще и степной, русский и с полсотни английских слов, которые мои разнесчастные учителя все-таки смогли вбить в мою голову. А еще я большой специалист по общению с духами и демонами. Так что вскоре все взоры устремились на меня. Фигушки вам. Я через пару дней ухожу в дальний поход. Вы же сами, братцы, оторвали башку гусю, разбрызгав его кровь на гадальные камни, и определили самое подходящее время похода. Так неужто кровь этой благородной птицы прольется понапрасну? Потому вся моя вам насущная помощь сведется к озвучиванию народной мудрости — срать захочешь — штаны снимешь! — произнесенной наспех, без раздумий о последствиях. Вернее, раздумья были, но лишь о том, чем грозит мне очередная кружка пива.
Однако мудрость была принята без обиды и подвергнута мозговому штурму и подробному анализу силами местных аналитиков и величайших умов современности. Что дало неожиданный результат. Оказалось, что таки да! Если захочешь, действительно снимешь, потому как иначе обосрешься! Потому как ежели уж очень приспичит, то никакие штаны не смогут стать преградой для… короче, не смогут. Так что скрытая в этом изречении мудрость была извлечена наружу и сделан вывод — ежели пленного действительно надо разговорить, его разговорят.
Я посоветовал начать с языка жестов, подбадривающих пинков и освоения простейших слов. А когда словарный запас будет достаточно велик, прибегнуть к дыбе, кнуту и раскаленному железу. По крайней мере, в таком порядке. Потому что прибегать к пыткам до того, как пленный будет в состоянии объясниться, явно преждевременно.
Со мной согласились. Только сначала, по их мнению, надо бы… И тут пошло долгое обсуждение мер, которые надо предпринять к пленнику, дабы уберечься от дурного глаза, колдовства, демонов-паразитов, порчи продуктов и падежа скотины. Так что, чувствую, бедолага, если выдержит все эти процедуры, не то что на горском, на латыни и древнегреческом будет шпарить лучше, чем на родном, и к помощи дыбы и раскаленного железа прибегать не придется.
В общем, зерно мудрости я вбросил. А когда разговор начал колыхаться и тянуться, как проросший колосок на степном ветру, обмусоливая давным-давно понятные истины, поспешил извиниться перед Царем Царей и честной компанией и откланяться, дабы живительным сном восстановить утраченные во время гадания в битве с духами силы. А взамен себя оставил мудрого и крутого Вождя Вождей Лга’нхи, который, сволочь такая, притащил меня на эту пьянку. Вот пусть и отдувается за двоих.
«…Все-таки надо прорубить какую-то калиточку между нашим двором и дворцом Царя Царей, — думал я, идя вдоль дворцовой стены-плетня. — Потому как каждый раз шастать в обход уже изрядно достало. Особенно когда сильно пьян или хочется как следует выспаться».
Бабах!!! Словно разорвавшаяся бомба, как гром среди ясного неба, вышедшая из моря Годзилла или обрушившиеся на мирный город цунами… на подходе к воротам нашего двора на меня свалилась Она!
Стряпуха Улоскат собственной персоной предстала передо мной и плеснула мне в лицо ушатом накипевших обид, не оправдавшихся надежд и разочарования. Растерянно съежившись, я вслушивался в этот поток обвинения, пытаясь понять, чем обидел такую замечательную и во всех отношениях полезную тетеньку… Вроде слов плохих ей не говорил, скорее даже наоборот. Всегда нахваливал и ее еду, и ее саму. Всегда встречал и провожал ее любезной и искренней улыбочкой.
Да. Знать бы, где упасть! Доулыбался. Докомплиментничал! Разбудил в тетеньке, не привыкшей к подобной изысканной любезности, горячую страсть и пылкую любофф. Разжег, понимаешь, пожар страстей, и-и-и… все… Ни дубиной по голове ни разу не вмазал, ни за волосы в пещеру не утащил. Даже по жопе от всей души не хлопнул… Как такую обиду можно дальше-то терпе-е-еть???
Я поначалу опешил и начал мямлить что-то вроде: «Да вы меня, гражданка, не так поняли, да я вовсе не то имел в виду…» А потом подумал. Глянул на нее, мысленно на себя… Да, тетенька не принцесса. Очень далеко не принцесса. Не фрейлина принцессы. И даже на горничную принцессы не тянет. Кухарка при дворце, в лучшем случае. Однако и не баба-яга какая-нибудь, и не древняя старуха. Крепенькая такая тетенька типажа «…ягодка опять», а что пары зубов нет и фигурой далеко не манекенщица. Но так ведь и я, прямо скажем, по местным меркам, мужчинка не первой свежести! И как бы тоже не принц на белом коне… И даже на принцева коня не тяну, поскольку по сравнению с тем же торчком-шаманом или почетным дедушкой Нра’тху, успевшим перед смертью повидать внуков своих старших сыновей, существо хилое, ветхое и слабое. Так
