Шотландская сага - Джеймс Мунро

— Что ты делаешь, солдат?

— Останавливаю этих женщин, чтобы они не сбежали, сэр. Они — заключенные.

— Боже всемогущий! У вас под носом разыгралась трагедия, а все, о чем вы думаете, это остановить нескольких женщин, чтобы они не сбежали? Иди и найди своего командного офицера. Приведи сюда сколько можно мужчин с лопатами и кирками и прихвати с собой врача. Ты, — Энди указал на другого человека, — иди вовнутрь, помоги рассчистить завал и выведи всех оставшихся там женщин.

— Есть, сэр, — оба солдата, похоже, вздохнули с облегчением, когда появился некто с авторитетным видом и стал отдавать им приказы.

— Слава Богу, что в этом городе есть хоть кто-то с каплей здравого смысла. — Акцент был южный, а говорила девушка лет восемнадцати, с ног до головы покрытая пылью. Энди видел, как она спорила с одним из новобранцев, когда он прибежал к развалившейся тюрьме. — Можете вы дать нам хотя бы несколько из этих мужчин, стоящих вокруг, чтобы помочь нам копать? По крайней мере сорок женщин осталось под обломками.

Шериф Фелпманн и часть женщин уже растаскивали камни голыми руками, и когда Энди пошел за девушкой вовнутрь развалившегося здания, из-под обломков извлекли раненую женщину.

Она была первой из многих. Через тридцать минут после обвала здания пять тел были уложены и прикрыты одеялами на тротуаре. Среди тех, кто выполнял спасательные работы, рос гнев против генерал-майора, приказавшего арестовать и заключить в тюрьму женщин.

Когда мужчины работали, Энди увидел, как молодая женщина, с которой он разговаривал раньше, уходила, держа за руку пожилую, которую выносили из рухнувшего здания.

Энди и другие мужчины трудились несколько часов, прежде чем все не было расчищено и стало ясно, что под обломками больше нет жертв.

По пути домой — а он снимал лачугу на краю города — Энди нужно было проходить мимо городской больницы Канзас-Сити. В неожиданном порыве он повернул и открыл дверь — и тотчас же ему представилась сцена полнейшего хаоса. Канзас-Сити был маленьким и спокойным поселением, и больница не была оборудована для такого количества пострадавших, доставленных сюда из рухнувшего здания.

Хотя Энди повторял себе, что он беспокоится обо всех пострадавших женщинах, он остановился, оглядываясь вокруг, пока не нашел молодую девушку, которая помогала ему откапывать остальных. Она и женщина, которую вытащили из-под обломков тюрьмы на носилках, были в коридоре. Пожилая лежала на одеяле, издавая стоны, в то время как врач накладывал ей на ногу повязку, а ассистент крепко держал ее.

— Не могу ли быть чем-нибудь полезен? — вызвался Энди.

Выражение лица молодой женщины было изумленным, когда она посмотрела вверх и увидела Энди, и, похоже, это не было для нее неприятным сюрпризом.

Врач тоже взглянул на него.

— Привет, Маккримон. Нет, у нас нет недостатка в помощниках. Не хватает места, но после того, как они побыли в тюремных условиях, я не слышал ни от кого жалоб. Этого Ивинга следует выпороть кнутом.

— С ним бы так и поступили, будь мы убийцами или ворами, но ведь мы — южане. У нас нет прав — нет даже права подать в суд, чтобы доказать, что мы не сделали ничего преступного.

— Если у вас есть что сказать о нарушении закона, тогда вы говорите именно с тем, с кем надо, юная леди. — Закончив свою работу, доктор встал. — Мистер Маккримон — окружной прокурор, персонально назначенный губернатором. А я — просто доктор, у которого очень много пациентов и очень мало времени.

Когда врач ушел, Энди обратился к девушке:

— Доктор назвал мое имя — Энди Маккримон. Я не знаю, как вас зовут.

— А зачем вам мое имя?

В ее голосе была враждебность, которой раньше не было. Энди подозревал, что это случилось после того, как девушка узнала, что он — прокурор.

— Помолчи теперь, дочка. Разве так нужно разговаривать с джентльменом, который был настолько добр, что пришел посмотреть, как мы, и это несмотря на то, что он участвовал в раскопках тоже. Я благодарю вас за то, что вы проявляете к нам интерес и сочувствие, мистер Маккримон. Я — Эми Хаустон, а это моя дочь, Хетти.

Женщина говорила тоже с сильным южным акцентом, но у нее была речь образованной женщины, и вокруг нее был явный ореол хорошего воспитания.

— Вы — из Шотландии, мистер Маккримон?

— Нет, мэм. Родился и вырос в Миссури, но мой отец родом из Шотландии. Гленелг. Знаете такое место?

— Я — из Вирджинии, как и мой отец. Но мой дед и дед моего мужа были оба шотландцами, с Высокогорья.

— Ваш муж?.. Он еще жив?

— На самом деле вы хотели спросить… не участвует ли он в партизанских набегах? Ответ будет — «нет!» Да, мы с Юга, да, мы сильно симпатизируем тем, которые борются за него. Но я тоже родом из Миссури, у нас никогда не было рабов, и мой отец не участвует в набегах с Квонтриллом, Андерсоном и другими, хотя его в этом подозревают, — с горячностью ответила Хетти.

Эми Хаустон кивнула.

— Это — правда, мистер Маккримон. Мой муж не поддерживает то, за что сражаются южане, поэтому он не станет к ним присоединяться. Не станет он и сражаться против своих друзей, хотя именно теперь он на пути в Сент-Луис со стадом скота, который, возможно, пойдет на съестные припасы, чтобы накормить солдат федеральной армии.

Энди был в замешательстве.

— Тогда почему же вас арестовали и заключили в тюрьму здесь, в Канзас-Сити?

— Вы бы лучше попросили генерала Ивинга ответить на этот вопрос, молодой человек.

— Нет, не нужно. Я скажу вам, почему. Мы были арестованы потому, что генерал Ивинг — большой друг сенатора Джима Лейна. Лейн не только возглавляет банду джейхаукеров из Канзаса — а они — гораздо хуже, чем партизаны-южане, — он пытался купить нашу землю год или два назад.

Энди перевел взгляд с Хетти Хаустон на ее мать. Его недоверие легко можно было заметить. Хетти хмыкнула и отвернулась от него, но мать сказала:

— Это правда, молодой человек. Вы можете спросить любую женщину, арестованную с нами, и они подтвердят. Мой муж тоже может подтвердить, когда он вернется, если только он сначала не поедет домой на ферму. Он, без сомненья, найдет там людей Лейна, и еще одно убийство ляжет тяжким бременем на их совесть.

Если бы Энди в тот день не участвовал в судебном разбирательстве под председательством судьи Роупера, он, возможно, отнесся к истории, которую рассказала ему Хетти Хаустон, более скептически. В самом деле, обе женщины произвели на него хорошее впечатление, особенно юная Хетти. Хотя она была вся перепачкана пылью от рухнувшей тюрьмы, Энди еще ни разу не встречал за свои двадцать девять лет девушку, к которой его так сильно влекло.

— Ну, какие у вас теперь планы?

— Планы? — Хетти говорила презрительно. — У мамы, возможно, сломана нога, но мы ведь все еще пленники генерала Ивинга.

— Это вы оставьте мне. Даже генерал Ивинг не может не подчиняться закону. Президент Линкольн приостановил действие предписания относительно представления арестованного в суд для рассмотрения законности ареста, но ведь есть другие законы, а в Вашингтоне найдется не один человек, который питает благосклонность к Маккримонам. Как вы думаете, мэм, вы уже в состоянии передвигаться, если я найду пару сильных парней, чтобы они помогли вам добраться до моего дома? Он — не роскошный, но я гарантирую, что он вам понравится гораздо больше, чем старая тюрьма.

— Почему это вы с такой охотой помогаете нам? — выразила сомнение Хетти.

— С охотой? — Энди подумал, что Хетти выглядела ужасно соблазнительной, когда стояла перед ним с лицом, перепачканным грязью, с неприбранными волосами, а все ее тело показывало гордое презрение. — Я — прокурор, Хетти. Все, чего я добиваюсь, — это правосудия.

Генерал-майор Томас Ивинг так и не предпринял никаких действий, чтобы вернуть обеих женщин под стражу. Возможно, он так и не узнал об их освобождении, а скоро у него возникли более серьезные дела, которые пришлось решать.

Известие о трагедии в Канзас-Сити достигло средних штатов на Западе во всех подробностях. Когда Уильям Квонтрилл услышал эту историю, ни он, ни его большая армия партизан не сомневалась, что этот несчастный случай был подготовлен намеренно генералом Союзнических войск.

Неделю спустя партизаны напали на городок Лоренс в штате Канзас подобно библейской чуме. За несколько часов кровопролития они перестреляли всех мужчин и мальчиков, достаточно взрослых, чтобы держать ружье, а затем город подожгли. Когда они поспешно ускакали в место, где скрывались, они оставили позади сто пятьдесят трупов и почти две сотни сгоревших домов. Южная «гордость» была удовлетворена.

Двадцать пятого августа тысяча восемьсот шестьдесят третьего года генерал Ивинг издал Приказ за номером одиннадцать. Он подтвердил те слухи, которые ходили неделями: каждый мужчина, женщина или ребенок, которые проживали на расстоянии более мили от поста Союзнической армии, должны быть выселены из своих домов, а для обеспечения выполнения приказа были посланы канзасские солдаты. Уже через несколько дней приграничные области лежали в руинах, работа целых поколений людей свелась на нет, дома были сравнены с землей, урожай выжжен.