Беспредел - Игорь Бунич

Василий Шуйский был почти мгновенно свергнут с престола, насильно пострижен и выдан полякам, в плену у которых скончался. Убит был своими сообщниками и Лжедмитрий II. Схвачен и утоплен в полынье Иван Болотников. Отравлен Скопин-Шуйский, пытавшийся с помощью шведских войск навести порядок. Разорван на куски лжецаревич Петр. Марина Мнишек с грудным сыном бежала из Тушина, попав в руки атамана Заруцкого, неизвестно зачем возмечтавшего от такой добычи. Все трое были схвачены. Заруцкий посажен на кол, Марина зашита в мешок и утоплена в проруби, а ее несчастный ребенок публично повешен у Серпуховских ворот в Москве.

Пылали города и села, сгорела дотла Москва, на этот раз вместе с Кремлем и царскими палатами. Царские сокровищницы, включая коронационные реликвии, были похищены. Даже полы в палатах были разобраны. Царские терема сожжены. Разграблены и осквернены соборы. По России было уничтожено и разграблено храмов п монастырей не менее, чем в большевистские времена..

Несколько лет никто не сеял и не пахал. Открыто процветало людоедство. В складах и амбарах стояли бочки с человеческой солониной. Воронье кружилось над сожженными городами и селами. На площадях загубленных городов выли волки.

Все пограничные области были захвачены соседями, армии которых боялись идти дальше, чтобы не завязнуть в кровавом хаосе.

Свирепствовали эпидемии, завершая опустошение страны.

Совершенно бессмысленная и бесцельная семилетняя истребительно-беспощадная война всех со всеми унесла жизни трех царей, почти поголовно истребила сформировавшуюся за полтора последних века знать и не менее полутора миллионов людей при тогдашней численности царства чуть более трех миллионов человек. Были уничтожены все органы государственного управления, вооруженные силы и экономика страны.

Это была война, которую нельзя назвать ни революцией, ни даже каким-то мятежом, ибо она оказалась совершенно бесплодной по своим последствиям в отличие от всех современных ей (плюс-минус 50 лет) европейских революций и междоусобиц, намного превзойдя их по продолжительности и беспощадности. Фактически уничтожив страну, залив ее кровью и покрыв развалинами, эта война, по меткому замечанию историка, "не внесла в народную жизнь ни одного нового начала, не указала нового пути ее будущему". И не могла этого сделать. Обе стороны просто пришли в полное изнеможение и, переводя дух, ждали нового момента. Обе стороны обогатились великолепным опытом для будущего, пройдя, по мнению историка, великолепную практическую школу "измен, раздоров, политического безумия, лживости, двуличности, воинственного легкомыслия, распущенности и личного эгоизма".

Эта война унесла последние крохи чувства гражданственности и взаимной ответственности властей и народа. Наступало время беспредела.

Первыми пришли в себя власти и, быстро избрав для себя нового царя-отрока, стали в спешном порядке лепить модель полицейско-рабовладельческого государства, на много столетий обогнав в этом отношении все тоталитарные режимы в мире.

Но и для народа это время не прошло даром. Он научился быстро организовываться в мощные вооруженные группировки, держа власти в состояния постоянного военного напряжения и заставляя из года в год и из века в век действовать по методике Ивана Грозного..."

Я захлопнул книгу, поняв, что нужно передохнуть. От всего прочитанного разболелась голова, я поискал таблетку анальгина, не нашел ее и решил, что на сегодня хватит. А ведь прочел я всего страниц 50 из шестисот.

Если я буду читать такими темпами, то мне явно не хватит трех дней, выделенных полковником Климовым. Прежде, чем лечь спать, я снова подошел к окну. На улице было тихо и спокойно. Светились еще некоторые окна домов. Ни диких, все громящих толп, ни пожаров, ни виселиц.

"Страна умерла", — вспомнился мне вывод автора. И с этой мыслью отправился спать.

Глава 6. Особое задание

Утром, попив кофе с пирожками в буфете, я вернулся в номер. "Дипломат" с книгой я взял с собой, так как не исключал возможности, что кто-нибудь проникнет ко мне в номер и украдет совсекретный "документ". Где-то в голове постоянно свербила мысль, что ко мне могут нагрянуть с обыском прямо в номер. Продолжать же читать этот, извините за выражение, бред или, мягко говоря, бессистемный набор тенденциозно подобранных исторических фактов, мне совсем не хотелось. Я вообще историю не люблю. Признаюсь, что даже историю КПСС и всякий там научный коммунизм и даже читаемую нам в течение, кажется, одного семестра историю права, я терпеть не мог, лекции пропускал и сдавал эти науки с грехом пополам. А вот фильмы исторические любил. "Александра Невского" смотрел раза три, где Черкасов играет. "Петр" с Симоновым тоже мне очень нравился. Или "Незабываемый 1919-й". И главное, что мне нравилось, что наш добрый и наивный народ всегда стремился сплотиться вокруг князя, царя или вождя, почитая его как отца большого семейства.

Мне доводилось вести уголовные дела граждан, впавших в русский буржуазный национализм, и из их подпольных изданий я запомнил, что именно это качество нашего народа получило название: соборность, которая в настоящее время вылилась в единство партии и народа.

Читать не хотелось, но книгу велел прочесть Климов, и делать было нечего. В конце концов, в ходе следственных дел мне приходилось вникать и в более скучные и нелепые материалы.

Я снова открыл "гроссбух", но читать так внимательно, как я это делал вчера, уже не мог, быстро водя глазами по страницам, фиксируя в памяти наиболее занимательные моменты. Если речь идет о том, чтобы выявить и посадить автора, то мне достаточно и того, что я уже прочел.

Вторая глава книги называлась "Гибель Московской Руси".-

Отчаянные попытки режимов Михаила Федоровича и Алексея Михайловича хоть как-то стабилизировать положение в стране. Новые свирепые законы, запрещающие народу упоминать царское имя даже в разговорах по любому случаю и его еще большее закрепощение. Разбойные шайки, продолжающие рыскать по всей стране, грабя и убивая всех вокруг. Дворцовые интриги и таинственные смерти. Военные поражения. Новые самозванцы с претензиями на престол. Обезглавливание, четвертование, колесование, сожжение, закапывание в землю живьем, сажание на кол, подвешивание за ребро, залитие горла металлом, сечение кнутом до смерти, отрубание рук, ног и пальцев, отрезание ушей, вырывание ноздрей, отрезание языков, клеймение — единственные способы общения народа и властей. Взяточничество, воровство, измена, интриги.

Таинственный самозванец Акундинов, летающий по Европе с претензиями на русский трон, выдающий себя за царевича Ивана Дмитриевича — спасенного сына Марины Мнишек, повешенного в трехлетием возрасте. Арест его в Голландии и выдача в Москву за право торговли с Персией через Россию. Жестокие пытки, очная ставка с матерью — публичное четвертование.

Первый систематизированный свод законов — Уложение 1649-го года, предусматривающее в 200-х случаях смертную казнь и в 141-м случае сечение кнутом.

Страшная народная война под руководством Степана Разина. Дергаются на виселицах и кончатся на колах представители администраций захваченных городов. Пирамиды отрубленных голов, не желавших примкнуть к восстанию. Контрмеры правительства — выжигание и истребление целых уездов, замешанных в мятеже. Восстание крестьян Придонского края, а также Тамбовской, Симбирской и Пензенской губерний. Их почти поголовное истребление. Карательная экспедиция князя Долгорукого.

"Вокруг Арзамаса, где Долгорукий разбил свой лагерь, — пишет иностранный наблюдатель, — везде виднелись виселицы, обвешанные трупами. Кроме того, везде плавали, как казалось, в собственной крови тела, лишенные голов, и виднелись посаженные на кол, из которых иные жили уже третий день. Вообще в течение трех месяцев не менее 11-ти тысяч человек были казнены или зверски замучены".

И в завершение всего — раскол государственной церкви, когда патриарх Никон попытался внедрить новый перевод Библии взамен прежнего, сделанного крайне небрежно. Почти половина России не приняла новых церковных книг и ритуалов. Правительство, как и водится, ответило массовым террором. Запылали костры, сжигая сотнями раскольников. Один из вождей раскола — протопоп Аввакум — страстный и бескомпромиссный публицист своего времени, писал: "А по Волге той живущих во градах и в селах и в деревеньках тысяща тысящами положено под меч не хотящих принять печати антихристовы". Раскольники толпами бежали из городов и сел от этого страшного террора, уходили в лесные дебри, в незаселенные места на окраинах, в глухие северные леса Поморья, где находили потомков тех, кто ушел туда еще в IX веке от варягов.

В разбушевавшейся религиозной междоусобице, которой суждено было продолжаться несколько столетий, параллельно или пересекаясь с незатухающей светской войной, погибли недавние светочи церкви. Лишен патриаршества и отправлен в монастырское заключение патриарх Никои, сожжен в срубе протопоп Аввакум, многочисленные священослужнтели уходили в леса, создавая партизанские отряды "истинной веры".