На всю жизнь (повести) - В. Подзимек

— В нашей профессии выбирать жену надо особенно осторожно, — тряхнул головой Гинек.

Командир оставил его замечание без ответа, хотя инженер дивизиона затронул извечную тему, обсуждаемую военнослужащими-профессионалами. Суровые жизненные условия обычно быстро проверяют людей. Некрепкие супружеские союзы не выдерживали их давления, и время от времени ему как командиру приходилось брать на себя неприятные функции судьи.

Когда можно было, а главное, когда люди соглашались выслушать его, он давал советы. В памяти его всплыл один из таких примеров. Из месяца в месяц к нему ходил молодой ротмистр и просил серьезно поговорить с его женой. Менгарт попытался сделать это, конечно, против своей воли. И все напрасно, менее чем через год они разошлись. Нет, он не любил заниматься личными проблемами своих подчиненных. Они всплывали на поверхность довольно часто, так что специально их придумывать не было никакой нужды. Либо о них сигнализировал коллектив, либо они проявлялись в нелишней сосредоточенности подчиненного на служебных вопросах. В таком случае подполковник долго не ждал. Майор Сойка поначалу упрекал его в том, что он недостаточно занимается личной жизнью подчиненных, но потом перестал. Менгарт не знал почему. Может быть, его заместитель по политической части решил положиться на коллектив, а может, обиделся, когда он сказал ему: «А что тогда делать тебе, Франтишек? Я не оставляю без внимания ни один случай, имеющий отношение к боеготовности дивизиона, разве этого недостаточно? А если ты полагаешь, что я мало делаю для подчиненных, тогда посоветуй мне, например, как заставить строительную организацию вовремя нам сдать новые квартиры».

— Какие-нибудь разногласия дома? — осторожно спросил Менгарт Ридла. Ему показалось, что инженер дивизиона не случайно начал разговор о женщинах.

— Будет лучше, если я расскажу вам обо всем сам, чем до вас дойдут какие-либо слухи, — сказал Гинек.

Менгарт наморщил лоб.

— Вчера вы выразились в том смысле, что в течение месяца мне предстоит временно изменить место службы. В связи с этим я должен решить некоторые не только мною созданные проблемы. Одна из них — развод.

Подполковник вопросительно взглянул на Ридла, но не дал каким-либо образом понять, что он думает о сообщении Ридла. Он и вправду не подумал об этом. Единственная мысль, возникшая в его голове, была о том, что помещение, в котором они находились, действительно располагает к откровенному разговору.

— Наверное, мне надо было сказать вам об этом раньше, но я был уверен, что все устрою во время краткосрочного отпуска. Однако мне ничего не удалось сделать.

Подполковник Менгарт выслушал короткий рассказ о неудавшемся супружестве капитана, отметив про себя то, что Ридл не пытался свалить всю вину только на жену. Он объективно признал ошибки, которые допустил сам. «Если бы все были такими, то половина адвокатов осталась бы без куска хлеба», — подумал подполковник и грустно улыбнулся, И все же… Еще несколько недель назад он не допускал, что кризис у Ридла зашел так глубоко. Менгарт считал вопрос разрешимым, верил, что капитан найдет общий язык со своей женой и закончит этот затянувшийся роман с молодой незамужней учительницей. Из того, что он теперь услышал от Ридла, из той теплоты, с какой капитан произнес имя учительницы, Менгарт понял, что стал свидетелем принципиальной перемены в личной жизни капитана. И перемена эта наступила не неделю, не месяц назад. Пропасть между Ридлом и его женой росла, по всей видимости, долго и неумолимо. Менгарт также понял, что впервые его обманул личный опыт; но ведь действительно ничто в поведении капитана не говорило о том, что все это время ему живется нелегко. Он добросовестно и точно выполнял свои обязанности. Более того, подполковник вспомнил, сколько раз за последние два-года Ридл в трудных ситуациях поддерживал оптимизм коллектива своим неиссякаемым юмором. Он мог и над собой посмеяться, чтобы подбодрить остальных. Потом, однако, в душу закралось сомнение… Как расценить неявку капитана по тревоге?

— Не бойтесь, я, так сказать, вполне пригоден к службе, самое худшее уже позади, — проговорил инженер дивизиона, будто догадавшись, о чем думает командир. — А то ведь я знаю, майор Сойка мастер преувеличивать и пугать. Не поверил, что всему виной в этом нелепом случае со мной в пятницу не что иное, как моя склеротическая голова! — Ридл улыбнулся.

«Всем бы такую голову», — подумал Менгарт и спросил напрямик:

— Чем я могу тебе помочь? На еще один отпуск не рассчитывай, не получишь. Используй каждый день для основательной подготовки к поездке в Москву. Семейный вопрос… ты также должен решить до поездки.

До подполковника неожиданно дошло, что он перешел на «ты» с заместителем. Ему стало неловко: он принципиально никогда не «тыкал» даже двадцатилетним юнцам. На «ты» подполковник был только с самыми близкими друзьями и сослуживцами. Особенно тщательно таких людей он выбирал среди сослуживцев, потому что никоим образом не хотел, чтобы кто-то злоупотреблял его доверием. Всех, кто прошел через это сито, он особо уважал и верил им, как себе. Капитану Ридлу он верил. Разве не поэтому он выбрал его для выполнения такого трудного задания? Лучшего кандидата Менгарт не мог предложить вышестоящему начальству, в этом он был убежден твердо. Даже теперь, после того, что сказал ему Ридл. И все же Менгарт сконфуженно извинился перед капитаном:

— Простите, это как-то у меня… Не сердитесь…

12

Душан Главка не очень интересовался музыкой, и названия грампластинок ему мало о чем говорили. Поэтому он взял с полки первую попавшуюся. С конверта на него смотрел светловолосый мужчина с чуть испуганными глазами. Несколько лет назад о нем писали все газеты и журналы. Любимец почитателей поп-музыки после тяжелой автомобильной катастрофы сумел вернуться на сцену, где его уже никто не ждал. Раньше Душан даже не знал, что где-то на небосклоне популярной музыки мерцает звездочка певца, однако воля этого артиста заставила всех заговорить о нем. Душан уважал упорных людей, способных достичь поставленной цели.

Он положил пластинку на диск проигрывателя, сел в кресло и обвел взглядом комнату, Марине Ридловой не надо было стыдиться за свой вкус. Комната была обставлена модной мебелью, кресла и диван были элегантны и удобны. Общее приятное впечатление завершали модные аксессуары и цветы. Марика осторожно обращалась с расцветками, щепетильно придерживаясь принципа, что для общей композиции хватит трех оттенков. Мебель, а также проигрыватель и цветной телевизор наверняка стоили дорого. «Скорее всего, источник денег — сберкнижки родителей», — подумал он.

Из колонок усилителя полилась веселая обворожительная мелодия. Душана это несколько озадачило: уж слишком она не вязалась с грустными глазами на конверте. Душан невольно подумал о Гинеке Ридле. Есть люди, которые могут смеяться даже тогда, когда им плакать хочется.

Гинек, Гинек, Гинек, все время один Гинек вертится в голове. Душан приказал себе не думать о нем, но выдержал только минуту. «Если Гинека отзовут, то настанет твоя пора», — лезла в голову мысль. Однако он тут же отогнал ее прочь. Ведь это же глупость. Почему его успех должен зависеть от Гинека? Существуют и другие пути признания. Например, оценка специальных знаний и способностей командовать. Гинек тут не потянет. Командиром может быть человек вроде Менгарта — бескомпромиссный, справедливый, решительный. Гинек слишком либеральничает с подчиненными, наверное, поэтому Менгарт направил его по стезе техника-специалиста.

Неожиданно больно резанула мысль, что сам-то он, Душан, только топчется на месте в тени друга. Может быть, потому, что эта комната тоже имеет отношение к Гинеку? Неприятное чувство. Надо было решительно возразить против поездки сюда. Но разве можно было отказать Элишке? Он так радовался, что у нее прекрасное настроение, что она смеется, с нетерпением ожидая встречи с родителями. Он не хотел портить ей четыре свободных дня — редкое явление для его службы. И вот они направились в Восточную Словакию, к теперешнему месту работы ее отца. Он дал себе зарок стерпеть возможные намеки тещи, лишь бы не испортить Элишке настроение. Начиная с июня, она болезненно реагирует на всякие мелочи. Душан понимал Элишку, душевные раны самые болезненные и тяжело заживающие.

Идея навестить бывшую однокурсницу Марику возникла у Элишки в субботу.

— Папа отвезет нас в Липтовски-Микулаш на машине, а во второй половине дня оттуда идет поезд, — восторженно планировала она вслух. — Я давно не видела Марику. Ты ведь согласен, Душан, правда? — Он хотел заметить, уместной ли будет эта поездка, учитывая взаимоотношения между Марикой и Гинеком, но Элишка приготовила еще один аргумент: