Специальный агент преисподней - Алексей Зубко

Зря он это.

Его непрерывно подергивающийся хвост и раньше привлекал внимание заскучавшего щенка, а теперь, оказавшись в пределах досягаемости, стал желанной игрушкой.

Клац!

– Ва-а-ай!!! – не от боли, а с перепуга заверещал черт, мощью своего голоса повергнув в столбняк бедное животное. Которое так и село на задние лапы, продолжая удерживать хвост в пасти.

Пришлось успокаивать обоих. Пушку хватило косточки и почесывания за ухом. Со вторым пациентом дело обстояло серьезнее.

Стенающий на зависть именитым английским привидениям черт, распластавшись на камнях и прижав к груди мокрый хвост, прозрачно намекал на необходимость выполнить волю умирающего за общее дело страдальца. То бишь его несчастного.

– Ламиира, подойди ко мне. Ни слова о твоем коварстве. Не спорь с умирающим! Ближе-э-э…

Блондинка склонилась над распластанным на камнях телом, с которым, в явном противоречии с очевидностью, его владелец пророчил себе скорое расставание.

– Ближе-э-э… Поцелуй меня. Быстрее, умираю…

– Нет,- решительно заявила Ламиира.- А вдруг тызаразный? Вот поправишься…

– Обещаешь? – Черт приоткрыл один глаз.

– Обещаю.

– Три раза.

– Один.

– Хорошо. Два ты и один я.

– Всего один.

– Ладно, ты один, я два.

– Нет. Один-единственный.

– Так и быть. Но с языком.

– Если захочешь,- ответила встречным предупреждением черноглазая блондинка, чертовски соблазнительно улыбаясь.

– Кажется, мне уже лучше,- бодро вскричал коварный представитель адской нечисти.- Да я просто полон сил и энергии. Давай-давай…

– А не передумаешь?

– Нет. – Черт предвкушающе облизывается.

– Минутку,- просит Ламиира.- Только прихорошусь немного.

Эй презрительно отворачивается, перебирая пальцами четки.

Остальные с интересом ждут продолжения.

Ламиира, не отрывая жгучего взгляда от объекта предстоящего поцелуя, проводит руками по волосам, огладив пальцами шею, развязывает бантик накидки, которая, скользнув по спине, опадает на камень.

Черт нервно сглотнул и похабно оскалился.

А бывшая богиня любви и красоты, ныне опальная суккуба медленно опустилась на землю и, превратившись в морскую устрицу, капризно потребовала:

– Целуй!

При виде призывно приоткрытых створок раковины и пульсирующей между ними студенистой массы черт икнул и свалился без чувств.

– Хлипкие нынче мужики пошли,- заметила, отсмеявшись, Леля.

Даже Эй неуверенно усмехнулся. Выразив тем самым уверенность, что и впредь добродетель будет торжествовать, а порок понесет заслуженную кару.

– Ну вот,- печально заметила устрица,- я только настроилась.

И, сердито хлопнув створками, вернулась в человеческое обличье.

Рекс недоверчиво приблизился к бессознательной (в настоящее время не только в моральном плане) нечисти и недоверчиво понюхал, пытаясь определить причины, по которым мы тратим на него столько времени. Здесь дел-то на один укус.

– Фу… – Видимо, не найдя ответа, олень потряс рогами и направился к урчащему над мослом псу, надеясь если не перекусить самому, так хоть бы помешать спокойной трапезе другого.

Испробовав все народные средства приведения в чувство, которые, прекрасно зарекомендовав себя на людях, оказались бесполезными с чертом, мы прибегли к крайним мерам – влили ему в рот несколько капель первача-самогона. Из хранимых в медицинских целях запасов.

Первыми появились глотательные рефлексы. А после нескольких глотков к нашему пациенту вернулись и зрение с голосом.

– Я сделал это? – первым делом спросил он.

– Да. И просил добавки,- уверила его Ламиира.- Вот думаю, сейчас или немного позже?

– Не слушай ее,- поспешила Леля успокоить посеревшего с перепугу (в смысле приобретшего пепельный оттенок кожи) черта.- Это она так шутит.

– Шучу,- согласилась блондинка.- Но прошу заметить – он первый начал.

– Ай-яй-яй! – Схватившись за голову, черт снова включил голосовую сирену.- Сирота я сирота, никто меня не любит, никто не приголубит, все только обижают-оскорбляют.

– Как сирота? – удивился я.- Когда? Ты ведь говорил…

– А если не сирота, то обижать можно? – насупился страдалец.

– Давай мириться,- предложила Ламиира.- Мир?

– Мир,- согласился черт.- Я сейчас.

Хлоп! И исчез.

– Куда это он? – удивился Добрыня.

Высказать свои предположения не успел никто.

Хлоп! Появился черт, с сияющей улыбкой до ушей

и роскошным украшением из перьев а-ля сиу (которые из-за эффектности предпочитают показывать в вестернах), и протянул дымящуюся трубку.

– Раскурим мировую?

Нехотя, но согласились все.

Затянувшись, я зашелся в надсадном кашле, от которого, казалось, легкие покинут свою клетку из ребер и вырвутся на свободу.

– Ты где эту гадость взял? – нормализовав дыхание, первым делом поинтересовался я.

– Так я в музей один заскочил. Там и трубка вот эта была, рядом с портретом усатого мужика.

– А…-начал было я, но почему-то уточнять, какой именно музей посетил черт, не стал. Хватило одного взгляда на торчащую у него из рук пачку «Герцеговины Флор».

Когда прокашлялись все присутствующие, черт с сожалением на лице, к великой радости остальных, выбил трубку и отложил в сторонку.

– Вернемся к прерванному разговору,- предложил я.- Что это за странное место и как нам попасть на противоположный берег, где должны находиться врата, через которые мы проникнем в ад?

Для всех страдающих склерозом,- черт покрутил черенком трубки у виска,- поясню. Мы находимся на берегах Стикса, что вам,- нечистый тычет пальцем на меня и Ламииру,- должно быть известно.

– Я с Аидом не общалась,- пожала плечами блондинка.

– Но нам нужен наш ад, а не древнегреческий,- вполне резонно заметил Добрыня.

– Ад един,- назидательно заявил черт.- И сколько бы ни было дорог, они все ведут туда.

– Ложь! – гневно вскочил ангел-истребитель.- Все дороги ведут в рай.

Черт привычно изобразил обморок, распластавшись на коленях Ламииры.

– Не спорьте! Авторитетно заявляю: первоисточник гласит, что все дороги ведут в Рим.

– А в Риме папа,- резонно заметил Эй.- И значит, я прав.

– Посмотрим,- черт приподнялся на локтях,- где мы все окажемся.

– Ты-то точно не в раю.

– Знать, не все дороги туда ведут,- переворачиваясь на бок и подсунув под щеку кулак, извернулся нечистый.- А вот ты в ад уже попал. И куда ведут все дороги?

– Будьте терпеливее,-попросил я ангела.-Ведь он черт, дитя преисподней. Сами понимаете, трудное детство, избыток серы не только в ушах, деревянные игрушки…