Заговоры ЦРУ - Давид Антонель

Последний, понимая, что его шедевр не лишен недостатков, разрешает журналисту переписать депешу, но не дает ему снять фотокопию. Поэтому журналист, не желающий выдвигать столь серьезное обвинение на основании единственного доказательства, отказывается oт этой информации после многих месяцев безуспешных попыток найти тому подтверждение.

Коулсон опровергнет версию Ханта, заявляя, что он, очевидно, не так понял директивы. Однако он признает, что уже в феврале 1972 года знал, что депеша не была подлинной, хотя он предупредил об этом журналиста лишь год спустя, в то время, когда так или иначе содержимое сейфа Ханта (где находилась сфабрикованная телеграмма) стало основной темой в прессе.

Трудно сказать, знал или не знал президент Никсон о подлоге, совершенном в подвале примыкавшего к Белому дому здания. Можно быть уверенным лишь в одном — в хронологической последовательности событий: в августе Хант при поддержке Белого дома поставил вопрос о допуске его к архивам госдепартамента, в сентябре Никсон произнес упомянутую фразу, а в октябре Коулсон пригласил журналиста „Лайф"»[118].

С самого начала своей работы Хант вошел в контакт с Люсьеном Конэном[119]:

«Буквально накануне моего звонка он оставил службу в армии и собирался уйти с работы в ЦРУ. Во времена УСС мы вместе проходили подготовку перед отъездом на Дальний Восток. Мы отправились туда на одном судне в конце войны… и вместе работали в Китае. В течение нескольких лет мы встречались от случая к случаю, но оставались друзьями»[120].

Хант должен был сообщить текст сфабрикованных телеграмм Конэну, готовившему тогда телевизионную передачу об истоках войны во Вьетнаме.

Нет сомнения, что речь шла о создании помех возможному кандидату на пост президента — Эдварду Кеннеди путем дискредитации его брата, президента Джона Кеннеди. Объект атаки был выбран удачно: сенатор Кеннеди пользовался поддержкой значительной части избирателей-католиков, а речь шла об убийстве Дьема, то есть католика. Хант объяснил это на заседании комиссии Эрвина:

«Тот факт, что президент Кеннеди, будучи католиком, позволил убить другого католика, мог, в случае выдвижения кандидатуры Кеннеди на следующих выборах, повлиять на настроение католиков»[121].

Какова же судьба этих липовых телеграмм? В 1972 году, вскоре после «уотергейта», Джон Дин (советник президента) обнаружил их в личном сейфе Ханта в Белом доме. Дин передал их Патрику Грею (и. о. директора ФБР). Они прекратили свое существование у него дома, сгорев вместе с рождественской елкой в камине…

Однако эта деятельность не была основным занятием Ханта летом 1971 года. Ему необходимо было найти способ дискредитировать Элсберга, и в конце июля Ханту придет в голову блестящая мысль.

Разработка психиатрического заключения

28 июля Хант письменно предложил Коулсону провести серию открытых и секретных операций, с тем чтобы собрать на Даниэла Элсберга досье, способное «дискредитировать его в глазах общественности и подорвать к нему всякое доверие». Кроме того, он просил ЦРУ составить «психиатрическую характеристику» Элсберга, получив от психиатра личную карту его пациента.

Коулсон передал предложение Янгу и Крогу. Получив одобрение Эрлихмана, Янг обратился к начальнику отдела безопасности ЦРУ, попросив подготовить эти данные.

Янг уже был связан с Хелмсом по вопросам некоторых программ Белого дома относительно процедуры классификации и безопасности, и Хелмс дал ему разрешение на прямые контакты с начальником отдела безопасности.

Янг сообщил директору бюро безопасности, что Белый дом запросил сведения о личности Элсберга — сведения, подобные тем, которые ЦРУ составляло на некоторых зарубежных политических деятелей, — чтобы попытаться раскрыть мотивы похищения документов; Эрлихман, сказал он, был лично заинтересован в этом деле. Начальник отдела безопасности ответил, что должен посоветоваться со своим непосредственным начальником.

Несколько дней спустя он имел беседу с Хелмсом, и тот дал свое согласие: запрос Янга вследствие утечки информации, важной с точки зрения национальной безопасности, был приемлем и входил в его компетенцию.

Работа, проведенная ЦРУ, показала, что досье Пентагона содержали сведения о некоторых операциях и связях ЦРУ. Более того, незадолго до этого директор получил отчет, где говорилось, что посольство одной крупной страны располагало полным текстом документа, и, возможно, этот отчет повлиял на его решение. Тем не менее разрешение он дал скрепя сердце. В меморандуме Эрлихмана о подготовке характеристики Янг пишет:

«ЦРУ, разумеется, колебалось, прежде чем решиться на вмешательство во внутренние дела, но, идя навстречу президенту, согласилось действовать» (меморандум от 20 августа 1971 г.).

29 июля начальник отдела безопасности ЦРУ отдал распоряжение начальнику медицинского обслуживания ЦРУ подготовить характеристику. Приказ был передан руководителю отделения психиатрии, имевшему опыт в подобных делах. И наконец, один из психиатров отделения должен был составить первый проект. Все медики проявили сдержанность в проведении операции: объектом ее был американский гражданин, что выходило за рамки законной деятельности ЦРУ. Они сочли ненормальным то обстоятельство, что приказ был отдан начальником отдела безопасности, а не их непосредственным начальником — начальником Административного управления.

Тем не менее, после того как Белый дом отправил вырезки из прессы, а также различные отчеты государственного департамента и ФБР, первая характеристика была подготовлена для начальника отдела безопасности, который направил ее Янгу 11 августа.

По мнению самих психиатров ЦРУ, первая характеристика, составленная без «прямого клинического обследования», должна рассматриваться как «чисто спекулятивная».

Констатировав, что ничто не дает оснований предполагать наличие какого-либо душевного заболевания у обследуемого, психиатры путем комбинации биографических данных и психологических сведений пытаются создать представление о личности, подтверждавшее акцию, требующую своего объяснения: передачу документов Пентагона газете «Нью-Йорк таймс». Обследуемый квалифицируется как чрезвычайно одаренный человек, который после блестящих удач и больших амбиций в молодости на пороге сорокалетия испытал некоторый спад в осуществлении своих жизненных планов и т. д.

В день получения первой характеристики Дэвид Янг составил следующий меморандум:

БЕЛЫЙ ДОМ

Вашингтон 11 августа 1971 г.

Меморандум для…….. Эрлихмана

От……. Крога и Янга

Относительно……. проекта документов Пентагона

1. […]

2. Мы получили из ЦРУ предварительное психологическое заключение (копия прилагается), которое нам представляется разочаровывающим и слишком поверхностным. Завтра мы должны встретиться с начальником психиатрического отделения д-ром Бернардом Маллойем, чтобы объяснить, что нам необходимо подробное и глубокое обследование личности. Мы сообщим ему в связи с этим полученную нами из ФБР информацию об Элсберге. Рекомендуем работать над этим вопросом секретно[122], с тем чтобы ознакомиться с документацией врача, у которого Элсберг наблюдается в течение двух лет.

Не возражаю…….(подпись: Эрлихман)

Возражаю……..

[Дописано рукой: При выполнении обеспечить невозможность выхода на след.]

3. Мы получили письмо Эдгара Гувера, подтверждающее, что дело Элсберга будет рассмотрено ФБР.

Янг, Хант и Лидди[123] проанализировали это заключение и сочли его верным. 12 августа они встретились с начальником отделения психиатрии для согласования содержания. Последний сказал, что он не располагает необходимым объемом информации. Лидди упомянул, что Элсберг лечился у психиатра по фамилии Филдинг, и утверждал, что существуют дополнительные данные, но ничего более не добавил. Янг и Лидди предложили встретиться с бывшей супругой Элсберга; это предложение было отклонено психиатром. Лидди и Хант заявили также, что хотят, чтобы дело Элсберга не рассматривалось за закрытыми дверями.

Психиатр ЦРУ познакомился с Хантом, когда тот работал в ЦРУ, и случайно оказал некоторые услуги его семье. В конце встречи Хант отвел психиатра в сторону и попросил его никому не говорить о нем в ЦРУ. Позже психиатр позвонил Ханту и сообщил, что не может скрывать его участие, а затем упомянул это в разговоре с другими врачами.