Алеет восток - Савин Влад

Новая Присяга, «клянусь вместе с Советской Армией защищать свободную, демократическую Германию» — и мы уже в Фольксармее, даже прежние чины и выслугу лет сохранили! Делаем то, к чему привыкли, и что умеем. Русские конечно, страшный противник в воздушной войне — но перехватывать ночью тяжелые бомберы, у нас опыта побольше. А Хейнкель-219 семь лет назад был королём ночного неба — да и сейчас, хотя днём ему будет трудно против «Шутинг старов», «Вампиров» или русских «Стрел», после захода солнца идет совсем другая игра! Реактивные в темноте слепы — слышали, что у русских появился Як-25, двухмоторный, с радиолокатором, но они только-только начали поступать в строевые части, ещё не освоены и наверняка не слишком надёжны…. А мы своим инструментом владеем в совершенстве. Скорость 665, это недопустимо мало в бою против реактивных — но должно хватить против RB-29, который пролетит здесь, возвращаясь на свою базу в Дании.

Эти стратегические разведчики уже попортили много крови и нервов русским — ночью долетая до Финского залива, вторгаясь в советское воздушное пространство над Прибалтикой (про Финляндию вообще молчим!), почти достигая Ленинграда. А так как каждый из них теоретически может нести атомную бомбу — при появлении разведчика восточнее меридиана Аландских островов, русское ПВО фактически начинало войну, наплевав на нейтральные воды, тяжелые зенитные батареи вели огонь на поражение, боевыми снарядами, небо освещали лучи прожекторов, взлетали истребители. Но очень трудно даже по радиолокационному наведению попасть в «сверхкрепость», идущую на десятикилометровой высоте со скоростью почти шестьсот. А истребители уже не успевали догнать удирающий бомбардировщик. И янки всегда уходил, сначала на запад, над Балтийским морем, до самых шведских территориальных вод, а затем на юг, и домой. Поначалу было, что они пролетали через шведское воздушное пространство — до тех пор, пока Стокгольм, после очередной советской ноты, потребовал объяснений уже от американцев: для страны, принимавшей у себя штаб-квартиру ООН, мириться со столь наглым нарушением своего суверенитета было просто неприлично! С тех пор разведчики на конечном участке летят одним и тем же маршрутом, над морем, мимо острова Борнхольм. А русская РЛС, поставленная там, четко фиксирует их курс и высоту.

Над нейтральными водами? Формально, американцы были в своем праве. Но постоянные провокации янки на подступах к Ленинграду так разозлили высокие штабы в Москве и Берлине, что был отдан приказ — если разведчик и сегодня уйдет от русской ПВО, мимо нас он пролететь не должен! И если «сова» не успеет при классическом перехвате подняться на высоту цели и разогнаться до нужной скорости — значит, надо заранее занять позицию в небе, тем более что примерный курс и время пролета цели известны!

Проблемой было надежное опознавание «свой-чужой», радиоответчики уже были, но никто еще не проверял их в реальном бою. Наличествовал также риск столкновения ночью в небе — потому, каждому из четырех задействованных перехватчиков была выделена своя зона. И кроме радара на Борнхольме, в море были русские корабли с локаторами, тоже включенные в общую радиосеть, взаимодействие отрабатывалось на учениях еще год назад. Теоретически, место боя было в пределах досягаемости американских истребителей с датских баз — но что даже новейшие Ф-84 увидят в небе ночью? И не успеют они вмешаться!

-206й, я Земля. Вижу цель. Пеленг 355, дальность 52.

Приятный голос у русской фройляйн. И безупречный хохдойч. После можно будет заглянуть познакомиться, благо локаторщики стоят не слишком далеко от аэродрома. Если конечно эскадрилью не перебросят с Борнхольма. И лучше уж прийти победителем — вот и повод, поблагодарить за помощь! А работа привычная — только скорость цели побольше, чем у «Ланкастеров», так что надо все расчеты делать в высоком темпе. И у американца вполне может быть прибор предупреждения об облучении РЛС, он же там и радиоразведку вел? Положим, к наземным русским радарам он привык уже — а вот нас обнаружив, встревожится, изменит курс. Значит, придется заходить на цель вслепую, по наведению с земли. Если только там на базе не ловят наши переговоры — хотя счет уже на минуты пошел, пока сообразят, пока свяжутся. А вот в дальнейшем надо будет уже и это учесть!

Главное, рассчитать маневр! Пропустить В-29 мимо, и с разворотом, заходить в хвост, чтоб было преимущество по высоте, и дистанция не больше тысячи — тысячи пятисот! Это было дьявольски трудно, но спасибо земле, еще несколько раз давала целеуказания. И даже без локатора — есть еще теплопеленгатор! Вот американец, пятном на индикаторе! И если все рассчитали правильно, то сейчас будем у него не в хвосте, но позади в ракурсе под 45. И наше превышение по высоте, четыреста. Атака! Локатор в активный — уточнить дистанцию! Не успеет уже увернуться!

Янки что-то почуял, начал поворот вправо. Чем привел нас точно себе в хвост. И рвется пламя из-под крыльев — уходят на цель ракеты Hs-298, сначала одна, затем вторая. Прототипы этих управляемых снарядов были готовы еще в сорок четвертом, до ума их доводили уже после, на советских полигонах. Одна проскочила мимо, все ж не всегда нормально срабатывала система радионаведения, или оператор ошибся — зато вторая взорвалась под левым крылом разведчика, огонь вырвался из обоих левых моторов американца! В-29 машина очень живучая, но скорость и высоту он сейчас потеряет, и уже не уйдет! Шведский берег рядом, сейчас в их воздушное пространство войдем, если только не уже — плевать! Добыча ведь в прицеле!

И как над французским Брестом в сорок третьем. Вперед на полном газу моторов. С тысячи метров открыть огонь, снаряды 30-миллиметровых пушек прошивают тушу бомбардировщика, уже и в фюзеляже пламя, левое крыло целиком горит! С хвостовой установки и верхней башни потянулись было трассы крупнокалиберных пулеметов, но у нас в калибре и дальнобойности преимущество, ну вот, хвостовой стрелок заткнулся, убит! RB-29 поворачивает влево — это что, маневр уклонения? Бесполезно, для такой тяжелой машины. Нет — отлетает горящее крыло, изувеченный самолёт, кувыркаясь, летит к земле! Именно к земле — под нами берег, вполне различимый в темноте, мы в Швеции уже! А парашютов не видели ни одного, может быть не разглядели ночью, но скорее, никто выпрыгнуть не смог, когда обломки самолета крутило. Нам тут делать нечего — ноги уносим, пусть дипломаты после отписываются!

«Сова» на снижении разгоняется почти до семисот. Кодовое сообщение в эфир — победа! Ответ с земли — радиопривод на посадку. Все действие разыгралось на протяжении каких-нибудь ста пятидесяти километров — дома будем через десять минут!

Что русской фройляйн подарить на память? Вообще, это возмутительная дискриминация: если немецкие фройляйн охотно встречаются с русскими офицерами, и даже выходят за них замуж — то обратных случаев пока не отмечено.

Валентин Кунцевич «Скунс». Китай, переправа через Хуанхэ. 2 сентября 1950.

Ну вот, я живой. А враги сдохли. Значит, я хорошо послужил СССР.

В той, прошлой жизни, мне было четыре года, когда Союз распался. Так что советскую жизнь я знаю лишь по рассказам отца — тридцать лет отслужившего в советской оборонке, а затем выброшенного на улицу за ненадобностью, доктор наук, и сторожем работал на автостоянке. А мать, прежде не работавшая, все время скандалила и пилила отца что «ты неудачник, не вписался в рынок, кому сейчас твои газовые турбины нужны, отчего я должна голодать?». Потому я никогда не любил мать — а вот с отцом в лес ходили, на рыбалку, дача у нас была в Мещерском краю, который у Паустовского описан. Отец рассказывал мне, какая была прекрасная страна, которую мы по дури про. ли! А на дворе были проклятые девяностые, когда приходилось считать, хватит ли картошки с дачи дотянуть до весны. В девяносто восьмом отца сбила машина, парковались какие-то пьяные мажоры, которых «не нашли». И я уже тогда решил, что не прощу американцев, из-за которых погиб СССР.

Сначала мы ползли по мосту через Хуанхэ. Вернее, под мостом, под настилом, ночью, в темноте — в десятке метров под нами бурлила разлившаяся Желтая Река, сорваться и упасть туда, со всем снаряжением, ну может и не верная смерть, а процентов двадцать-тридцать вероятности, мы все же не пехота, а обученный подводный спецназ — но это значило, миссию провалить! На том берегу закопалась американская десантура, железнодорожный мост не взорвали, ждали что к ним экспедиционный корпус прорвется, который наши отрезали — но мины поставили, только ручку повернуть, и все, нет тут на сотню километров вокруг другой переправы! Их позиции на том берегу, и на мосту, как мы разглядели, боевое охранение, один пост ближе к нашему берегу, и что-то еще у берега того. Мешки с песком, пулеметы, и где-то по отделению солдат. И наверняка, полевой телефон!