Последний самурай - Андрей Воронин

- Фотографии есть, - сказал он. - Наш человек на острове прислал по факсу копии. Вот, взгляните.

Он вынул из внутреннего кармана пиджака и положил на стол стопку факсимильных копий. Господин Набуки перебрал фотографии, лишь ненадолго задержав внимание на двух своих портретах - Бывали времена, - сказал он, когда я получался на фотографиях гораздо лучше.

Потом в руки ему попал снимок, на котором "Коньэй-мару", краса и гордость его флотилии, поднимала до отказа набитый рыбой трал.

- Основная идея этой подборки мне ясна, - проговорил господин Набуки и снова покосился на телевизор. По телевизору опять показывали танки - на сей раз израильские. Он вгляделся в титры и вздохнул, да, репортаж из Палестины... Где же, наконец, сообщения из Москвы? - Этот человек, - он постучал пальцем по разъехавшейся стопке фотографий, - не очень похож на туриста.

- На туриста он вообще не похож, - согласился Сабуро. - Он представлялся корреспондентом одной из московских газет. Армейской, кажется..

- Представлялся корреспондентом? - Господин Набуки снова посмотрел на фотографии. - Да, это похоже на репортаж. Я уже говорил, что здесь четко прослеживается основная идея, даже несмотря на отсутствие подписей.

- Подписи тоже есть, - сказал Сабуро и вынул из кармана еще одну фотографию. - Вот этот снимок он просил передать по факсу в Москву.

Лицо у Сабуро было чернее тучи. Господин Набуки взял у него копию снимка и не сразу понял, в чем дело: это опять был его портрет - тот, на котором он зажмурился, ослепленный вспышкой. Потом он увидел размашистую надпись, наискосок пересекавшую снимок, и попытался ее прочесть, но быстро сдался: по-русски он читал плохо, а написанное от руки не мог читать вообще. Ему удалось разобрать только дату и время - тот самый день и тот самый час, когда был сделан этот снимок.

- Что здесь написано? - спросил он.

Бумажка с переводом уже была у Сабуро в руке. Он поднес ее почти к самому лицу и прочел, делая ударение на каждом слове:

- Интересующий вас объект. Прибытие на Кунашир.

- Интересующий кого? - ворчливо спросил господин Набуки. Ситуация ему активно не нравилась, Сабуро зачем-то ходил вокруг да около, тянул резину и напускал тумана, как будто пришел специально для того, чтобы помучить своего хозяина. И почему, в конце концов, до сих пор молчит Москва?

- Номер, по которому он просил отправить факс, принадлежит российской службе безопасности, - мрачно сказал Сабуро. - Аппарат установлен в общественной приемной ФСБ.

- Тогда это какая-то неумная шутка, - сказал господин Набуки. - Если он работает по заданию, то какой смысл афишировать это, посылая факс в общественную приемную, да еще через посторонних людей?

- Шутка? - с сомнением переспросил Сабуро.

- Если не шутка, то анонимный донос. Хотя мне кажется, что доносчик сам плохо представляет, о чем конкретно ой доносит.

- Это еще не все, - сказал Сабуро. - Будучи задержанным милицией, он предъявил удостоверение сотрудника ФСК. Это русский контрразведчик, Набуки-сан.

- Какая чепуха, - с раздражением произнес господин Набуки, заставляя себя смотреть на Сабуро, а не на экран телевизора. - Все это кажется мне совершенно лишенным смысла. Они что, хотят прикрыть наш рыбный промысел, обвинив меня в шпионаже? Но это же смешно!

- Мне это смешным не кажется, - мрачно сказал Сабуро, собирая со стола разбросанные фотографии. - Вспомните попытку проникновения в базу данных банка Аригато. Вспомните русского, который собирал досье на вас с помощью того подонка, Сигэцу. Вспомните другого русского, которого нашим рыбакам пришлось утопить вместе с лодкой. Они не оставят вас в покое, Набуки-сан.

- Ничего, - сказал господин Набуки, - скоро им станет не до меня. Я думаю, им уже не до меня. Гром уже прогремел, а в новостях ничего нет, потому что русские, как никто, умеют засекречивать любую информацию.

- Хотелось бы в это верить, - мрачно буркнул Сабуро. - Но боюсь, эта информация не из тех, которые легко поддаются засекречиванию. Мне думается, это было бы заметно даже с орбиты. Я говорил вам, Набуки-сан: не надо было посылать на это дело мальчишку. Сопляк наверняка что-то перепутал или просто попался...

- Ему нечего было путать, - резко оборвал его господин Набуки. - И попадаться ему тоже было не на чем. Он ничего не знает и ничего не может рассказать. Никому. Вот что, Сабуро, с ним нужно связаться...

Сабуро удивленно шевельнул бровями, но господин Набуки уже взял себя в руки и изменил опрометчивое решение.

- Прости, я что-то нервничаю... Это дело слишком важное, чтобы я оставался спокойным. В данном случае отсутствие новостей - тоже новость, и очень неприятная. Так что с тем русским контрразведчиком?

- Насколько я понял из сообщения нашего агента, этот человек ведет себя вызывающе. Он почти не скрывает, что прибыл на Северные территории исключительно ради вас, Набуки-сан. У меня сложилось странное ощущение, что он бросает вам вызов. В противном случае это обыкновенный глупец, и остается только гадать, как ему удалось дослужиться до полковничьего чина.

- Глупец в чине полковника - не такое уж редкое явление, - сказал господин Набуки. - Особенно у русских. В течение семидесяти с лишним лет они исповедовали бредовую идею, согласно которой любая кухарка может управлять государством. А последствия такого управления им приходится расхлебывать до сих пор. Полковник контрразведки, выполняющий специальное задание на Кунашире. В такой ситуации, если ты не слишком умен, легко почувствовать себя Богом.

- Примерно так и обстоит дело, - согласился Сабуро. - Он ведет себя именно как Бог - точнее, как самоуверенная свинья. Но это получается у него как-то вызывающе, словно он сам напрашивается на неприятности.

Господин Набуки припомнил лицо и фигуру человека, который так бесцеремонно приветствовал его на Кунашире. Образ, вставший перед его внутренним взором, мало соответствовал представлению господина Набуки о том, как должен выглядеть облеченный властью глупец. Но чего в таком случае он добивается? Если в поведении русского контрразведчика и была какая-то логика, то настолько извращенная, что господин Набуки оказался не в силах ее понять. Одно было очевидно: с самого начала русский стремился заявить о себе, иначе к чему была эта выходка на причале?

У господина Набуки возникло тревожное ощущение, что он не только опознан русскими как враг, но и, более того, уже сброшен со счетов как глава крупного бизнеса. Похоже, отныне с ним не собирались церемониться Господин Набуки почувствовал себя гроссмейстером, севшим играть в шахматы с чемпионом мира по боксу: поняв, что судьба партии решена, его противник передвигал свои фигуры как попало, с нетерпением ожидая момента, когда эта тягомотина наконец закончится и можно будет, вскочив со стула, опрокинуть господина Набуки на пол одним ударом - Как ты думаешь, Сабуро, - спросил хозяин, задумчиво пощипывая усы, - зачем он сюда приехал?

- Мне кажется, это киллер, - без раздумий ответил шофер.

Господин Набуки придерживался в точности такого же мнения. Русские почуяли в нем опасного врага. Поначалу они пытались действовать по правилам, но все их поползновения собрать улики для преследования господина Набуки потерпели крах. Логика русских была ему ясна: отрицательный результат - тоже результат, и поголовная гибель их агентов послужила косвенным доказательством вины господина Набуки. Решение напрашивалось само собой: врага нужно было уничтожить раньше, чем он соберется с силами для удара. Эта тактика была стара как мир и дожила до наших дней по той простой причине, что человечество до сих пор не придумало более действенного способа разрешения проблем.

"Ну что же, - подумал он, - если русские решили перейти от шахмат к боксу, я готов. Их ждет большой сюрприз, потому что я тоже кое-что умею."

Он вспомнил фанатика, которого недавно подослал к нему бен Ладен. Тот глупый араб был далеко не первым, кто пытался убить господина Набуки Всех убийц постигла одинаковая участь. Так почему же русский должен быть исключением? Тем более что он, если верить Сабуро, сам на это напрашивается...

- Да, - сказал он. - Вероятнее всего, это убийца. Что ты намерен предпринять?

- Я распорядился не спускать с него глаз, - сразу же ответил Сабуро, ждавший этого вопроса. - По поводу более радикальных мер я хотел предварительно проконсультироваться с вами.

- У русских есть одна очень верная пословица: береженого Бог бережет, - сказал господин Набуки. - Это означает, что меры предосторожности не бывают излишними. Ты поступил правильно, Сабуро, решив сначала посоветоваться со мной; и мне кажется, мы будем правы, если ликвидируем угрозу, прежде чем она примет конкретные очертания.

- Я немедленно отправлюсь на Хоккайдо, - сказал Сабуро, - и оттуда передам приказ по радио. Вы разрешите мне воспользоваться вашим вертолетом, Набуки-сан?

- Разумеется. Я сейчас распоряжусь. Впрочем, достой. Я лечу с тобой.