Бомаск - Роже Вайян

Около часу ночи подул резкий ветер, разогнал облака, поочередно над всеми долинами между Юрой и Савойей, и над высокими скалами замерцали в небе звезды.

Только тогда Миньо выехал из Бийона. Чтобы добраться из Бийона до Турнье, надо проехать на высоте 1200 метров через перевал, дорога вьется по краю обрывов, а до часу ночи ни зги не было видно в трех шагах. Миньо весь закоченел, пока добрался до Турнье, где его поджидала Пьеретта, которую увел к себе домой один из местных коммунистов. Его усадили за стол, накормили ужином. В обратный путь выехали уже в третьем часу утра.

А Красавчик все ждал, притаившись за углом здания душевой. На следующий день утром он рассказывал Визилю, что в эти долгие часы ожидания он мало думал о Пьеретте и Миньо, хотя знал, что они сейчас где-то вместе. Он вспоминал тогда самые яркие дни своей жизни.

Вспомнилось ему, как он спасался бегством из родной пьемонтской деревни, потому что отец хотел приучить его к ремеслу каменщика; уехал он тогда на велосипеде, увозя в холщовой сумке все свое имущество: рубашку, две пары носков, гребенку и в маленькой папке свое licenza elementare.

Как ему тогда было весело! Дорогой он загадывал, какое лицо будет у первой женщины, которую он увидит в Милане. Вспомнилась ему девушка, встреченная на площадке троллейбуса в Генуе. Вспомнилось, как он весь дрожал от желания, когда положил руку ей на талию, а потом и она тоже затрепетала.

А когда ветер разогнал облака и над долиной в чистом небе засияла луна, засверкали все созвездия, ему вспомнились ночи в партизанском отряде. Однажды была светлая лунная ночь, как сегодня. Он вышел из лесу и вдруг очутился лицом к лицу с фашистским солдатом. У того был автомат, а у Красавчика только кинжал, снятый с другого фашиста. Но фашисту нужно было еще сорвать автомат с плеча, а у Красавчика кинжал был в руке. Фашист находился всего в двух шагах. Взгляды их скрестились, и это сразу решило исход встречи. Фашист повернулся, хотел бежать и упал ничком с кинжалом между лопатками. Красавчику так ясно вспомнилось то краткое мгновение, какая-нибудь сотая доля секунды, когда в глазах фашиста вспыхнул страх. Он повернулся, чтобы бежать, но упал, пригвожденный кинжалом.

Потом вспомнилось другое. Вот он за кулисами театра, в бытность свою машинистом сцены. Один из спектаклей труппы был подлинным триумфом, публика просто выла от восторга. А вот он на вышке гигантского подъемного крана на верфях «Ансальдо». Началась первая забастовка «с занятием предприятия», он водружает на вершину крана красное знамя, а кругом тридцать тысяч товарищей, и все рукоплещут ему…

В ночной тишине послышался треск мотоцикла. Миньо не подвез Пьеретту к самому дому, как думал Красавчик, а остановился у въезда в рабочий поселок.

«Боятся, что я увижу их из окна», — решил он.

Миньо поставил ногу на землю, не выключив мотора. Пьеретта легко соскочила с багажника и, подойдя к Миньо, положила руку ему на плечо. Она что-то оживленно говорила, Миньо отвечал. Диалог шел довольно долго. Пьеретта смеялась. Смеялся и Миньо. Пьеретта наклонилась и поцеловала его. Потом повернулась и направилась к дому.

Красавчик выскочил из засады и, крадучись в тени, падавшей от здания душевой, первым вошел в коридор. Бесшумно поднялся он по лестнице. Ключ, как всегда, торчал в замке. Красавчик прошел в среднюю комнату и стал ждать Пьеретту…

Соскочив с багажника, Пьеретта сказала:

— Вторая бессонная ночь. Но я гораздо меньше устала, чем на прошлой неделе.

— Бунтовщица! — улыбаясь, сказал Миньо.

— Ну и зададим же мы им! Пусть раскусят орешек.

— Ты только не нервничай. Возможно, что кое-кто сдрейфит.

Пьеретта положила руку ему на плечо.

— На прошлой неделе мы были так одиноки. Ты меня обвинял, я тебя обвиняла. Дошел до того, что стал даже упрекать меня моим Красавчиком! А теперь все, все идут вместе с нами.

— Что ж, когда массы на собственном опыте убеждаются…

— Довольно, довольно теории, — сказала Пьеретта. — Я теорию не хуже тебя знаю.

Она тряхнула его за плечо.

— Ну засмейся, — сказала она. — Научись же смеяться!

Миньо кисло улыбнулся.

Пьеретта еще раз встряхнула его.

— Нет, не так. Засмейся по-настоящему, — потребовала она.

От ее толчка он потерял равновесие и, чуть не упав, ухватился за Пьеретту. Она засмеялась, он тоже засмеялся. Пьеретта быстро поцеловала его в лоб и побежала к дому.

Она легко взбежала по лестнице, осторожно отворила дверь. В средней комнате горел свет. Красавчик поджидал ее, сидя в плетеном кресле.

— Уже встал? — воскликнула Пьеретта и стала снимать с себя канадскую куртку на меху.

— Ты слишком много работаешь, — сказал Красавчик. — Надо тебе отдохнуть.

Пьеретту удивил хриплый звук его голоса, но она сейчас же нашла этому объяснение.

— Не проснулся еще как следует, — сказала она смеясь. — Ах ты, лентяй! Спит себе в свое удовольствие, а я трясусь по дорогам.

Она прошла в спальню и достала из шкафа плечики, чтобы повесить куртку.

— Тебя, наверно, совсем растрясло, — сказал Красавчик.

— Нет, что ты!.. — воскликнула она. — Никогда еще я не чувствовала себя такой бодрой.

Она вернулась в среднюю комнату и подошла к Красавчику. Он обнял ее за талию и посадил к себе на колени. Она склонила голову ему на плечо.

— А все-таки я устала, — прошептала она.

Он положил ей под голову левую руку, а правой тихонько поглаживал ей плечо. Она еще доверчивее прильнула к нему.

— Так хорошо, что ты встал, — сказала она. — Я бы не решилась тебя разбудить… А ведь эти два дня были такие важные… и мне так много надо тебе сказать…

— Что ты делала сегодня?

— Ездила в Турнье. Выступала у металлистов, рассказала им, что у нас тут происходит. Совсем просто говорила. Даже не готовилась. Рассказала, как было дело — и все… Они обещали приехать, решили участвовать в демонстрации. Если охранники не будут пропускать в Клюзо автобусы, то они приедут поездом. Мне, знаешь, много хлопали… Приятно было. А то ведь все эти недели как ночь темная…

«А ведь верно, — думал Красавчик. — Пьеретта, если уж примется за дело — гром гремит. Но все равно она дрянь».

— И Маргарита к нам примкнула, — сказала Пьеретта. — Маргарита опомнилась… Пришла ко мне в стачечный комитет. По собственному почину решила мобилизовать всех стариков рабочих из приюта, они пойдут вместе с ней во главе шествия.

«Если полиция нападет, — думал он, — Маргарита будет драться, как львица. Но все равно она шлюха. И Маргарита и Пьеретта — обе гулящие».

— А Визиль собирается сыграть со шпиками хорошую шутку, — сказала Пьеретта. — Только он такое и мог придумать. Я поклялась никому не говорить, но тебе могу рассказать…

— Нет, нет, — остановил ее Красавчик. — Раз поклялась, не надо даже мне говорить.

«Вот! Сейчас же готова выдать тайну, — думал он. — Дала слово — и наплевать ей на это… Последняя девка из последнего борделя в Генуе и то лучше ее: уж что обещает своему коту — умрет, а сдержит слово».

— Я только то расскажу, что мне позволено, — продолжала Пьеретта.

— Ради бога, замолчи! — воскликнул Красавчик.

Она еле слышно засмеялась, потом закрыла глаза и, тихонько покачиваясь, обвила руками его шею.

— Ради бога! — повторила она насмешливо.

«Лгунья! — думал Красавчик. — Femina senza vergogna — бесстыжая женщина!.. Разохотилась. Только что отдавалась другому, сейчас ко мне липнет…»

Он опустил глаза и взглянул, как голова Пьеретты тихо покачивается на его плече.

«А как хороша! — думал он. — До чего же хороша!.. Настоящая мадонна, и такой чистый лоб. Распутная, а на лице — сама невинность. Губы свежие, словно цветок. А ведь такая подлая, такая бесстыжая!..»

— Знаешь, — сонным голосом сказала Пьеретта, — я не сержусь, что ты устроил мне такую нелепую сцену на прошлой неделе. Я рада, что ты ревнуешь. Мне нравится, что ты со мной такой глупый… Бедняга Миньо, если б он знал…

Она крепче прижалась к нему, заморгала глазами, щекоча ресницами ему шею.

— Спи, — сказал он шепотом. — Скоро рассветет. Не долго уж осталось…

Он ласково баюкал ее.

«Удушу тебя во сне, — думал он. — Ты даже недостойна знать, что тебя ждет смерть».

— Спи, — повторил он. — Усни спокойно. Ты заслужила покой. — И добавил: — Несчастный Жаклар тоже, верно, еле живой от усталости.

— Он преданный человек, — сказала Пьеретта.

— Я очень беспокоился, как бы он не заснул за рулем.

— Он ведет машину очень осторожно. Помолчи, мой Красавчик… Скоро уже четыре часа. Недолго мне нежиться в твоих объятиях.

— А о чем вы разговаривали с Жакларом по дороге? — спросил он.

— Я уж позабыла, — ответила она. — Распусти косу, я люблю, когда ты перебираешь мне волосы.