Собачья работа - Лев Пучков

– А ежели вас прищучат где? – неожиданно вмешался Василий. – Один шустрый со стволом подскочит и повяжет всех, как кутят… Не, не дело. Серый. Хоть пистоли возьмите!

– Масло, пукалки припрячь под сидушку, – не стал спорить Рудин. – Мочить, конечно, никого не будем, но… мало ли что…

…Процессия получилась гораздо более пышной, нежели того хотели ее устроители. Колонна, состоявшая из полутора десятков автомобилей и четырех микроавтобусов «Форд» (для представителей фармацевтического комбината), стартовавшая от усадьбы Толхаева, по дороге к кладбищу превратилась в длиннющий разноцветный автопоезд. Многочисленные друзья и приятели Григория, желая проводить хорошего человека в последний путь, присоединялись к шествию: некоторые дисциплинированно пристраивались в хвост, а иные, памятуя, очевидно, о страсти усопшего к лихачеству, ввинчивались штопором меж чинно следовавших авто, создавая сумятицу и неразбериху. Перед лакированным катафалком медленно двигался парадный «Линкольн» Саранова, в котором сидели сам Саранов и Улюм, ради такого случая приодетый в цивильный костюм. Правая половина лица большого бандита изрядно опухла – Саранов, изредка поглядывавший на соратника, корчил не приличествующие случаю гримасы, которые с равным успехом можно было трактовать и как попытку скрыть усмешку, и как позыв к скорбным рыданиям. Впрочем, никто и не пытался трактовать: вожди сидели сзади, кроме водителя, в «Линкольне» никого не было. Метрах в двадцати пяти перед головной машиной шествовал эскорт из двух гаишных «Фордов» и шести мотоциклов с мигалками – якобы для обеспечения безопасности движения.

Примерно в это же время из Северо-западного района выдвинулась еще одна процессия. Это шествие было более чем скромным: пять грузовиков с расшпиленными бортами, на каждом из которых стоял открытый гроб, несколько легковух сзади, набитых уголовным людом, и диссонирующий с общим смыслом картины скромной криминальной скорби шикарный джип «Ниссан» с запоминающимся номером 777, в котором находился Вор с персональным водителем-порученцем Ромой.

По какому-то стечению обстоятельств вышло так, что при выезде из города, на Октябрьском кругу, обе процессии встретились. Возглавляемый гаишным эскортом кортеж Второго альянса медленным потоком обогнул две трети круга, как вдруг со второстепенного шоссе, игнорируя помеху справа и вообще глубоко плюя на все ПДД, как ни в чем не бывало выехал «Ниссан», за ним пять грузовиков и несколько потрепанных авто. И все это безобразие, заставив большую процессию прекратить движение, неторопливо повернуло перед самым носом гаишников и покатило к кладбищу.

Восседавший в головном «Форде» полковник побагровел, цапнул было манипулятор СГУ, но, вовремя заметив номера на «Ниссане», медленно выдохнул и, кисло улыбнувшись, елейным голосом произнес, адресуясь к невозмутимому водиле:

– Грех обижать – у людей траур. Они сейчас не в себе, поэтому на правила того… гхм-кхм… ну, в общем…

Водила – толстый хохол-сержант с пшеничными усами, хотел было брякнуть, что этим людям «на правила того» в любое время дня и ночи, независимо от траура, но сдержался – в такие моменты с начальством лучше не шутить. Дождавшись, когда последний драндулет с уголовниками удалился метров на двадцать, старшина плавно тронул машину с места. Мобильный телефон в руках полковника тотчас же залился тревожной трелью.

– Слышь, Буджиков! Я тебе заплатил, чтобы в хвосте за какими-то вшивыми уголовниками плестись?! – раздался в трубке голос Саранова, полный едва сдерживаемой ярости.

– Так получилось, – виновато буркнул полковник. – Скандала не хотел… Ну в самом деле – не буду же я Вора за нарушение правил тормозить…

– Да черт с ним – не надо тормозить! – воскликнул Саранов. – Но ты подожди маленько, пусть уедут! А то получается, что мы за ними в хвосте… Подожди!

– Ладно, – потерянно согласился полковник и желчно проскрипел, обращаясь к водиле:

– Да стой ты, в самом деле! Пусть уедут…

У кладбища было людно. Невдалеке от центральных ворот стояли два защитного цвета автобуса, на боках которых красовались многообещающие надписи: «ОМОН». В автобусах скучали крепкие парни в полной боевой экипировке. Чуть поодаль расположились три желтых «рафика» Белогорского РУОПа с тонированными стеклами: каждый представитель городского дна прекрасно знал, что в самый неподходящий момент эти внешне ничем не примечательные машины могут разродиться целым взводом СОБРа. Наличие специальных сил органов правопорядка не значило, что оные органы воспылали необъяснимой приязнью к воровской «общине» или к почившему фармацевту и прибыли проводить вышеупомянутых в последний путь. Массовые аресты производить тоже никто не собирался: просто начальники правоохранительных структур, памятуя о «теплых» чувствах, питаемых альянсами друг к другу, надеялись демонстрацией силового присутствия предотвратить возможное боестолкновение между оппонентами.

– Придуры, – недоброжелательно процедил Улюм, когда «Линкольн» приблизился к воротам. – А че полк не пригнали? Совсем с башкой не дружат – мы ж не «от-морозки», чтоб в друг друга на похоронах стрелять…

Нести тело товарища от ворот до могилы выпала честь выборным представителям комбината: Улюм и Саранов, которым как самым близким друзьям усопшего чисто символически предложили подставить плечи под домовину, скромно отказались. Стоял погожий сентябрьский денек, солнце ярило вовсю – этак недолго и вспотеть в хорошем костюме. Да и далековато от ворот до «парадного» сектора, в котором белогорцы издавна складируют тела своих наиболее почитаемых граждан. И вообще, если бы кто из собравшихся повнимательнее присмотрелся к руководителям альянса, он с удивлением обнаружил бы, что их одухотворенные лица вселенскую скорбь по безвременно почившему соратнику совсем не выражают. А выражают скорее деловую озабоченность, сопряженную с желанием быстрее закончить эту рутинную процедуру и заняться более важными проблемами. Но никто не присматривался: все заняты были.

Гроб был закрыт. Всем накануне объяснили: голова покойного обезображена выстрелом, восстановлению не подлежит, и являть его в таком виде народу будет нехорошо. Не по-товарищески…

Церемония погребения прошла более-менее плавно. Когда гроб опустили в могилу, следом никто не бросился, не заорал навзрыд дурным голосом – вообще не было никаких патетических проявлений. Несмотря на приличный возраст, Григорий Васильевич не удосужился обзавестись семьей – холостяковал напропалую, – родители его давно умерли… Получилось так, что на похоронах не присутствовала ни одна родственная душа – одни единомышленники и приятели.

Когда стали бросать землю, с другого конца кладбища – из «простого» сектора – неожиданно приперся Вор. Ловко протиснулся в плотном скоплении тел, бросил горсть земли, постоял минуту, склонив голову, вывернулся из толпы… И внезапно направился к стоявшим чуть поодаль Саранову с Улюмом.

Улюм занервничал – расстегнул было пуговицу костюма, полез за стволом, затем невнятно ругнулся, опустил руки по швам и воровато зыркнул по сторонам, вычленяя взглядом в толчее людской своих «быков», присутствующих на церемонии. «Быков» рядом не оказалось – к тому моменту, когда Вор приблизился вплотную, Улюм и Саранов пребывали в трогательной беззащитности перед лицом матерого уголовника, известного своим непредсказуемым нравом.

«Вытаскивать ствол – западло, – лихорадочно соображал бандит. – Похороны… Нет, если он полезет за пазуху – успею. Посмотрим, кто быстрее… А если не полезет? Знаем мы их штуки: плюнет бритвой в глаз и скажет: „Это тебе за Димона, сука…“ Или шило в рукаве. Полезет вроде бы обниматься – не оттолкнешь ведь – и вставит в печень. Вот волк, а! Ой как плохо…»

Саранов ничего не думал – при виде Кошеля впал в прострацию, застекленел взглядом в предсмертной тоске, но от этого хуже выглядеть не стал: со стороны казалось, что лидер Второго альянса тверд и бесстрашен.

Вор заниматься баловством был не расположен. Склонил голову, буркнул:

– Соболезную… – И будничным тоном предложил:

– Побазарить надо. Вы как?

«Стрелка»? – выдохнув с невероятным облегчением, уточнил Улюм.

– А ты че опух? – прищурился Вор, испытующе глядя на бандита. – С лестницы упал?

– Датый был – в проем не вписался… Так что – «стрелка»?

– На хер мне твоя «стрелка», – пренебрежительно махнул рукой Вор. – Щас у Димона помянем, потом дома буду. Подкатывайте к шести вечера. Лады?

Улюм и Саранов растерянно переглянулись. Пришел тигр, жрать вот так вот с ходу отчего-то не стал, а пригласил пройти в клетку. И чего ему сказать?

– Безопасность гарантирую, – верно истолковал их сомнения Кошель. – Блядь буду – никто вас не тронет. И базара всего – на пять минут. Польза великая может выйти – отвечаю. А нет – независимо от расклада разбежимся. А?