Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Мезоамерика - Галина Ершова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вместе с тем надо заметить, что массовые жертвоприношения – это достаточно поздняя традиция, сформировавшаяся в центральной Мексике под влиянием новой идеологии, о чем уже говорилось в предыдущих главах. В классические времена отношение к жертвоприношениям было иным.
Жертвоприношения или посланничество?
Авторы приключенческих романов, и не только они, немало потрудились над созданием образа «кровожадного, жестокого индейца», забывая об обычаях собственных предков – ведь не секрет, что кровавые жертвоприношения практиковались фактически у всех древних народов. По их представлениям, кровь и дыхание являлись вместилищами души. Именно душа человека, освобожденная от тела, отправлялась к богам и передавала им просьбы и молитвы людей. Таким образом, то, что принято называть человеческим жертвоприношением, ни в коей мере не свидетельствовало о какой-то «исключительной жестокости». Этот акт рассматривался как послание избранного, лучшего из лучших, к богам – наподобие Христа-Спасителя.
Появившись в XVI веке в Новом Свете, испанцы запретили эту, по их авторитетному заключению, варварскую практику. Индейцы же не переставали удивляться жестокости обитателей Старого Света, распявших Христа – а индейцы воспринимали его именно как посланника к Единому Богу – без всякого наркотического снадобья и причинивших ему невыносимые физические мучения. Кроме того, в древности посланников к богам отправляли лишь в особо важные и сложные моменты.
Илл. 85. «Отправление посланника» путем пускания крови. Именно этот обряд с появлением испанцев индейцы стали отождествлять с распятием Христа
Посланники должны были ходатайствовать о благополучии и предотвращении бедствий. К богам отсылались как регулярные посланники (во время праздников), так и чрезвычайные – по каким-то исключительным причинам: неурожай, засуха, бедствие, эпидемия и т. д. Большинство жертвоприношений не предполагало умерщвления человека. Это могла быть подносимая богам пища, или животные, или же просто ритуальные курения копала или пома – смол наподобие ладана. Так, согласно Ланде, по праздникам приносились в жертву животные, в «случаях несчастья или опасности» – специально выбранные члены общины.
К экзотическим, но не смертельным способам общения с божественными прапредками можно отнести известный у майя «обряд нанизывания», который Ланда расценивал как вариант принесения в жертву собственной крови: «В одних случаях они приносили в жертву собственную кровь, разрезая уши лоскутками… В других случаях они протыкали щеки или нижнюю губу, или надрезывали части своего тела, или протыкали язык с боков и продевали через отверстие соломинку с величайшей болью. Или же надрезали себе крайнюю плоть, оставляя ее как и уши. В других случаях они делали бесчестное и печальное жертвоприношение. Те, кто его совершали, собирались в храме, где, став в ряд, делали себе несколько отверстий в мужских членах, поперек сбоку. Сделав это, они продевали сквозь отверстия возможно большее количество шнурка, сколько могли, что делало их связанными и нанизанными. Затем они смазывали кровью всех этих членов демона».
Другим способом жертвоприношений известен, например, «Колодец жертв» в Чичен-Ице, куда сбрасывался связанный посланник, и, если богам было угодно, они возвращали его в течение трех дней. История сохранила лишь один случай такого «возвращения». Некий Хунак Кеель, сброшенный в воду и чудом (или же в результате заговора) спасшийся, стал править Майяпаном от имени богов, претендуя на гегемонию уже во всем Юкатане. Отправляли к богам юношей и девушек, по преимуществу девственных – за этим следили специально. Жрецы считали важным сохранение чистоты «души-крови», к тому же необходимо было исключить всякое постороннее влияние. У Ланды даже имеется специальный по этому поводу комментарий: «Кроме праздников, на которых приносили в жертву животных, также из-за какого-либо несчастья или опасности жрец или чиланы приказывали им принести в жертву людей… Некоторые по набожности отдавали своих детей, которых очень услаждали до дня их [жертвоприношения] и очень оберегали, чтобы они не убежали или не осквернились каким-либо плотским грехом. Между тем их водили из селения в селение с танцами, они помогали жрецам, чиланам и другим должностным лицам».
Помимо кидания в колодец, практиковалось также вырывание сердца еще «живым». Этот способ также описан Диего де Ландой: «Они делали во дворе храма большой курган из камней и клали человека или собаку, которых должны были принести в жертву, на что-либо более высокое… Связанную жертву, брошенную с высоты на камни, схватывали служители и с большой быстротой вырывали сердце, несли к новому идолу и подносили ему между двумя блюдами. Подносили дары из пищи. В этот праздник старухи селения, избранные для этого, танцевали, одетые в особые одеяния. Они говорили, что спускался ангел и принимал это жертвоприношение». В некоторых случаях уже мертвое тело сбрасывали с лестницы пирамиды, чтобы оно скатилось по ступеням вниз. Специальные служители подбирали его и сдирали всю кожу целиком, кроме кистей рук и ступней. Эти части тела забирал жрец, поскольку они не могли находиться в послетрапезном захоронении. После чего жрец, раздевшийся догола, надевал на себя эту кожу и участвовал в коллективных торжествах.
Илл. 86. Священный «Колодец жертв» в Чичен-Ице
Головы, в случае если принесенный в жертву был членом общины, тоже забирались жрецами. Надо заметить, что отрезание головы относилось к самым архаическим способам принесения жертвы, о чем свидетельствуют самые ранние мезоамериканские монументальные изображения. Отчасти это связано с тем, что знак, передающий глаз и на языке майя читавшийся ич, обозначал еще и понятия «голова», «душа», «плод», которые становились как бы тождественными. Если же в жертву приносились пленники, то с их головами поступали иначе. Например, их могли высушивать, вынимая особым способом кости черепа, затем, уже маленькими, головы подвешивались к поясу победителя. От пленников оставляли челюсти и берцовые кости. У майя берцовые кости даже покрывались победными надписями. Так, например, текст около фигурного изображения воина на гравированной берцовой кости, относящейся к 600–900 годам и обнаруженной в одном из захоронений на острове Хайна, восхваляет военачальника, взявшего пленника.
Другой способ отправления посланника относился к разряду кровопусканий и более всего напоминал ритуал распятия Христа. Уходящего к богу (мужчину или женщину) привязывали к столбу и начинали наносить раны копьем или стрелами, чтобы извлечь кровь. Кровь должна была «дымясь» вытекать из тела – это считалось высвобождением души. Если же кровь сворачивалась, то душа оказывалась взаперти. Для того чтобы облегчить страдания жертвы, использовалось наркотическое питье и даже гипноз. Да и весь обряд, сопровождавшийся специальными песнопениями и ритмическими танцами, производил на всех участников завораживающее (фасцинирующее) воздействие. Отправлявшийся к богам считался не страдальцем, а достойнейшим героем, отказавшимся от личного ради общественного.
При появлении миссионеров именно этот обряд индейцы восприняли как распятие и продолжали, несмотря на запреты, тайно практиковать его, прячась в пещерах. В середине XVI века распятие индейцами майя младенца в пещере неподалеку от Мани (на Юкатане) послужило поводом для проведения расследования инквизицией и затем организации знаменитого аутодафе.
Под давлением католической церкви обряд постепенно преобразовался в некий ритуальный спектакль, получивший название «танец с початками», где меткие лучники стреляли уже не в человека, а в подбрасываемый початок маиса. Вот как об этом повествует достаточно поздняя легенда гватемальских индейцев.
«Очень-очень давно, когда киче и какчикели еще были друзьями, отец Уциля во время охоты спас жизнь Порону. И тот теперь явился якобы вернуть свой долг и сообщить, что Великий Ахав Кукумац даровал ему свободу. При этом поставил условие: юноша должен принять участие в танце початка – священном ритуале в честь бога огня Тохиля, назначенном на ближайший праздник.
Этот ритуал существовал у киче еще в незапамятные времена. Состоял он в следующем: Ахав, как это полагалось, бросал в воздух лучший початок из прошлого урожая. И он не должен был упасть, пока не потеряет последнего зерна. Для этого тринадцать заранее избранных лучших лучников должны были пускать в него свои стрелы. Число тринадцать соответствовало тринадцати богам небесных сфер.
Уциль, узнав о том, что ему предстояло делать в танце, дал свое согласие. И тут же был освобожден. Но, как свидетельствует легенда, в тот же день оказался в ином плену – плену чар девушки Сакар, которую полюбил в тот самый миг, как увидел в темнице.
