Какого года любовь - Холли Уильямс

как блестят друг у друга потные физии. Диджей включил “Все, что нужно, это любовь” и помахал толпе на выход. И Элберт подумал, что, наверное, отныне все будет хорошо.

Глава 2

Июнь 1989 года

УВай это было одной из любимых забав, гадать, какая физиономия окажется у того, кто находится спиной к ней. Но когда парень наконец обернулся, лицо его оказалось не та- ким, как ей представлялось.

Но было оно что надо: мягкий широкий рот, тонкий прямой нос, выразительные глаза. Ну, правда красавчик.

Вай поняла, что сама она, похоже, как дура, пялится на него и опустила взгляд, чтобы он ее на этом не подловил. Траву, иссохшую за недели хорошей погоды, всю уже втоптали крест-накрест в земляную пыль. Полчище тел переставляло ноги в такт ритму, несущемуся из звуковой панели, которая висла над всеми с самодельной временной сцены, щедро увешенной камуфляжной сеткой.

Воздух раннего вечера освежал, но она уже чувствовала покалывание, будто кожа у нее внешняя, как у ящерицы, потрескавшаяся на солнце. На ней была одолженная у Джимми великоватая ей толстовка, широкие обшлага которой болтались у кончиков пальцев, но это вот ощущение собственных своих очертаний подсказывало, что оно начинается. Может, уже началось.

Приплясывая, Вай решилась скользнуть взглядом по симпатичному парню и дальше, вперед него. Мысли побежали быстрей, когда она попыталась понять – так, чтобы он не заметил, что она снова поглядывает, – смотрит ли он на нее тоже.

Ноги у него были длинные и словно бы из желе, и двигался он как обмякший, расслабленно. Ладонь над рукавом бледно-розовой толстовки отбивала такт метрономом, время от времени втягиваясь в рукав, как будто срезала звук и сгребала его вовнутрь.

Нет, он точно на нее смотрит. Вай столкнулась с его пристальным взглядом. У, какие глаза!

Лицо у нее расплылось в широкой мечтательной улыбке, и она снова глянула вниз, в землю. Переместилась поближе к нему, ноги почти парили, невесомые, и сама удивилась тому, что остальные части тела тоже последовали послушно.

И вот она уже тут, смотрит на него снизу вверх.

– Классные у тебя волоса! – сказал он, нависнув над ней.

Рука Вай взлетела сама собой к голове. Мэл вызвалась выкрасить стриженные, выбеленные неровно прядки в радужные цвета, но на деле взялся только розовый, а зеленый вышел блекло-желтоватым, как та травка, что растет в тени где‐нибудь под навесом.

– Правда? А я думала, вышла мура.

– Нет, это… весело. Как тебе здесь, ничего?

Тут Вай подумала, стоит ли вообще ввязываться в разговор. У парня был отчетливый выговор парней из универа, тех, что притворяются вроде нормальными, но потом оказывается, что у них еще дом в Тоскане. Она чувствовала спиной взгляд Мэл. Стоит, наблюдает. И, небось, ухмыляется.

– Да, тут прилично, – отозвалась она ни к чему не обязывающим тоном, а затем закрыла глаза и задергала в такт плечами.

Но когда открыла глаза, поняла, что парень определенно танцует с ней, а не просто рядом. И подстроился на удивление ладно, учитывая, что примерно раза в два здоровей. Она вскинула руки. И его крупные пальцы гнали свои импульсы на нее.

По времени это было рассчитано идеально, потому что именно тогда внутри Вай что‐то начало размножаться. Как будто гелий закачивали ей под ключицы, и тот расширялся кверху, словно навстречу ему.

– БЕEEС!

Какой‐то парень скакнул с воплем ему на спину. В круглых темных очках под Джона Леннона, а по линии подбородка – созвездие красных прыщиков.

– Прости… как он тебя назвал? – спросила Вай.

– Да Бес же, Бес! А ты кто? – Парень обернулся рывком и вроде как только сейчас углядел Вай.

– Бес? Что, правда?

Элберт возмечтал, чтобы земля остановила вращение, а время перемоталось назад, предотвратив разные неприметные события, приведшие к появлению прозвища. Он стряхнул Пэта со своих плеч.

– Да. Я знаю. Он такой перед понедельниками, честно. Его зовут Пэт. А меня – Элберт, Берт, Бес. Поверишь? – Пэт прыгал вокруг, как обезьянка, жадная до внимания.

– Здорово, – хихикнула Вай.

– Ну, а тебя‐то как кличут? – спросил Пэт с сильным шотландским акцентом.

– Вай. – Она протянула руку, преобразившись внезапно в подтянутую и величавую. – Приятно с вами познакомиться.

Рукопожатие Элберта оказалось таким же желейным, как и его движения в танце. Но рука была теплой и на удивление мягкой.

– Вай? Из чего это вообще укорочено? – громко спросил Пэт, и Элберту захотелось, чтобы тот отвалил, потому что вокруг них с этой Вай, похоже, образовался какой‐то круг, ее личико раскрывалось перед ним, как цветок, и не хватало еще, чтобы нескладный Пэт его растоптал.

Как цветок. Да твою ж мать.

– Укорочено из Вайолет.

Вайолет! Фиалка! Буквально цветок!

– Ха! Ну вы и парочка! Прямо из викторианских времен!

Элберт попытался заткнуть Пэта взглядом, но Пэт, известное дело, игнорировал даже прямые указания отвалить, не говоря уж о взглядах. Да еще в сумерки. Да еще когда в темных очках.

– На самом деле, так звали мою бабушку. Мама пообещала ей, что назовет меня так, когда бабушка была на смертном одре. Она умерла за пару недель до моего рождения. Горюя, что не увидит свою первую внучку.

– Ого, круто. – Даже Пэта пробрало таким откровением. Он пробормотал что‐то вроде того, что вообще‐то имя красивое, и пошел танцевать, рьяно мотая в такт головой. “На цыпленка похож”, – подумала Вай.

Элберт на вид тоже был озадачен.

– Не бери в голову, там только первая часть правда, – прошептала она, потянувшись к нему и пощекотав словами ему ухо.

Когда она отстранилась, на лице ее была проказливая улыбка. И лицо правда выглядело знакомым, как будто он всегда ее знал… Но тут ритм ускорился, и оба не смогли не откликнуться, погрузились в него.

Непонятно сколько спустя Элберт понял, что ему очень срочно нужно снова поговорить с Вай, и снова склонился к ней. Пахло от нее скошенной травой и табачным дымом.

– Извини, откуда, ты сказала, ты родом? – Так себе подкат, хилый.

– Я не говорила. Но приехали мы из Бристоля, это не так уж и далеко. Хотя дожидаться, пока нам адрес скажут, пришлось целую вечность.

Они так долго торчали в телефонной будке у сетевой кафешки “Маленький шеф-повар” на автомагистрали М4, по очереди безуспешно набирая номер, что в конце концов все пошли перекусить яичницей с чипсами. Средних лет официантка, неумеренно намазанная имитирующим загар бронзантом, свирепо на них взирала, раскидывая перед ними блестящие от жира тарелки. Наконец они дозвонились, узнали, как добраться до рейва, все вшестером снова втиснулись в голубенький “моррис майнор” Мэл и, пока не доехали, трюхали дальше под ужасный микс, вопящий из магнитолы Джимми.

Элберт