Калигула - Зигфрид Обермайер

Херея хотел ответить на письмо как можно скорее, но это означало для него тяжелый труд и требовало целого свободного дня. Он пошел к Марсии и прочел вслух послание Сабина, а потом спросил:

— Как бы ты поступила на его месте?

— Мужчина лучше бы смог ответить на твой вопрос, но я могу встать на место Елены. Я бы сделала все, чтобы оградить семью от неприятностей. К тому же из письма не ясно, любит ли она его так же, как он ее. То, что жена содомита хотела бы иметь в постели нормального мужчину, я хорошо понимаю, но в том, чтобы она ради Сабина оставила все — семью, друзей, родину, сомневаюсь.

— Не хотел бы я оказаться на его месте, — сказал Херея и принялся размышлять, что же посоветовать влюбленному другу.

21

Пятнадцатого октября в Риме должен был состояться древний праздник, настолько древний, что никто уже и не знал, чему он был посвящен. Начиналось торжество с гонок возничих на Марсовом поле. Императора пригласили, послав на Палатин делегацию. Поскольку в этот день ничего интересного не предвиделось, Калигула ответил согласием, и теперь на ипподроме поспешно сооружали трибуну и украшали ее сосновыми ветвями и лавром.

— Я никогда не принимал участия в этом торжестве. Что там должно происходить? — спросил император у Каллиста.

— Ничего интересного, — ответил тот. — Каждый квартал города представляет свою колесницу. Выигравшую лошадь убивают. Народ приписывает ее крови магическое действие. Потом два квартала соревнуются за обладание лошадиным черепом. Тот, кто выигрывает, может украсить им свое главное общественное здание. Это, собственно, все.

Калигула зевнул:

— Похоже, я умру со скуки. У тебя нет для меня ничего поинтереснее?

— Отменить твое согласие, император?

— Да, пошли вместо меня Клавдия, тогда у народа будет по крайней мере над чем посмеяться. Что есть еще?

Каллист полистал прошения и обратил внимание на одно имя:

— В Риме находится Меммий Регул, наместник в Македонии и Ахайе. Он достойный слуга императора, ты сам много раз подтверждал его в должности. Регул недавно овдовел, а теперь женился вновь и завтра уезжает в Ахайю. Он просит тебя об аудиенции. Кстати, он взял в жены красавицу Лоллию Павлину.

— Лоллия Павлина… — задумчиво повторил Калигула.

— Да, ее отец, консул Марк Лоллий, умер несколько лет назад, и она получила богатое наследство. Регул — счастливчик, сам-то он происхождения скромного.

— Но честный человек: во время процесса над Сеяном имел немалые заслуги. Он принадлежит к небольшому числу наместников, из чьих провинций не поступает жалоб. Меммий заслуживает быть принятым — и жену пусть приведет с собой.

«Вот как, — подумал секретарь. — Ясно, в чем дело. Едва услышал, что жена — красавица, так сразу захотел ее увидеть».

Каллист знал своего господина и пожалел Регула, но все же отправил ему приглашение на ужин с императором.

Калигула пригласил только самых близких друзей, поэтому столы накрыли в маленьком зале.

Император милостиво приветствовал Меммия Регула, но при виде его жены остолбенел. Да, она была очень привлекательна: правильный овал лица, большие темные глаза, но в Риме красивых женщин хватало. Калигулу поразило ее сходство с Друзиллой. Глаза Павлины загадочно блестели, а тихий мелодичный смех — как у любимой сестры — звучал волшебно.

Частично иллюзии сходства способствовал, конечно, вечерний полумрак, но императора она околдовала. Против обыкновения он обошелся без грубых шуток и циничных замечаний, пригласив гостью присесть рядом, угощал лучшими кусочками.

Присутствующий на ужине Эмилий Лепид с удовольствием наблюдал за происходящим, думая, что, если Калигула отберет у Регула жену, в кругу заговорщиков станет на одного человека больше.

Сначала все шло, как обычно. Император старался произвести на Павлину впечатление и весь вечер беседовал только с ней. При этом он блистал тем, чем владел лучше всего: искристой отточенной речью. Павлина впитывала каждое его слово и радовала Калигулу умными вопросами. Такого гармоничного, полного наслаждения вечера друзья Гая Цезаря не припоминали. Стол ближе к полуночи убрали, и император неожиданно вежливо простился с наместником и его женой. Лепида, которому казалось, что Калигула грезит наяву, он задержал.

— Мне нужен твой совет, Лепид. Я хочу любой ценой заполучить Павлину, но без насилия и не вызывая ее недовольство. Эта женщина — это нечто особенное, и я не хочу ее сердить. Придумай что-нибудь.

— Я понял, император, что Регул, как и прежде, пользуется твоим расположением. Ты хочешь оставить его на должности наместника?

— Да, Лепид, — недовольно сказал Калигула. — Да, это так! Регул старателен, и его трудно заменить. Не надо его трогать, я хочу только его жену.

— Тогда надо обоих принудить к разводу.

— Нет, — настаивал Калигула. — Никакого принуждения, никакого насилия.

— Хорошо. Тогда нужно что-нибудь придумать, что сделает брак недействительным. Боюсь, все получится только за счет Регула. Пусть кто-нибудь засвидетельствует, что он тайно женат, или он должен поклясться, что не может жить в браке.

— Нет. Это выставит его на посмешище, обесчестит. Какие причины еще могут быть?

— Мать Павлины еще жива… Регул должен подтвердить, что является отцом Павлины. Он на двадцать лет старше, так что вполне мог бы им быть.

Калигула просиял:

— Правильно, Лепид! Регул подтвердит в суде, что когда-то был любовником матери своей жены и только сейчас обнаружил их сходство. Брак будет признан недействительным! Ты можешь все устроить — от моего имени, конечно?

— С удовольствием, Гай. Прости, император!

— С глазу на глаз ты можешь называть меня Гаем. Мы ведь давно знаем друг друга и много пережили вместе.

«Да, Сапожок, — с ненавистью подумал Лепид, — это было. Но то, что я теперь замышляю, произойдет без твоего ведома, хотя тебе и отведена главная роль».

Он с улыбкой поклонился:

— Я сделаю все, Гай, и хочу уже сейчас пожелать тебе счастливого брака. Да благословят тебя боги!

Калигула протянул Лепиду руку для поцелуя.

— Лоллия Павлина Августа — звучит неплохо.

Эмилий Лепид радовался. Регул должен был возненавидеть того, кто разрушит брак, а он постарается сделать все, чтобы разжечь эту ненависть. С таким намерением Лепид отправился на следующее утро к Регулу. Он начал издалека, притворяясь смущенным.

— Я пришел по поручению императора. Речь идет об одном щекотливом деле — я не знаю, как начать…

Плебей Регул умел владеть собой. Он потратил полжизни, чтобы добиться нынешнего высокого положения, проглотил за это время немало обид, и гордость патриция была для него понятием чуждым. Ему часто приходилось идти на уступки, и он был намерен поступать так и дальше.

— Чего бы император от меня ни потребовал, он всегда сможет рассчитывать на согласие. Я много раз доказывал, что это не пустые слова, и во времена Тиберия. Не секрет, что в черном списке Сеяна мое имя стояло в самом начале.

Лепид поднял руки:

— На тебя никто не нападал, а ты уже защищаешься. Император ценит твои заслуги и дал мне вчера понять, что в Римской империи дела шли бы гораздо лучше, будь в ней больше таких людей, как ты. Нашему принцепсу понравилась твоя жена — настолько, что он хочет сделать ее императрицей. Страсть его выше всякого рассудка, и он поручил мне подготовить соответствующее предложение при условии, что ты вообще согласен отпустить Павлину.

Регул рассчитывал на что угодно, только не на это.

— Но… но как он себе это представляет? Мне ее прогнать, развестись? По какой причине? Конечно, я понимаю, что в Павлину можно влюбиться, но есть брачный договор, свидетели…

— Ах, Регул, сложно это было бы, если бы Павлину захотел у тебя забрать кто-то другой, но император, как бог, стоит над всеми людьми и законами. Калигула решил, что тебе следует заявить о том, что Павлина твоя дочь. Ведь нельзя же жениться на собственной дочери.

Регул поперхнулся:

— Павлина — моя дочь? Но нельзя же…

— Конечно, можно. Восемнадцать лет назад ты был любовником ее матери. Брачный договор аннулируют, и ты станешь ее отцом. И как таковой выдашь ее за императора. Вот так просто.

— Что я за это получу?

— Теперь мы друг друга понимаем. Император подтвердит тебя в должности на дальнейшие пять лет. В твоих провинциях будут введены самые низкие налоги, что скоро сделает тебя еще богаче. Все бумаги с подписями и печатями я принес с собой, тебе остается только дать согласие.

— Я согласен!

Лепид был разочарован.

— Хочу спросить… Просто из любопытства. Куда подевалась твоя гордость свободного римлянина?

— Служить императору и выполнять его распоряжения — вот моя гордость.