Танец со змеей - Егор Вакула

***

На краю безжизненного плоскогорья, как и обещал Вороней, Октис второй раз в жизни встретила солдатов Загори. Небольшой аванпост человек из десяти вел вполне обыденную мирскую жизнь. Между жилым домом и сигнальной башенкой, смотрящей на загорийскую долину внизу, сновала домашняя птица. Ходила по делам толстая и старая хозяйка. Один из загорийцев, надев простую рубаху, сгружал с телеги привезенные дрова.

– Ну так… откуда путь держим? – К ним подошел дозорный. Как положено он был при параде. Одетый в поношенную кирасу со свежим неровным слоем защитной краски. В одной руке он держал копье, в другой – маленький бесполезный щит с гербом в виде сторожевой вышки. Загорелое от свежего воздуха и царящего в горах света Старших лицо его было красивое и молодое. Но обязательные лень и глупость однообразной жизни стражника брали с мужской красоты свой налог. Он вроде и рад был такому событию, как появление путников из Эдры, но оживление от того лишь слегка побурлило в нем и утонуло в море скуки, из которого выплывать ему уже было лень.

– Так с Эдры же, со славного города Старосила. – На распев сообщил Вороней.

За дозорным, выполняя пограничный долг, подтянулось еще двое таких же. Но вместо того, чтобы встать рядом, они уселись на дощатую площадку у дороги и зорко взирали на происходящее.

– Да не такой уж он и славный. – Фыркнул страж границы. – Люди там злые…

Октис молчала. Наконец-то, спустя сорок сезонов, она видит перед собой настоящего загорийца. Да еще и солдата.

И что же происходит? – Думала она. – Я просто сижу на горбоноге и смотрю на него. Он не кидается на меня – я не кидаюсь на него. И вид он имеет не злой собаки, а вполне человеческий. Намеренно не озлобленный, даже отягощенный некой красотой. И он говорит о том, что в Старосиле люди злые. А загорийцы – добрые?! – Она пыталась вызвать у себя необходимую ненависть к вражескому солдату, но та, видимо, заразилась от него ленью и ушла отдыхать. Все, что у нее получилось – только отнестись к нему пренебрежительно, как к городскому стражнику.

– Ну так, а чего в Загори-то забыли? – Продолжал он.

– Так хотим попасть в легендарный Вид.

– Ну да, многие хотят, чтобы их занесло туда на одну-две Сестры. Ну и только развлечения ради? – Страж границ начал переходить к сути своих интересов.

– Да, везем мы миррорское масло на продажу. Немного. Но ведь в Загори это редкость?

На лице дозорного отразилась вся тяжесть редкой мыслительной деятельности. Беда была в том, что он не знал ничего об этом масле. И главное – сколько оно стоит. А это было в его работе просто непростительно. Он даже взглянул на коллег, но те как стервятники, ждали только «мертвого мяса», а не случая помочь в столь сложном деле.

– Ладно, слезайте со скотины. Досматривать надо. Мало ли? Может вы шпионы Еро… Седимирские. Разведки ради претесь, а может – и покушение на Руку устроить…

Октис заволновалась. Рукой княжеского совета Загори в ее детстве был именно Стокамен, но теперь выборная должность не осталась за родом Каменных и не перешла по наследству к его сыну.

Она начала переживать, что в отношении нее осмотр дойдет до личного.

Вороней сгрузил все сумки. Показал их внутренности любопытному дозорному. Тот запускал в сумки руки, бесцеремонно расталкивал содержимое и приговаривал: «А это что? А вот это?»Потом он облокотил копье на горбонога и стал проверять не оказывающего сопротивления Воронея.

– Это моя жена. Только учти: она злая, как дикая травора. Я ее с хутора на свою голову взял. – Прошептал он на ухо пограничнику, когда тот направился к Октис.

Она окаменела от страха разоблачения. Неловко раскрыла сумки для осмотра. Пограничник лишь слегка пошерудил там рукой. Потом подошел вплотную к ней. Октис уже имела вполне привычный для загорийки вид. На голове на манер свободного капюшона был перевязан один из купленных больших платков. Татуировка под глазом была скрыта незаметным слоем мази. Она смотрела на дозорного так, что тот тут же поверил в ранее данное описание. Он лишь осторожно похлопал ее по талии, животу и бокам бедер.

Когда пограничник отвернулся, она вздохнула с небывалым облегчением. Вороней не знал, иначе не был бы так спокоен, – она ослушалась и не схоронила кинжал и золото. Октис слишком боялась Загори, чтобы отправиться туда без своего кинжала. Заодно решив, что и золото будет не лишней страховкой от непредвиденных трудностей в чужой стране. Пятнадцать маленьких золотых монеток, она туго обвернула и спрятала в подкладке верхней походной накидки. Ножны кинжала она разместила на внутренней стороне бедра, перевязав старыми обмотками – с новыми сапогами ей выдали широкие и удобные. Дутые штаны хорошо скрывали очертание кинжала даже от Воронея.

– А кистень-то вам нахера? – Буркнул стражник.

– Так в Эдре-то неспокойно… – Не объясняясь, Вороней отдал вернувшемуся к нему стражнику полный кошель с жестью.

– Ну, это-то – да. В княжествах тоже всякое случается. – Пограничник взвесил рукой кошель. Цыкнул. – Все нормально. Скатертью дорога. Добро пожаловать в княжества Загори!

Он ушел к коллегам, уже сосредоточившим внимание на его руках. Путники собрали вещи, сели на горбоногов и поехали тем же намеренно неторопливым темпом дальше.

***

Все богоподобные говорили на языке Богов, что только лишний раз подтверждало правоту Прямого Писания. Но чем дальше они жили друг от друга и чем больше различались, тем сильнее были заметны и различия в их речи. То ли было так изначально, то ли народы во Сне Богов утрачивали связи между собой и обосабливались – Октис этим вопросом не задавалась.

Насколько отличался язык людей от языка других богоподобных, она тоже не знала. До того Змея встречала лишь сазов во время битвы. Беседы, конечно, не получалось. Но сазовы иногда рычали в сторону противника весьма развернутые и объемные ругательства. Она разбирала лишь часть слов, а все остальное, видимо, – были неизвестные ей термины из жизни кочевников.

Сама Октис обладала слегка западным говором. Он достался ей вместе с боевыми навыками от мастеров Железной Гвардии. Говор Воронея – человека, обитавшего всю жизнь в тех же местах, был ему вполне созвучен. Они хорошо понимали друг друга, и не считали, что коверкают привычные слова. Жители центральной и северной частей Эдры говорили уже иначе. С другими интонациями. Часто ставя ударения в совсем неожиданных и непривычных местах. Дальше к югу – в землях, где воевали Змеи, говор менялся еще сильнее. По мнению Октис, люди там иногда просто мямлили, съедали часть слова, ленясь произносить его полностью. А вот жители Миррори – миряне и военные – и вовсе возводили это в правило речи. Человек с западным акцентом мог понять сказанное ему, но на то требовалось некоторое временя. Иной раз, Змея понимала, что сказал ей миррорянин, только после его смерти.