Сага о Северных островах (СИ) - Бутырская Наталья

И еще кое-что… Я не хотел быть лишь даром в стае, я хотел стоять рядом с ульверами и разделять с ними раж битвы, боль от ран и радость победы. Я же понимал, о чем думает Альрик: пробудить во мне дар и отставить в сторону. Но разве это то же, что быть в стае?

— Стая! — взревел вдруг Простодушный.

— Стая! — откликнулись ульверы.

— Ау-у-у-у, — взвыл Энок сзади.

И первый же толчок в груди пробудил дар. Хитроумные сволочи!

Я мгновенно охватил всех хирдманов, ощутил их ярость, боль и гнев. Они злились на тварь, злились, что не могли ее убить, злились, что от новеньких пока толку было больше, чем от нас, от ульверов. Издалека пришла волна радости. Тулле! Он слышал нас, чуял нас и помнил о нас.

Еще один толчок, и я собрал стаю, сковал в единую цепь, собрал в кулак. Ощутил, как резко зачесались сломанные кости, как руки наливались могучей силой, тело полегчало. Хорошо, хоть Трудюров дар не проснулся, наверное, потому что баб рядом не было.

Так и не столкнувшись с тварью, стена щитов рассыпалась. Мы ждали. Не все ульверы знали, чего ждут, но через стаю они будто что-то понимали или чуяли. Вепрь поднял тяжелый бродэкс. Альрик тоже был наготове, он мечом точно достанет до сердца. Херлиф отбежал к другому боку твари. Дударь запрыгнул на сарай и направил острие меча вниз, готовясь ударить. Рысь спокойно оглядывал тварь, не сводя с нее глаз. Только эти хирдманы могли достать до сердца, у них было подходящее оружие и сила равная или выше восьмой руны. Семирунные не прорезали шкуру даже на ладонь вглубь.

Тварь замерла, впервые за долгое время не получая удары. Но если она не двигается, то не двигаются и ее сердца.

— Эй, подколите ее. Пусть ползет куда-нибудь! — крикнул я.

И Росомаха со своими дружками снова набросились на тварь. Мы же стояли.

Вдруг что-то мелькнуло. Мой взгляд приковало к себе одно ничем не примечательное место на теле твари. И тут бродэкс Вепря с хлюпанием вошел в него по самое топорище.

От оглушительного визга твари перед глазами всё поплыло. Я видел лишь мутные всполохи черной туши, дергания и всплески. Что-то сбило меня с ног, я повалился прямо на изувеченную руку и взвыл. Вепрь? Я знал, что это Вепрь, толком не видел, зато чуял через стаю. И боль билась не только в руке, но и в животе. Чужом животе. В Вепревом. Я спихнул с себя тяжелое тело, с трудом выпрямился, тряхнул головой, приходя в чувство. И увидел, что кольца спереди Вепревой кольчуги растрескались и лопнули.

Опасно! Я ухватил Вепря за руку и прыгнул в сторону, едва успев сойти с пути твари. Та бесновалась, визжала и билась, как раненый тунец, вытащенный на берег. Ее тело бурлило точно каша в котелке, взметались и оседали лапы, шипы, бугры… Жуть!

Подбежал Бритт, схватил Вепря и потащил его к частоколу, подальше отсюда. Каким-то чудом я еще держал дар, потому знал, что помимо Вепря тварь подбила еще двоих, но не так серьезно.

Тварь всё не успокаивалась. От ее визга болели зубы и ломило голову. Пока она в бешенстве, мы не отыщем другие сердца. В тварь с диким меканием полетела коза. Свистун? Зачем он…

Бьющиеся лапы разодрали козу на несколько частей, и струи крови плеснули на черную шкуру. Тварь вдруг замерла, раззявила пасть и засунула туда козью ногу. Потом поползла к прочим кускам, навалилась на них всем телом и замолкла наконец.

Я потер ноющие уши.

— Как? — услыхал я голос Росомахи. — Откуда он узнал, куда бить? Он ведь не случайно попал!

— У нее несколько сердец, — пояснил Альрик. — Вепрь пронзил одно, теперь нужно уничтожить и остальные. Как — сказать не могу. Но да, он бил наверняка.

Беда в том, что мы не знали, сколько именно сердец у этой твари. Если два, то Альрику никак нельзя ее бить. Я не мог. Да и лучше бы никому из восьми- и девятирунных ее не убивать. В тот раз Альрик с седьмой руны прыгнул сразу до десятой, причем едва-едва не коснувшись одиннадцатой. Сейчас тварь слабее, но рисковать еще одним ульвером я не хотел. Конечно, Живодер с радостью вырежет узоры на любом из нас, да только это не самое надежное средство.

Семирунный может без страха получить всю ее благодать. Но кто из семирунных сможет достать до сердца? И я понял, кто. Квигульв Синезуб. Копье вместе с его даром глубоко пробивает шкуру и уходит чуть ли не на локоть. Закавыка лишь в том, что он не в стае, а значит, не видит, куда бить.

В тварь прилетела еще одна коза. Пусть лучше жрет, чем визжит и убегает.

Я уставился на Квигульва. Он же хороший хирдман! Глуповатый, зато старательный и верный. Достоин того, чтобы стать настоящим ульвером. В тот раз я сумел отыскать даром Альрика, взял заново Живодера, значит, и Синезуба смогу.

Глазами я видел Квигульва, даром ощущал хирдманов, но не знал, как сложить первое и второе. Изо всех сил я натягивал то, что не мог даже описать и нащупать, на копейщика. Он почувствовал взгляд, глянул на меня, передернул плечами.

В стаю! Иди в стаю. Ты тоже волк… А я твой вожак. Услышь меня! Услышь ульверов! Давай же!

Тем временем тварь дожрала вторую козу и медленно поползла туда, где стояло больше людей.

Квигульв! Как схватить твое сердце? Я тужился изо всех сил, кривил морду, напрягал все тело, забыв про больную руку, но ничего не выходило. Слишком мало он с нами пробыл, и его уродливое лицо всё еще порой пугало меня спросонок. Он не стал братом. Да я знал его всего месяц-другой, как и остальных хирдманов, кто не в стае.

Толчок. Я отвел взгляд от Синезуба.

— Вижу! — крикнул Дударь с сарая.

И спрыгнул, держа меч острием вниз. Блестящее лезвие ушло в тугую плоть наполовину, и я невольно сморщился, ожидая новых визгов.

— И-и-и-и-и! — пронзило мне голову до самых пят.

Бьярне не успел вытащить меч, как его смело с твари и отбросило на десяток шагов. Повезло, что на его пути не было ни домов, ни сараев, зато оказался Стейн, ведомый моим даром. Он перехватил Дударя, отволок подальше. А меч так и остался торчать из твари.

На сей раз тварь не просто орала. Она выбросила десятки лап за раз и стремительно поползла к стене деревни, в сторону моря. Бездна! Там же наш корабль! И эти… крестьяне. И Стиг! Нельзя, чтобы тварь убил Стиг! Это же позор для хирда!

Мы побежали за ней. Альрик взлетел на дом, огромными прыжками догнал тварь и перегородил путь. Та его будто и не заметила, врезалась в него всей тушей, но Беззащитный устоял. Всего мгновение! Но тут добежал Росомаха с приятелями и тоже встал рядом с хевдингом.

Убить! Надо ее убить! Раз она так рванула, значит, сердец осталось немного. Может, одно или два. Должно быть одно или два. У нас не так много людей, чтобы за каждое сердце кто-то из ульверов выбывал из сражения.

Пальцы правой руки невольно сжались. Я скривился, пронзенный болью. Что? Моя рука! Нет, кости еще не зажили и не срослись, но я хотя бы мог двигать кистью, и опухоль немного спала. Надо удержать дар подольше!

— Куда бить? — орал Росомаха, нещадно полосуя тварь мечом. — Скажи, куда бить!

Я, уже не думая об Квигульве, сосредоточился на стае. Дударь и Вепрь выбыли, Эгиль, Трудюр и Энок тоже ранены, хоть и слегка. Страха не было ни в ком, стая не боится добычу. Олень может лягнуть одного или проткнуть рогом второго, но он не сладит со всеми.

И тут стая переменилась, перестроилась. Не мысль, а общее стремление охватило нас всех. Херлиф крикнул Синезубу:

— Копье! Дай копье!

Тот неохотно протянул любимое оружие, Простодушный передал его Живодеру, Живодер — Леофсуну, а тот кинул Эноку, который при помощи Стейна забрался на насыпь возле частокола.

Альрик оттолкнул Росомаху и Крюка, и высвобожденная тварь понеслась прямо на Ослепителя. Мы едва не забыли, что меткость Энока действует не только на лук и стрелы, но и на копья. Хотя он не так умело управлялся с ними, как Квигульв, зато метал отменно. И Энок был на седьмой руне. А еще благодаря стае у него была мощь Сварта!

Тварь мчалась, как разъяренный кабан, а Энок всё не двигался. Я слышал его сердце, оно билось ровно и спокойно. Он был не один. Вся стая была с ним.