Троянский конь - Стэл Павлоу

Мартинес покачал головой и отключил связь.

– С Е911 ничего не выйдет. У него старая трубка, зарегистрированная на этот самый адрес.

– И все-таки что там с сотовой вышкой? – спросил Норт.

– Где-то в средней части города. Седьмая авеню. К северу от Таймс-сквер.

«Совсем близко от Адской Кухни».

Ген направлялся не к туннелю Линкольна, когда Норт преследовал его от музея. В суматохе он запаниковал. И потерялся.

Ген сваливал книги в груду в углу библиотеки до тех пор, пока его не устроили размеры погребального костра. Он отгородил этот угол от разбрызгивателей и камер наблюдения плотной стеной передвинутых книжных полок и зажег очищающее пламя.

Огонь лизал сухую бумагу и быстро распространялся. Обложки верхних книг почернели и съежились, как будто какой-то адский демон взялся читать их эзотерические сюжеты.

Если смертные помнят при помощи книг, то, может быть, вот так они забывают.

«Нашему отцу за многое придется ответить».

Ген достал свитки тонкого пергамента, на которых были старательно записаны родословные бессмертных, и швырнул их в дымящийся погребальный костер.

Шаря по библиотеке, Ген заметил, что кто-то оставил в корзине для бумаг пустую пластиковую бутылку из-под минеральной воды.

Он быстро достал бутылку из корзины, вытащил из ящика стола моток скотча и прикрутил бутылку к стволу одного из пистолетов. Такого самодельного глушителя хватит всего на один выстрел. Ну, хоть что-то.

Взяв трубку телефона внутренней связи, висевшего возле двери, Ген набрал тот же номер, что набирала Лета. Он изменил голос и сообщил дежурному, что Ген направляется на первый этаж и, вероятно, надеется выбраться из здания.

Повесив трубку, он вышел в коридор, шагнул в кабину лифта и нажал кнопку верхнего этажа.

Норт на «лумине» прокладывал себе путь сквозь черную стену проливного дождя, Мартинес старался поспеть за ним, сверкая мигалкой и пробираясь через плотное столпотворение машин на Парковой автостраде Генри Хадсона.

Норт связался с центральным управлением и запросил 10-48. Рация затрещала в ответ, приказывая полудюжине полицейских машин отправляться на патрулирование восьми кварталов в районе Таймс-сквер, у пересечения Седьмой авеню и Бродвея.

Черная буря, бушующая над городом, озарилась красно-синими вспышками полицейских мигалок.

Телефон Норта зазвонил на пассажирском сиденье. Он включил громкую связь и услышал голос Мартинеса, который ехал в машине следом за ним:

– Проверка ничего не дала. Они пропустили имя «Саваж» по системе автопоиска и по картотеке. Полный ноль. И никакой фирмы «А-Ген» в городе тоже нет. Можно подумать, мы гоняемся за призраками!

«Если бы».

– А как насчет биотехнологических фирм с офисами в театральном районе?

– Тоже ничего. Возможно, они уже ушли из бизнеса? Или это только вывеска для другой фирмы.

«А-Ген. А – значит Атанатос?»

– Или для чего-нибудь еще.

«Это не может быть столь очевидно».

– Твою мать! Ты что, ослеп? Не видишь мою мигалку?

«Что?»

Норт оглянулся на залитую дождем улицу, запруженную машинами, и увидел, как Мартинес круто свернул, чтобы не столкнуться с какой-то машиной, вырулившей ему наперерез.

Мартинес не скупился на цветистые выражения в адрес неуклюжего водителя, и Норт отключил громкую связь.

Он достал свой черный блокнот, разложил его на приборной панели перед рулем и принялся перелистывать исписанные страницы, пытаясь найти что-нибудь, что подстегнет его память, и в то же время одним глазом приглядывая за дорогой.

«О чем я забываю?»

Ген вышел из лифта, собранный и настороженный. В холле ему встретился только один охранник.

Ген быстро вскинул пистолет и выстрелил. Самодельный глушитель из пластиковой бутылки вспыхнул, как неоновая лампа, и треснул с одной стороны. Пуля вылетела почти бесшумно и попала охраннику в голову.

Не издав ни звука, охранник рухнул на пол. Брызги крови испачкали стену.

Дальше путь Гену преграждала массивная дверь из красного дерева. Возле нее не было никакого датчика, перед которым можно было бы помахать коллекцией пропусков, не было и панели с кнопками, чтобы ввести код.

Ген пробежал пальцами по твердому дереву, выискивая слабое место, но только когда сзади закрылась дверь лифта, он услышал глухой щелчок открывающегося замка.

Он тихонько толкнул дверь, осторожно шагнул в отделанную мрамором приемную за этой дверью и столкнулся лицом к лицу со своим вавилонским прошлым.

Хрупкие глиняные таблички, исписанные замысловатой клинописью и покрытые пылью веков, гордо висели на стенах, выложенных лазурной плиткой. Ген мог прочесть их так же легко, как читал по-английски, и это его раздражало. Списки царей, стихи, великий эпос, описание подвигов героев и деяний богов – Инанны, богини войны и сладострастия, Гильгамеша, героя среди мужей, который навлек на себя гнев богов поисками бессмертия.

– Боги дали людям смерть, а жизнь приберегли для себя.

Ген увидел отца, который тихо вышел из тени, при каждом шаге постукивая о мраморный пол тростью из черного дерева. На тонком бледном лице не отразилось удивления при виде Гена, только надменное удовлетворение от того, что у сына в полной мере проявился инстинкт убийцы.

«Он знал, что мы придем».

– Разве не этому нас учили в Вавилоне? – спросил Лоулесс.– У смерти нет ни лица, ни голоса, пока она не разрушит наши жизни, отправляя наши души в печальную черную землю, из которой нет возврата. Я тебя спрашиваю – есть ли какой-то способ выжить?

Ген не ответил. Он с отвращением смотрел на старика.

Лоулесс заметил его взгляд и повернулся к сыну спиной.

– Это не меня ты ненавидишь,– сказал он.

И направился в сумрак своих апартаментов, не сомневаясь, что Ген следует за ним.

– Думаешь, мне самому не противно видеть себя в зеркале? Это старость оскорбляет тебя, Ген,– и так было всегда. Разрушительные следы безжалостного, неумолимого времени.

– Я ненавижу тебя не только из-за этого,– сказал Ген, идя за стариком.– Я любил ее.

– Тогда почему ты помнишь, как брал ее?

– Я целовал ее…

– А помнишь, как ты ее насиловал?

Слова Лоулесса ранили, как ржавый клинок. Ген попытался защититься, но не смог.

– Я сражался за нее…– сказал он.

Старик смотрел на сына.

– И что?

А то, что они оба знали ответ. Ужасный и окончательный. Ген запнулся, но все-таки сказал:

– Я убил ее.

– Да. Как легко мы забываем.– Старик повернулся к глиняным табличкам и провел пальцем по шероховатой поверхности.– Я написал эти таблички – так указано в записях. Но я не помню, как делал это. Эти воспоминания утрачены. Ужасно, мучительно думать о том, чего еще во мне недостает. Но вместе мы можем воспрепятствовать дальнейшим потерям.

Лоулесс провел Гена в просторную гостиную. Над городом за окнами гостиной бушевала черная буря, дождь барабанил по стеклам.

– Тебя терзают противоречия,– объяснил Лоулесс.– Кажется, индусы называют это «майя». Личность – всего лишь иллюзия, завеса, которая скрывает от нас нашу истинную природу. Сознание – это атлас с множеством карт. Нейроны отыскивают наши личности в соответствии со своим направлением. Люди, у которых от рождения не хватает конечностей, все равно ощущают фантомные движения, потому что в их сознании заложено представление о теле без изъянов. И точно так же, подобно фантомным конечностям, у тебя есть фантомная личность, которую мы вместе очищаем, избавляясь от ненужного, как от старой одежды. Мальчик мой, когда процесс будет завершен, в тебе мы достигнем того, к чему стремились все эти долгие годы,– того, что было заложено в нас давным-давно. Мы обретем бессмертие безо всяких снадобий и без помощи безжалостных богов. Наша природа сможет выдержать испытание временем.

По лицу Гена было понятно, что его эти рассуждения не успокоили.

– Похоже, ты разочарован. Может быть, ты ищешь иного ответа?

– Гильгамеш проиграл,– сказал Ген.

– И песнь об этом глупце поют уже не одно тысячелетие. Однако у нас все по-другому. Мы уже сделали то, чего Гильгамеш не мог. Я отыскал корень, и он всегда будет давать побеги.– Старик взял руки Гена в свои старые морщинистые ладони и погладил тонкими крючковатыми пальцами упругую молодую кожу.– На тысячу рук достаточно одного мозга.– Он заглянул в беспокойные глаза сына.– Пистолет тебе не понадобится.

Ген с отвращением посмотрел на неуклюжий глушитель, прикрученный к стволу скотчем.

– Ты прав,– сказал он.– Не понадобится.

И отбросил пистолет. «Зиг-зауэр» с громким стуком упал на мраморный пол.

Ген посмотрел на бушующий за окнами циклон. Если это не его ярость, то почему он так охотно поддается? Он почувствовал копившийся веками гнев, в ушах яростно завопили злобные призраки – и Ген понял, что должен сделать.