Привет, красавица - Наполитано Энн

— Сильвия показала тебе свой снимок МРТ? — спросил Уильям.

Кент чуть сник:

— Значит, она тебе сказала.

Уильям на секунду закрыл глаза, представив, как Сильвия обращается к их другу, о котором они всегда вспоминали в трудную минуту, и думает: «Вдруг он меня спасет?»

— Я знал, что она, скорее всего, сначала поговорит с тобой и спросит твое мнение.

— Ее осматривал лучший невролог клиники. Я кое-кому позвонил, чтобы проверить его заключение. Все согласны — диагноз верный.

В комнате потемнело или это сам Уильям погрузился во мрак?

— Она сказала, что отказалась от лечения. Ей осталось примерно полгода.

Кент резко нагнул голову, словно бодаясь с воздухом.

— Я предполагал, что она так поступит.

— И что скажешь?

— Случись такое со мной, я бы вел себя так же. Решение мужественное. Лечение тяжелое, ничуть не легче самой болезни.

Заметив, как подрагивают руки Кента, Уильям сказал:

— Объятье мне не требуется.

— Я знаю.

Уильям посмотрел на часы, хотя время его не интересовало. Он получил то, зачем пришел. Подтверждение. После слов Кента известие стало реальностью. Уильям шагнул к выходу:

— У меня кое-какие дела. Вернусь после обеда, но, может, и не приду.

— Я буду рядом, одного тебя не брошу. — Кент встал. — Лекарства твои сильные. Ты справишься, хоть будет нелегко.

— Мне надо подумать, — сказал себе Уильям уже на улице. Он знал, что друг хотел пойти вместе с ним, но сдержался.

Уильям направился в Пльзень. Болела кожа. Болели корни волос. Болело колено, которое уже давно не беспокоило. Он надеялся, Кент скажет, что Сильвия неверно поняла врача либо что есть возможность излечения. Мышечная память привела его в парк, где Араш по-прежнему вел свой бесплатный семинар. Здесь был знаком каждый дюйм открытой баскетбольной площадки. Под лавкой нашелся потертый мяч, и Уильям начал обводку. Стук мяча о землю его успокоил — унял сердцебиение, прояснил мысли. Чуть раньше Уильям заметил перемены в Сильвии — небольшую заторможенность движений, но приписал это возрасту, когда понемногу слабеют мышцы, суставы и связки. «Что ни говори, а полжизни позади», — думал он. И без нее он бы не добрался до этой вехи.

Уильям стучал мячом, вспоминая открытый взгляд своей красавицы-жены. Она — его город, его небо. Двадцать пять лет назад она вернула его к жизни. Он не заслуживал ее и в первые их совместные годы говорил себе: «Ты должен уйти, порвать с ней», но не мог этого сделать. Он отлично понимал, что раскол семьи Падавано случился по его вине. И он же виной нынешнему безмолвию между Сильвией и Джулией. И он виноват в том, что Джулия уехала в Нью-Йорк навсегда. Сильвия с ним не соглашалась, но она очень добрая и убедила себя в его невиновности, потому что любит его. Уильям долго потворствовал этой лжи, потому что любил свою жизнь с Сильвией, обожал ее и был неимоверно счастлив. Он не хотел ничего менять. Был трусом.

«Но теперь хватит», — думал он. Ему грозила потеря всего самого главного в жизни. Но сначала он сделает все возможное, чтобы Сильвия себя чувствовала любимой и цельной.

Прошлым вечером Уильям, глядя на нее, понял, что ему надо сделать. И теперь, уже разогревшись до пота, он отбросил мяч, достал телефон и позвонил своей бывшей жене.

Джулия

Сентябрь 2008

Дожидаясь, пока ассистентка подготовит слайд-презентацию, Джулия думала о дочери. Умом она понимала, что Алиса взрослая и у нее своя жизнь (двадцать пять лет, квартирует отдельно), но по многолетней привычке тревожилась о ней не реже одного раза в час, словно запрограммированная. Наверное, «тревожилась» не совсем то слово — мысли о дочери, крутившиеся в голове, были сродни кубику Рубика, который не удается собрать. Что-то в Алисе, лучшей девушке на свете, было за семью печатями, и Джулия беспокоилась, что сама в том виновата. Жизнь дочери была слишком простой и четкой для человека ее лет. Алиса никогда не гуляла ночь напролет, ни разу не напилась. Не было случая, чтобы она рыдала из-за мужчины и, похоже, не плакала вообще. В голове не укладывалось, что она так и не завела себе парня. Джулия не решалась спросить напрямую, но подозревала, что Алиса до сих пор девственница. Отсутствие в ее жизни любви и каких-либо отношений порождало панику. Почему красивая девушка шарахается от физической близости? Понятно, ее рост отпугивает мужчин, но не всех же? Сама Джулия уже несколько лет как завязала с сексом, но прежде спала лишь с теми мужчинами, кто соглашался на ее условия, и всегда легко находила сговорчивого партнера. Подобный пробел в жизни дочери был, вероятно, умышленным, и Джулия хотела понять его причину, но Алиса ловко избегала разговоров о личном. Однажды Джулия, невзирая на запрещающие знаки, поднажала, и дочь сказала: «Почему я должна жить по твоим меркам? Ты не нуждалась в муже, вот и я без него обойдусь».

В колледже Алиса долго тянула с выбором специализации, находя многие предметы равно интересными. Джулия была озадачена: дочь — умница, но совсем не думает о возможной профессии. «Как насчет магистратуры? — спросила она. — Тебе хорошо даются естественные науки, я буду рада оплатить твое медицинское образование». Алиса рассеянно покачала головой: «Не надо, спасибо». После колледжа она работала внештатным корректором в разных издательствах, что означало необходимость по десять часов вычитывать тексты, получая за это сущие гроши, которых едва хватало на жизнь. В отрочестве Алиса не была заядлым читателем, предпочитая телевизор, но теперь напоминала Сильвию, вечно уткнувшуюся в роман. Но та и впрямь любила читать, а вот почему Алиса вдруг прилипла к книгам? «Что ты собираешься делать? Кем хочешь стать?» — гадала Джулия, поскольку этот все контролирующий, непробиваемый вариант ее дочери не мог быть окончательным. Джулия опасалась, что у Алисы депрессия, — страх этот не покидал никогда, — но Алиса выглядела вполне спокойной и уравновешенной. Как ни спроси, все ли у нее хорошо, ответ всегда будет «да».

Когда замигал огонек телефона, Джулия была рада отвлечься от своих мыслей. Она взяла трубку и ответила давно освоенным тоном уверенного профессионала:

— Джулия Падавано.

— Здравствуй, Джулия. (Пауза.) Это Уильям.

Голос его звучал гулким эхом. Джулия перекрыла свое прошлое, точно водопроводный стояк, но вентиль вдруг со скрипом повернулся.

— Уильям? — переспросила она, потому что ничего другого не пришло в голову.

Джулия никогда о нем не думала — зачем? Ее дело заботиться об Алисе, и она представила высокую девушку, которая, склонившись над столом, выискивает ошибки в рукописи. В тот же миг в памяти Джулии возникла иная картина: университетская квартира, груди набухли молоком. Стало жарко, словно ее отыскал нагретый воздух той гостиной, который пересек время и пространство.

Джулия прокашлялась.

— Зачем ты звонишь?

— Из-за Сильвии.

Сильвия. Джулия огляделась, но в офисе никто на нее не смотрел. Всем невдомек, что прошлое, проникнув по телефонному проводу, вырвало сердце из ее груди.

— Она умирает. Пока что держится, но ей осталось меньше года.

Джулия не впустила в себя эти слова, обжигавшие, точно угли. Ее подмывало сказать: «Я люблю свою работу, я одна из лучших в этой сфере, в прошлом году я заработала триста тысяч долларов». Чтобы он понял, что звонит успешному и очень занятому человеку, слишком занятому, чтобы отвлекаться на подобные новости. Но она не могла этого сказать. Возникла мысль тихонько положить трубку, как сделал бы ребенок, подслушивавший чужой разговор по параллельному аппарату.

— Не может быть.

— У нее только одно желание — увидеть тебя. Ты ей нужна.

Джулия посмотрела на свою серо-голубую юбку, опустила взгляд ниже. На колготках побежала стрелка, которую она остановила лаком для ногтей. Джулия старалась понять услышанное, словно с ней говорили на языке, которым она уже давно не пользовалась.

— Это она попросила позвонить мне?