ДОГОВОР - Александр Лонс

– Так это же замечательно!

– Да, но вот в чем проблема. Мы же восстанавливаем индивидуальное лицо, то есть, в сущности, у нас получается портретное сходство, потому что череп у каждого человека индивидуален. Как мы все разные, так же и черепа совсем разные. И чтобы достичь этого эффекта при компьютерной реконструкции, надо ввести в компьютер индивидуальный череп. А что сделали европейцы? Они ввели усредненный череп. Он объемный, с ним можно работать. Но форму черепа, некоторую изменчивость поверхности и форму тех или иных элементов им не удается индивидуализировать. Они только расширяют или уменьшают глазницы, увеличивают или уменьшают нос, меняют высоту носа. Но сделать индивидуальное лицо на этом компьютерном черепе вы не сможете – нужна программа, которая бы менялась при вводе конкретного черепа, или каждый раз каждый череп надо «загонять» в программу. Надо создать программу, заменяющую «ручную» реконструкцию. Так что принципиальная возможность есть, но осуществить ее пока что не удается. Я удовлетворила ваше любопытство? Когда напишете свою статью, то прежде чем публиковать, обязательно покажите ее мне.

– Само собой… И последний вопрос. Если бы я захотела легально купить человеческий череп. Как это можно осуществить?

– Скульптурную модель можно заказать в нашей лаборатории, и это сравнительно недорого. Пластмассовые муляжи продаются для учебных заведений. Для них же делают пособия и препараты. Но в частное владение настоящий череп вы законно нигде не купите. Я, во всяком случае, ничего об этом не знаю.

– А есть место, где много настоящих, всем доступных костей? – задаю я внеплановый, но такой важный для меня вопрос.

– А почему вы спросили?

– Просто женское любопытство.

– Нет, что вы, таких мест уже нет… заброшенные захоронения и те подпадают под охрану закона... Хотя, постойте. В Донецке, при мединституте, еще до Второй Мировой войны, говорят, был антропологический музей с колоссальными фондами. Слышала, правда, что он сгорел в период оккупации, но, может, не весь сгорел, не полностью…

– Кажется, у меня уже все. Большое вам спасибо, и простите меня за отнятое у вас время. До свидания, я вам позвоню, когда текст будет готов.

12

Антрополог, впервые заподозривший Петерсона в каких-то темных делах, оказался типичным «советским» интеллигентом. Из тех, кого именуют «ботаник» и как-то не особенно принимают всерьез. Как я узнала еще раньше, именно он обвинил Петерсона в том, что тот использует в своей работе настоящие человеческие черепа.

Сначала этот специалист вообще отказался со мной разговаривать. Я долго и нудно с ним переписывалась через Интернет, потом он дал свой телефонный номер, наконец, согласился на личную встречу. Но потом, когда он узнал, что эта беседа «не под протокол», а просто беседа, что я не представитель власти и наш разговор ни к чему его не обяжет, то со скрипом согласился. Правда, взял с меня честное слово, что имя его нигде не будет упомянуто. Странный человек – верит слову журналиста – я продолжала представляться сотрудником петербургской газеты.

С самого начала беседу вела я, и на первых парах слова из него приходилось буквально выдавливать, как раба по капле. Но потом, когда мы с ним немного выпили, мой собеседник немного разговорился.

– …Насколько я знаю, компьютерная реконструкция по черепу наименее достоверна.

– Кто это вам сказал? – удивился мой собеседник.

– Неважно кто, но источник авторитетный и достоверный, поверьте мне.

– Вероятно, у вашего источника немного устарелые сведения. В этом году сотрудники немецкого Института компьютерных технологий закончили разработку программы, которая поможет судебным художникам быстро восстанавливать внешний облик умерших по их черепам.

– Как я знаю, подобная работа занимает до нескольких недель, и результат не всегда удачен. Да и лишенные какого-либо выражения лица оказываются практически неузнаваемыми.

– Вы правы. Но компьютерная программа многократно ускоряет весь этот процесс. Сначала сканируется череп и создается его объемная модель. Затем автоматически вычисляется толщина покрова плоти на черепе, в соответствии с расовой принадлежностью и полом умершего. Самое же трудное при реконструкции лица, как вы уже правильно заметили, это воссоздать мимику. Для этого программа уже имеет некую усредненную голову с целью имитации работы лицевой мускулатуры, отвечающей за мимику. Характеристики такой усредненной эмоциональной головы сопоставляются с характеристиками реконструированного лица, так что получается не просто статичный малоузнаваемый портрет, а нечто более живое. Пробный вариант этой программы доступен в Интернете, я его скачал и проверил несколько медных черепов. Это не просто отливки, это копии настоящих.

– А почему вы так решили?

– Понимаете, все черепа в работах Петерсона – разные, с индивидуальными особенностями.

– Может, он такой мастер, – возразила я.

– Да? И этот мастер воспроизводит патологические изменения? Искривление носовой перегородки, например, или асимметрию челюсти, вызванную остеомиелитом?

– Но ведь он признал, что купил несколько черепов вполне законно.

– Не знаю уж, насколько законно можно приобретать человеческие останки, но он не отрицает, что где-то купил только десять черепов. А я насчитал в его работах триста пятьдесят восемь. Разных.

– Сколько? – поразилась я.

– Вы слышали. И это только те, изображения которых я смог достать и за которые я достоверно могу поручиться. Вы знаете, сколько у него вообще работ подобного жанра?

– Что-то около пятисот, – заявляю я наобум.

– По официальным данным, на начало этого года – тысяча сто сорок три. Это только те, где присутствует «черепная тематика». Это, каким мастером надо быть, чтобы изготовить такое количество? Ведь у него нет помощников, он один работает в своей мастерской.

– Один-два черепа в день…

– А «Трон Танатоса»? Там я насчитал тридцать шесть черепов, шесть позвоночников и кучу других человеческих костей. Кроме этого у Петерсона есть несколько более скромных работ, где присутствуют два, три и больше черепов. Это при том, что он много разъезжает – то он во Франции, то в Америке, то отдыхает где-то.

– Что же вы об этом обо всем не сообщили куда следует?

– Почему? Я заявил. Но мне вполне популярно объяснили, что я ничего не смыслю в творческой работе и лезу не в свое дело. Я стал упорствовать, меня по надуманному предлогу уволили с работы – не помогло. После этого кто-то поджег мою дверь, но я не понял. Потом кто-то изуродовал мне машину, я опять не замолчал. И тогда меня так избили, что с тех пор я хромаю и хожу с тростью. Теперь я уже помалкиваю. И с вами я разговариваю только на тех условиях, что вы на меня не будете ссылаться. От своих слов я все равно откажусь. Я – не свидетель.