ДОГОВОР - Александр Лонс

– Скажите, а как происходит сам процесс реконструкции?

– Внешне это все выглядит довольно-таки просто. Первое, что мы выясняем, когда берем череп, это возраст и половая принадлежность. Возраст определяется по стертости зубов, по зарастанию черепных и лицевых швов. Для определения пола есть свои признаки: у женщин вертикально построенный лоб, а у мужчин более наклонный; у мужчин более ярко выражены надбровные дуги, а у женщин они сглажены; у мужчин глазницы четырехугольные, а у женщин более округлые. У женщин практически нет затылочного бугра, а у мужчин он резко выражен. Это место прикрепления шейной мускулатуры – у мужчин она более развита. У мужчины нижняя челюсть более широкая, с развернутыми углами и развитым рельефом кости. Ну и так далее.

– А если нужно сделать рисованный портрет?

– Графический? Для того чтобы сделать графическую реконструкцию, мы используем специальный, не очень сложный прибор, с помощью которого обрисовывается контур профиля черепа и получается изображение – один к одному. Дальше в каждой точке откладывается определенная толщина ткани. Очень важно правильно построить нос. Исследования на очень большом материале показали, что носовая вырезка точно отображает форму хрящевой части носа. При помощи регрессионного анализа мы рассчитываем длину рта, ширину носа, высоту уха. По канонам рисования, еще начиная с эпохи Ренессанса, с Леонардо да Винчи, считалось, что высота носа соответствует высоте ушной раковины, но это художественный канон. Сейчас по статистическому материалу при помощи различных приемов просчитывается иначе, и ушная раковина не соответствует высоте носа. Форма верхнего века зависит от формы глазницы, А вот когда мы уже лепим лицо, то нас «ведет» сам череп. Любое изменение формы черепа влияет на изменение реконструируемого лица. Толщина «ткани» накладывается абсолютно определенная. Сначала по черепу делаем реконструкцию из пластилина, потом изготавливаем гипсовые отливки.

– А сколько времени занимает весь процесс? С начала до конца?

– Это от многого зависит. Обычно от трех до нескольких недель.

– Расскажите, пожалуйста, о применении вашей методики в криминалистике, – проникновенно прошу я свою собеседницу.

– С криминалистами мы сотрудничаем уже очень давно. Работаем по заданию прокуратуры, органов внутренних дел, госбезопасности. Восстанавливаем лица неопознанных трупов и неизвестных скелетов. Это позволяет сужать область поиска пропавших. Делаем словесный и графический портрет человека, череп которого нам дают для экспертизы. Словесный портрет уточняет графический, делает акцент на особых приметах, деталях, на которые так просто не обратишь внимания. Например, высота губы. Тем более что свидетель помнит именно живого человека. А фотографии часто искажают: вы чуть-чуть откинете голову, и у вас верхняя часть лица будет короче, чем нижняя. Поэтому наша графическая реконструкция в каком-то смысле точнее фотографии. Это – во-первых. Второе: безусловно, когда перед глазами графический портрет, человек воспринимает его не так, как фотопортрет. Он воспринимает этот портрет эмоционально и может даже сказать, что облик совершенно не похож, а потом задумается, присмотрится – и говорит, что что-то неуловимое есть.

– Какая из последних работ особенно запомнилась?

– У меня недавно был такой случай: мы делали экспертизу по заданию прокуратуры. Нам принесли череп, слепленный из глины, какой пользуются скульпторы. Так вот, нас попросили определить, насколько он анатомически точен, и человеку какого типа мог бы принадлежать.

– А как они объяснили вам столь странную экспертизу?

– Никак. Да это и не наше дело. Но мы свою работу выполнили – заключение дали. У нас ведь с ними договор.

– А портрет вы не делали?

– Нас об этом не просили, но графический портрет мы все-таки сделали. Так, на всякий случай.

– Но это же дополнительная работа, – удивилась я.

– Да, но я поручила эту работу своему аспиранту, – улыбнулась Батурина. – Лишняя практика не повредит, знаете ли.

– А все-таки, насколько велик в этой работе элемент личного взгляда? Привносите ли вы какой-то характер? Настроение?

– Мы стараемся все делать стандартно, потому что для нас главное – сделать акцент на антропологическом типе. Поэтому мы работаем нейтрально и без эмоций. А чтобы изобразить эмоции и сделать реконструкцию более выразительной, нам надо изменять морфологическую структуру. Художники обычно делают большие глаза, чтобы сделать более эмоциональный портрет, нос чуть-чуть подправляют... Мы же не можем себе этого позволить. У нас все четко, определенно – структура черепа, его индивидуальность. Исходя из характеристик данного черепа, мы можем сделать только данное лицо. На монголоидном черепе мы никогда не сделаем европеоида, он у нас просто не получится. Мы должны исходить из основы, а основа у нас – череп.

– Только точная наука?

– Вот именно!

– Татьяна Семеновна, а не покажете ту реконструкцию, с глиняного черепа?

– Зачем она вам?

– Я бы хотела, чтобы вы подарили мне ксерокопию работы вашей лаборатории. На память, для себя. А поскольку это было вроде бы внеплановое мероприятие, то, может быть…

– Ну, не знаю… Это было задание прокуратуры.

– А они просили вас держать в тайне итоги именно этой работы?

– Нет, не просили. Хорошо, но – только одно условие – нигде не публиковать. Это – исключительно лично для вас. Обещаете?

– Обещаю. Спасибо! – я аккуратно убрала портрет в папку. – Татьяна Семеновна, а что в вашей работе самое интересное? Какой-то азарт в ней есть, или одна только строгая наука?

– Азарт? Есть немного. Ведь появляется лицо, которое уже не существует! Это же всегда очень интересно.

– А почему ваш Центр остается единственным в мире? Возможен ли переход на компьютерные методы реконструкции? Ведь современная техника это уже позволяет.

– Сегодня в мире существует только одна школа антропологической реконструкции – наша школа. Швейцарцы, например, берут нашу методику и на ее основе пытаются проводить дальнейшие исследования. Еще в Европе пытаются делать и компьютерную реконструкцию. Компьютерная программа «Skull Maker», разрабатываемая сотрудниками Института Макса Планка (это – Max Planck Institute for Computer Science) как раз и призвана решить данную проблему. Работа «Skull Maker’а» состоит из трех этапов: на первом – сканируются найденные останки, и на основании этой информации строится трехмерная модель черепа. Далее автоматически вычисляется толщина подкожных тканей и определяется их тип. Наконец, на третьем, заключительном этапе путем моделирования сокращений двух с половиной десятков мышц виртуальному лицу придается то или иное выражение. По словам создателей программы, разработанный ими алгоритм позволяет не только существенно повысить точность воспроизведения облика умершего, но и значительно сократить время, затрачиваемое на реконструкцию.