Футболономика. Почему Англия проигрывает, Германия и Бразилия выигрывают, а США, Япония, Австралия, Турция и даже Ирак выходят на первый план - Саймон Купер

Томпсон, время от времени выступавший в роли спортивного обозревателя, был большим поклонником футбола. Это он в период президентской гонки 1968 г. составил компанию кандидату от республиканцев Ричарду Никсону, к которому, кстати, испытывал сильнейшую антипатию, в ночной поездке через штат Нью-Хэмпшир. На заднем сидении лимузина эти двое всю поездку не умолкая проговорили о футболе. «То была фантастически странная поездка, — напишет позже Томпсон. — А может, и самое фантастическое из всего, что я делал в жизни, и она тем фантастичнее, что оба мы, и Никсон, и я, получили от нее удовольствие». Воспоминания, как рассказывает Томпсон на страницах книги «Страх и отвращение политической кампании 72» (Fear and Loathing on the Campaign Trail 72), вылились в зловещие суицидальные размышления: Томпсон курил вблизи от топливного бака самолета претендента, а помощник Никсона выхватил дымящуюся сигару у него из пальцев и выбросил прочь, на что Томпсон сказал ему: «Ваше счастье, господа, что я вменяемый и ответственный журналист, а не то я бы закинул свою зажженную "Зиппо" прямо в бак».

«Кто-кто, но только не вы, — ответил ему помощник. — Эгоистам это не свойственно. Вы бы ни за что не совершили ничего такого, о чем не смогли бы впоследствии написать, не правда ли?»

«Может, вы и правы», — сказал на это Томпсон. Лишь потом выяснилось, что он ошибался. Прах покончившего с собой журналиста по его просьбе был развеян выстрелом из пушки в Аспене, штат Колорадо.

Вот что в целом известно о «спортивных» самоубийствах в Северной Америке. По взаимосвязи самоубийств с европейским футболом информации гораздо меньше. В одном из очень немногочисленных на настоящий момент европейских научных исследований психиатр Университетского госпиталя Ноттингема Марк Стилз задается вопросом, не спровоцировали ли самые худшие провалы «Ноттингем Форест» суициды среди местных болельщиков? Он изучил данные о пациентах с диагнозом «намеренное самоотравление», поступивших в госпиталь на машинах скорой помощи в два самых черных дня для «Форест»: после поражений в финале Кубка Англии в 1991 г. и в четвертьфинале того же Кубка в 1992 г. Стилз обнаружил, что оба провальных матча повлекли за собой увеличение количества самоотравлений. После проигрыша в финале рост числа суицидов был статистически значимым, указывая на неслучайность этого явления. Стилз приходит к выводу, что «внезапное разочарование, переживаемое всем местным сообществом, могло стать роковым стрессом для некоторых особенно уязвимых его членов».

Все это замечательно интересно, но неубедительно. Начать с того, что размер выборки в исследованиях такого рода достаточно мал. Сколько человек после упомянутых матчей поступило в ноттингемский госпиталь с диагнозом «самоотравление»? (Ответ: десять в течение 12 часов после окончания матча 1991 г. и девять после четвертьфинала 1992 г.) А сколько народу в любой отдельно взятый месяц совершают самоубийства в Ноттингейме? Друтой изъян этих исследований в том, что их авторы с самого начала находились под влиянием гипотезы, которую можно было бы определить как «синдром бразильцев, выпрыгивающих из окон жилых домов», иными словами, что болельщики, уязвленные в самое сердце поражением своей команды, сводят счеты с жизнью. Подобные исследования в большинстве своем сосредоточиваются только на одной стороне проблемы, забывая о другой. Иначе говоря, изучают феномен лающей собаки, забывая о случаях, когда она не лает, — т.е. исследуют только тех, кто совершил самоубийство.

А что, если взаимосвязь между самоубийствами и спортом куда глубже? Если он занимает такое огромное место в жизни спортивных фанатов, если дает им ощучцение принадлежности к большой семье болельщиков, если фанаты и впрямь живут и дышат спортом, как в рекламе «Кока-Колы», то разве не способен спорт, наоборот, отвратить потенциального самоубийцу от пагубных мыслей? В общем, мы решили изучить вторую сторону проблемы, а именно — нелающих собак, т.е. тех, кто не совершил самоубийства, поскольку от этого его удержал интерес к спорту.

Вышло так, что нам удалось изучить проблему на примере из жизни. Американец Фредерик Эксли был фанатом «Нью-Йорк Джайентс», и жизнь его протекала попеременно то в стенах психиатрических клиник, то в лоне семьи, причем и там, и там ему приходилось одинаково несладко. В 1968 г. Эксли опубликовал произведение, названное им «беллетристическим мемуаром» и озаглавленное «Записки фаната» (A Fan's Note). Эта книга считается едва ли не лучшей из всех когда-либо написанных на спортивную тематику. Неслучайно своей книге «Футбольная лихорадка» Ник Хорнби, отчасти как дань уважения Эксли, дает подзаголовок «Жизнь фаната» (A Fan's Life).

Эксли, изображенный на страницах «Записок фаната», — классический случай индивида с выраженными суицидальными наклонностями. Это нелюдим и алкоголик, живущий раздельно с супругой. Отношения с женщинами у него фатально не складываются, друзей он от себя отвратил и целыми месяцами валяется на кровати или на диване в доме матери или тетки. Какое-то время его единственным другом был пес по имени Кристи Третий, которого он обряжал в такую же, как у него самого, синюю толстовку и учил стоять на задних лапах. «Подобно большинству американцев, — пишет Эксли, — я веду оцепенело-воздержанное и свободное ото всего существование без сколько-нибудь длительных привязанностей и неприязней».

Единственное в жизни, что обеспечивает ему хоть какое-то общество, — его страсть к «Нью-Йорк Джайентс». Когда он обретается в Нью-Йорке, то не пропускает ни одного домашнего матча любимой команды, простаивая на трибуне в компании нескольких бруклинцев: «итальянца-шофера хлебного фургона, ирландца-патрульного, жирного автомеханика, двоих-троих портовых грузчиков и каких-то еще людей, чей род занятий стерся из моей памяти... И они симпатизировали мне».

В дни, когда «Джайентс» не играет, Эксли точит дома и главным образом пьянствует в одиночестве. Зато когда команда играет, он обязательно смотрит матч, либо со своей бруклинской компанией, либо в барах, либо в доме отчима — в зависимости от того, на каком жизненном этапе пребывает. Для отчима эти длительные гостевания были сущим проклятием, однако «никогда мы так хорошо не ладили с ним, как осенними воскресными полуднями»: «со временем, хотя поначалу это было едва заметно, он тоже заразился моим энтузиазмом по поводу красоты игры, начал сопереживать поражениям и радоваться победам, что в конце концов привело его в стан поклонников "Джайентс"». Отчим умудрился даже умереть смертью, приличествующей болельщику, — прямо перед началом матча «Джайентс». «Сидя на краешке диван-кровати и глядя в телевизор, где как раз представляли стартовый состав участников игры, он закрыл глаза, тихо соскользнул на пол и мирно скончался от закупорки коронарных сосудов».

В одном месте своих мемуаров Эксли неизбежно приходит к мысли о самоубийстве. Он убедил себя, что болен раком легких. Твердо решив избавить себя от страданий, через которые прошел его отец, он замышляет свести счеты с жизнью. Выпивая со случайными собутыльниками в барах, Эксли усвоил привычку наводить разговор на тему суицида, выспрашивая у собеседника, какой, по его мнению, лучший способ уйти из жизни. Те же всегда рады были соответствовать: «Этот предмет вызывал у них такой клинический искренний энтузиазм типа "Ну, если бы я задумал лишить себя жизни, то...” — что это заставило меня воспринимать самоубийство как нечто занимающее более солидное место в сознании американцев, чем я прежде воображал».

Лишь единственная вещь не позволяла Эксли порвать со своим земным существованием. То были «Джайентс», «жизнеутверждающая облагораживающая сила». Он был «не в состоянии представить, чем была бы (его) жизнь без футбола, помогающего противостоять превратностям судьбы».

В реальной жизни Эксли дожил до 63 лет и умер в 1992 г. у себя дома в полном одиночестве от удара. Без своих любимых «Джайентс» он никогда бы не дожил до таких лет.

Между тем не исключено, что вокруг нас множество таких Эксли. Статистика телевизионной аудитории во время трансляций спортивных мероприятий убеждает нас, что в жизни многих людей спорт выступает важнейшей формой социальной активности. Почти треть американцев смотрят матчи на Супер Боул. Однако европейский футбол еще более популярен. В Нидерландах, где, по всей видимости, более страстно болеют за свою национальную сборную, чем в других европейских странах, три четверти населения смотрят самые ответственные игры с участием «своих». Во многих странах Европы чемпионаты мира по футболу вызывают больше всеобщего интереса публики, чем любые другие события. А кроме того, чемпионаты, как правило, проводятся в июне, пиковом для северного полушария месяце с точки зрения количества самоубийств. Как вы думаете, скольких Эксли уберегли от выпрыгивания из окна международные футбольные турниры — самые популярные в мире спортивные состязания?