Кто вы, Лаврентий Берия?: Неизвестные страницы уголовного дела - Андрей Сухомлинов

Это что касается приговора. Теперь о протоколе.

Протокол судебного заседания заканчивается указанием о том, что 23 декабря 1953 года в 18 часов 45 минут Конев огласил приговор и объявил судебное заседание закрытым.

Протокол подписан Коневым и всеми секретарями. Без труда можно определить, что этот экземпляр протокола далеко не первый. Первый экземпляр надо искать, наверное, там же, где и оригинал приговора.

Короче, не уголовное дело, а сплошные копии.

Глава 12

ДЕЛО БЕРИЯ — ТЕАТР АБСУРДА

Итак, вы прочитали, в чем были изобличены Берия, Меркулов, Кобулов, Гоглидзе, Деканозов, Влодзимирский и Мешик. Понятно, что их преступления совершены при «руководящей и направляющей» роли Берия. Хотя, наверное, заметили, что целый ряд конкретных злодеяний почему-то в приговор не попал. Нет убийства Бовкун-Луганца с женой, похищения жены маршала Кулика и других конкретных эпизодов. И все же я думаю, следует разобраться, все ли правильно с точки зрения закона было сделано и в ходе следствия, и в ходе суда для того, чтобы записать в приговор, например, такое:

«Виновность подсудимых суд считает установленной в измене Родине, совершении террористических актов и участии в антисоветской, заговорщической, изменнической группе, то есть в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58–1 «б», 58–8, 58–11 Уголовного Кодекса РСФСР».

Здесь не все так просто. Из приговора видно, что все эти лица признаны виновными только в совершении государственных преступлений, главное из которых — измена родине (ст. 58–1 «б» УК РСФСР). Здесь же просматривается и квалифицирующий признак «шпионаж», то есть все они, говоря проще, были шпионами. А это уже абсурд. Доказывается это просто. Нужно внимательно прочитать ст. 58–1 УК РСФСР тех лет, где раскрывается само понятие контрреволюционного преступления. Особенно где идет речь о «свержении, подрыве или ослаблении власти рабоче-крестьянских советов».

Было ли все это в действиях наших «героев»? Был ли у них умысел на указанные действия? В пользу какой разведки они работали?

Отмечу, что в 2000 году при рассмотрении в надзорном порядке в Военной коллегии Верховного суда РФ дела Берия и других названных лиц представитель Главной военной прокуратуры — начальник Управления реабилитации жертв политических репрессий генерал-майор юстиции В. Кондратов давал заключение по этому делу в суде. Он предлагал оставить все без изменения. Это же предлагал и главный военный прокурор генерал-полковник юстиции Ю. Демин в своем письменном заключении, на основании которого проходило это судебное заседание.

Однако другой главный военный прокурор (тоже бывший) А. Катусев считает иначе. Вот его мнение, опубликованное в книге К. Столярова «Палачи и жертвы».[154]

«Абсурдно, с точки зрения закона, выглядит утверждение, будто Берия и его подчиненные занимались «шпионажем для захвата власти».

Какого числа, в каком месяце и в каком году намечался Берия день мятежа? Кто готов был участвовать в нем? Какие силы собирались для этого использовать? Не ищите ответов на названные вопросы — в материалах дела Берия их нет».

Надо сказать, что подобного мнения придерживаются практически все специалисты, с которыми я говорил на эту тему. Среди них бывший главный военный прокурор Б.С. Попов, генералы юстиции В.Г. Провоторов, И.Ф. Янгаев и многие другие. Да и в самом Управлении реабилитации жертв политических репрессий Главной военной прокуратуры большинство не считают Берия и его «сподвижников» шпионами.

И все же хотелось бы подробнее поговорить на эту тему.

Многие действия Берия и других абсолютно правильно изложены в приговоре и должны оставаться в нем навсегда, за исключением фигурирующей там «партийно-политической терминологии».

Все это было. Все установлено и доказано. Только содержит состав не контрреволюционного преступления (ст. 58 УК РСФСР), а воинского (ст. 193–17 «б» УК РСФСР) — злоупотребление властью.

А. Катусев в указанной уже книге пишет:

«Чем же объяснить, что крупнейшие наши юристы-практики под руководством Р.А. Руденко предъявили обвинение, не подкрепленное надлежащими доказательствами?

Ответ лежит на поверхности — еще до начала предварительного следствия были обнародованы постановление июльского (1953 г.) Пленума ЦК КПСС и Указ Президиума Верховного Совета СССР, в которых содержалась не только политическая, но и правовая оценка содеянного Берия».

Все судьи, причастные к этому делу, уже ушли из жизни, не оставив, к сожалению, своих воспоминаний. И мы не располагаем сведениями о том, как велась подготовительная работа. Однако есть интересные факты из других источников.

В 1955 году в Тбилиси шел процесс над «грузинской группой» ответственных сотрудников МВД (Рапава, Рухадзе и др.), и там возник вопрос о правильности квалификации их преступных действий как государственных, поскольку все они тоже обвинялись только по 58-й статье. О досудебной подготовке по этому делу вспоминал член Военной коллегии Верховного суда СССР генерал-майор юстиции в отставке А.А. Долотцев, принимавший участие в рассмотрении этого дела:

«1 августа 1955 года председателя военной коллегии Чепцова, Костромина и меня пригласили к председателю верховного суда СССР Волину, который сообщил о решении поручить военной коллегии в таком составе подготовку и ведение открытого судебного заседания по обвинению сатрапов Берия.

Изучив дело, в кабинете Чепцова, мы подробно обсудили ситуацию. По нашему с Костроминым мнению, назрела необходимость просить согласия первого секретаря ЦК КПСС Хрущева на свободу суда и изменение юридической оценки действий подсудимых с государственной на должностную. Было известно, что по данному делу есть специальное решение президиума ЦК КПСС, с указанием о конкретной квалификации и даже мер наказания.

Однако Хрущев предупредил Чепцова, что поскольку уезжает из Москвы, то его примет Каганович.

Спустя два дня Каганович назначил час встречи.

Возвратился Чепцов из Кремля часа через полтора крайне возбужденный. Выяснилось, что совершенно неожиданно он попал на заседание президиума ЦК КПСС, созванное Кагановичем, по этому вопросу. Никто, в том числе и Руденко, Чепцова не поддержал, не пожелал даже вникать, согласуется ли с законом предполагаемая правовая квалификация действий обвиняемых. Безрезультатный разговор грубо подытожил Каганович, фактически показав Чепцову на дверь: «Ступайте и рассматривайте дело, как Вам сказано!..»

Напомню, что все рассказанное А. А. Долотцевым происходило в 1955 году, когда ситуация стала поспокойнее. Какие указания давали судьям в 1953 году по делу Берия, можно только догадываться.

О дальнейшем «театре абсурда» нужно поговорить подробнее.

Вот выдержка из приговора:

«В 1953 году, после того, как Берия стал Министром внутренних дел СССР, участники заговорщической группы вновь совершили ряд изменнических, преступных актов. Так, в мае-июне 1953 года в осуществление изменнических целей Берия и Кобулов предприняли попытку установить тайную связь с Тито[155] Ранковичем[156] в Югославии».

Надо сказать, что отрицательное отношение к Югославии сложилось еще при Сталине. Ему не нравился путь, который избрал Иосип Броз Тито для развития своей страны: необычный, неконтролируемый СССР. Еще со «сталинских» времен у нас в стране все в один голос ругали Тито, даже называли его «фашистом» и наемником «империалистического коммунизма». Обвиняли Тито и в попытке присвоить себе всю власть не только на Балканах, но и в придунайских государствах. Характер у Тито был твердый, что, естественно, не нравилось Сталину, а значит, и всему его окружению.

Известно, что в 1953 году готовилось даже покушение на Тито. В одном из вариантов наш разведчик-боевик И. Григулевич, проникнув на официальный прием к Тито в качестве дипломата одной латиноамериканской страны, должен был его застрелить, а в другом — ввести в него смертельную дозу бактерий легочной чумы из специального механизма, замаскированного в одежде. Об этом пишет в своих мемуарах П. Судоплатов. Со смертью Сталина от этой идеи отказались.

А в 1952 году за проигрыш Югославии на Олимпийских играх в Хельсинки по указанию Сталина «разогнали» команду ЦДКА по футболу, игроки которой — офицеры Советской армии составляли костяк олимпийской сборной. Лучшего форварда Всеволода Боброва, правда, не тронули, во имя его дружбы с сыном Сталина Василием, формально учтя, что он был игрок не ЦДКА, а ВВС.

С эстрады распевали частушку:

Все вершит Иуда — ТитоПо указке Уолл-стритаТы скажи-ка, гадина,Сколько тебе дадено.

Из истории советской дипломатии известно, что в июне 1948 года по инициативе ВКП(б) совещание Информационного бюро коммунистических и рабочих партий приняло резолюцию «О положении в коммунистической партии Югославии». В ней отмечалось, что «руководство компартии Югославии проводит в основных вопросах внешней и внутренней политики неправильную линию, представляющую отход от марксизма-ленинизма». Югославскую компартию обвинили в недружелюбной по отношению к Советскому Союзу и ВКП(б) политике, национализме и сближении с капиталистическими странами. В июле 1948 года на 5-м съезде КПЮ было принято решение об отношении к этой резолюции, в котором говорилось, что критика несправедлива, что ЦК КПЮ не отошел от марксизма-ленинизма, правильно применяет его в конкретных условиях Югославии. С этого времени отношения между КПЮ и ВКП(б) (позже КПСС) обострились, а в дальнейшем были прерваны и межгосударственные связи с СФРЮ, которые начали восстанавливаться лишь в 1954 году.