Теория бесконечных обезьян - Екатерина Звонцова

вполне себе материал для гуру: чтобы чувствовать свою… ценность, что ли? А для кого-то и чтобы самоутверждаться. Суть в том, что каждый что-то дает другому, хочет он того или нет. И каждый что-то забирает. Так можно объяснять до бесконечности. А закончить тем, что наши косточки – материал для вечного круга жизни. Про него, кстати, есть в «Короле Льве».

Это был один из ее любимых мультфильмов, она поминала то Муфасу, то Рафики, то Тимона и Пумбу довольно часто. Слава, судя по вытянувшейся физиономии, сагу про львиные игры престолов не видел, да и в целом от речи выпал в осадок. Он насупился и смотрел на прихлебывающую чай Варю с некоторым, как мне казалось, даже страхом. Так его пугали только ошибки в задачах.

– По-вашему получается, что животные с их пищевыми цепочками куда честнее нас. – Он снял очки и начал протирать их болотно-зеленой салфеткой.

Варя неколебимо кивнула:

– Лев ест антилопу, но антилопа не ест в отместку льва. Вся цепочка фактически работает в одну сторону. А у нас – какой-то уроборос. Знаете, что такое уроборос? Заглатывающая саму себя змея. Ну или две змеи, взаимно пожирающие друг друга, хотя эта трактовка спорная.

Я рассмеялся, покосился на смущенного Славу и осторожно погладил Варю по руке.

– Очень метко. Но все-таки не нужно представлять людей такими сволочами. Среди них есть неплохие экземпляры.

Она приподняла брови. Может, я ее не так понял?

– Сволочами? – переспросила Варя, все-таки улыбаясь. – Я не вижу ничего ужасного в поедании львом антилопы или, например, в желании кого-то пролезть из грязи в князи. Это естественно. Мы с вами, – она особенно внимательно, неповторимым взглядом, от которого я давно уже плыл, на меня посмотрела, – тоже материал друг для друга.

Мир сузился. Притих. Я и не думал, что слово «материал» может окрашиваться при некоторых интонациях вот таким смыслом. Тем самым.

– Вы помогаете мне подняться… – мягко продолжала Варя, а зигзаги пара вились от ее стакана и, возможно, из моих ушей. – Во всех смыслах: и издаете, давая определенную социальную роль, и просто поддерживаете. Ну а я приношу вам деньги и, надеюсь, не только.

– Не только, – механически кивнул я.

Деньги она назвала первыми, и я поскорее уверил себя, что не задет. Что еще она могла назвать, если коллеги, да и я непрерывно промывали ей мозги словом «продажи». Продажи, продажи, продажи. Мы осыпали ее цифрами – как в отчетах, так и в сообщениях о денежных переводах. Горыныч, Харитон, даже замученная Динка – они порой будто забывали все остальные слова. Я не помню, когда в последний раз Варя, подписывая договор, слышала, например, словосочетание «талантливая книга», а не «точно будет бестселлер!». Или деньрожденное пожелание «Здоровья и сил!», а не «Больших тиражей!». Это касалось не только ее, это стало тенденцией, и, в принципе, авторы терпят, не обижаются. Только некоторые, вроде Риночки, порой напрашиваются на похвалы, требуют разговоров «про литературу, не про бизнес». Варя – нет. И вот так приходится платить за ее понимание. Мое «Не только» бессодержательно повисло в воздухе, а в глаза мне, чтобы что-то там прочесть, она больше не смотрела. Наливая себе еще чая из термоса, только добавила:

– И, пожалуй, вы тот материал, с которым мне приятно работать. Надеюсь, что вам так же приятно работать со мной.

– Более чем. – На меня точно напал демон односложности.

Я подставил стакан; она плеснула чая и мне тоже. Заодно подлила и Славе, который про свой стакан вообще забыл, и болтающиеся на дне остатки заварки остыли.

– А какое место я занимаю в вашей цепочке? – вклинился он.

Варя зыркнула на него дружелюбно, но бегло.

– В моей? Думаю, никакое. Мы с вами из разных. Но можете выстроить ее с вашим шефом редакции и… не знаю… рецензентами? Учениками? Вы ведь вроде бы преподаете.

– А-а, коварная! То есть с ним вы в одной цепочке, а со мной не хотите. – Слава якобы обиделся, но, конечно, притворялся, ржал в седые усы, тыкая в меня мясистым пальцем. – Ну-ну, все с вами обоими ясно, молодо-зелено…

Варя вдруг покраснела, а я подавился: это меня-то назвали молодым?

До нашего «вместе» оставалась пара месяцев. Близился новогодний корпоратив.

* * *

7:00. Я слушаю холодную пустоту и комкаю очередной лист ежедневника – быстро, раздраженно. Сегодня я самый ранний птиц в офисе и трачу внеплановое рабочее время на разбор текстов. Все так же много безжизненно-халтурного, а последнее письмо – вообще тихий ужас, статья «Разжигание межнациональной розни». Черным по белому написано: «По газовым бы камерам весь этот Запад, заполонивший наш рынок развратом». И это написал автор, который прекрасно знает, что, если попадет в одну из наших серий, вынужден будет взять иностранный псевдоним. Концепция такая.

Не ново. Я все это помню, помню 90-е – время, когда к нам начала просачиваться «тлетворная зараза»: западные книги, фильмы, мультфильмы, якобы злые и глупые. С ней сразу начали бороться. Главным полем битвы стали, конечно же, дети и молодежь. Черкасовы позорно дезертировали. Мои племянники смотрели разные мультики, в том числе диснеевские, например, и про супергероев. И растут хорошими, адекватными людьми. Света с братом, моим тезкой, вообще хотят работать в МЧС, а вдохновили их на это… всего-то бурундуки Чип и Дейл. Но кому и что докажет пример пары конкретных детей, когда речь о судьбах тысяч детей абстрактных?

Запад есть Запад, Восток есть Восток. «Мы» и «они» всегда будем отличаться, но в одном похожи: мы люди. И детей мы все стараемся учить светлому – чтобы умели дружить, помогать, заботиться, защищать. Да, учим немного по-разному. Но с любовью. Пусть наши смотрят и про Бэтмена тоже: Бэтмен, по крайней мере, напоминает о том, что, даже если ты очень богат, ты можешь – и должен! – оставаться человеком. Пусть читают об иностранцах так же, как о соотечественниках, учатся понимать и, главное, сосуществовать. Если не научить, многие ли потом, харкая кровью в пыли ядерной зимы, скажут спасибо? Мы и так еле выбрались из холодной войны. Как бы снова не увязнуть в чем похуже.

Я листаю, листаю, листаю письма, но больше их не открываю. Хватит, пусть младшие лопатят. Зато я натыкаюсь на не попавшее почему-то в Варину папку старое послание о том, что «Всего лишь игра» вышла. Подцепляю его. Убираю, а оно – точнее, радостные ответные смайлики – высвечиваются случайно на экране. Закрываю. А потом закрываю и глаза, прислоняясь к спинке кресла.

Дмитрий приезжал перед выходными: забрал обещанный экземпляр из Вариных авторских