Теория бесконечных обезьян - Екатерина Звонцова

не опускать глаза, потому что от него взгляда не отводили. Лицо, казалось, ничего не выражало, кроме усталой жалости. Ничего. И в какой-то момент, понимая, что больше момента не будет, он произнес – а может, почти и прокричал, не помнит:

– Я знаю, что так нельзя, – в глазах защипало, от спирта, наверное. – Знаю, что так не бывает. Что есть куча херни, с которой надо считаться, а на просторах нашей-то необъятной родины точно. Я… – Он схватил ртом воздух. Его слушали. – Я знаю, что вы нормальный. Ну, у вас все традиционно. Это я вечно западаю… на душу, наверное, так сейчас модно говорить? А что там за ней, какие причиндалы, это…

Он никогда ни до, ни после не чувствовал себя таким грязным и убогим. Он догадывался: дальше будет совет обратиться к специалисту и уверение, что подобное лечится. Все внутри сжалось даже не в пружину – в маленькую вселенную, готовую взорваться, прихватив с собой все неосмотрительно загоревшиеся звезды. Он уже попрощался с профессором, с вузом, с репутацией, с собой и с последней ниточкой к семье – Юлькой, которой точно не дадут общаться с таким братом. Он попрощался со всем. А его вдруг притянули к себе, крепко обняли и поцеловали в губы, так, будто никого не целовали уже лет десять. И ему понравилось. Зверски. Что-то подобное он и воображал. В первые секунды даже не осознал происходящего, стиснул зубы от испуга, но вскоре мир растаял, поплыл, а поцелуй стал нежнее; теперь в нем сквозило «Прости, я почти забыл, как это делается». Пальцы зарылись в окровавленные волосы, почти забрали всю боль, а с ней смолк и внутренний крик: «Убери от него руки и мысли, ничтожество. Убери и найди кого-то попроще».

– Вы перечислили мне столько всего, что знаете… – услышал Женя, когда смог дышать. – А на самом деле кое-чего не хватает. Вы нормальны. Более чем. Мы все нормальны, пока, «запав», как вы говорите, «на душу», не хватаем ее обладателя и не тащим в подвал.

Профессор не очень любил классику. Но в современных романах разбирался.

Жене тогда совершенно сорвало крышу, и чужую он тоже раскачал. В тот вечер был еще чокнутый секс на этой самой кафедре. В тот вечер снова были чужая квартира и коты – потрясающие голубые мейн-куны, две штуки. В тот вечер снова было осознание: «Я – это я», теперь окончательное. Ты окончательно становишься собой, только когда принимаешь факт: есть люди, без которых тебя не может быть.

«Я – это я» не оставляет Джуда Джокера уже пятый год. Стало еще немного полнее после обретения издательской семьи, мучительно покачнулось, когда сестренка из этой семьи, ставшая роднее родной, умерла, но устояло.

«Натали, Натали, отвали. Я – это я.

И больше в моей семье никто не умрет».

* * *

1:20. Понедельник. Лежать и прислушиваться к глухому дыханию рядом; ощущать под боком теплые меховые тела мейн-кунов хорошо.

Но пора вставать.

Нужно успеть на ближайшую электричку до Шуйского.

10. Лента Мебиуса

Из интервью Павла Черкасова, шеф-редактора направления «Художественная литература» издательства «Аргус Паноптес». Диктофонная запись от 29.03.2017

– Калиостро? Ха. Ха-ха. Ну что вы. Неужели правда думали, что все романы, вышедшие под этим псевдонимом, написаны одним человеком? Милая, не бывает таких… м-м-м… многогранных авторов. Это ведь какие нужно иметь знания! А навык писательский, чтобы так жонглировать стилями? Да и в конце концов, это просто неудобно для начинающего автора. Неудобно с точки зрения перспектив. Кто бы в здравом уме с молодежного триллера – да сразу на христианскую космооперу перескочил? А на исторические дебри? Многогранность можно себе позволить, только когда у тебя уже аудитория слоновьего размера или мощная маркетинговая поддержка. Мы, собственно, так и сделали: из мухи – слона… Точнее, из множества симпатичных мух большого красивого слона. Слониху! Ха…

– А можно чуть поподробнее? О Калиостро много спорят даже сейчас. Ведь эти книги, несмотря на жанровую многогранность, имеют какое-то неуловимое родство. Чувствуется эта мифическая общность… манеры? Плюс они на хорошем уровне с точки зрения языка… Форма каждого соответствует содержанию.

– А вот тут вы умница. Филолог? На лице написано: фи-ло-лог. Но нет никакой манеры. Нет. Есть профессионализм, и тут не мифической писательницы заслуга, а наша, редколлегии.

– Я вас немного не понимаю.

– Ан нет! Совсем, а не немного. Но я вам скажу на пальцах. Нет, ничего не потеряю: уже нечего, шут с ней, с конфиденциальностью, проект закрыт, он изжил себя. Мы с читателем честны, а особенно теперь… В общем, есть – была – группа молодых авторов-экспериментаторов, которые абсолютно добровольно держали имена в секрете. Они близкие друзья, большие скромники и не хотят шума. Да и раскручивать их всех по отдельности нам было бы сложно и затратно. Сами подумайте: литература раздувается аки гордый Абаж, писателей уже куда больше, чем читателей, караул какой-то. Вот так и решили поставить маркетинговый эксперимент. Писали книги ребята вместе, а самая красивая девчонка на обложку фотографировалась, соцсеть потом завела. И они придумали общий псевдоним. Прикол такой, ха. Как Козьма Прутков, слышали?

– Слышала, конечно. Павел, м-м-м… а вы не шутите надо мной? Вы правда считаете возможным такое рассказывать, пока не распроданы тиражи?

– Теперь уже правда. Хм, в конце концов, многие и так понимают. И нечего тут трусить, не над чем шутить, главное ведь не поменялось: нашу девочку – и тех, кто под ее маской прятался, – любят люди. И фантастику любят, и фэнтези, и триллеры. Любят за буквы. Не за лицо. В этом суть того, как называется ваш журнал. Суть книжного бизнеса. Понимаете? Почти всем плевать, кто написал; важно, что написано, а эти разговоры про «личный бренд»… Так, плач по успеху. Проходную книжку хороший личный бренд не спасет, а бомбу плохой не похоронит. Возможно, звучит жестоко; возможно, у кого-то опыт другой, но в моей редакции… увы, есть авторы, которые из штанов выпрыгивают, и мы с ними – а не получается каменный цветок. А есть люди, у которых и соцсетей-то нет, а тираж за месяц уже сметен. Даниила Данькина знаете? Да, японолюб, хм, очень стыдно, но не выговорю псевдоним. Вот он все время, которое не пишет, только медитирует и палкой в своем кендо-центре машет. Ничего, зараза, не хочет делать для продвижения, на презентации и то калачом не заманишь. Поругаться раньше очень любил с авторами негативных отзывов – пока не подрос и дзен этот свой постигать не начал. Ну любил написать отзыв на отзыв,