Бриллианты и булыжники - Борис Николаевич Ширяев

«старые» имели свободу труда и свободу передвижения, чего не имеют «новые», для которых ПРО является столько же кормушкой, сколь и ловушкой. Так, например, Ди-Пи в Италии запрещена всякая работа вне лагерей, вырваться из которых в иные страны более чем трудно.

Объективные причины «молчания», выставленные «новыми» из «Н.Р.С.» вполне обоснованы, но главного они не сказали.

Основа порочности обвинений г. Аргуса и К0, в том, что мы, «новые», не молчим, а, несмотря на все трудности, кричим и так кричим, что нас уже услышали.

Обратимся к фактам. Сотрудники еженедельника «Посев» и журнала «Грани» в подавляющем большинстве «новые». Среди них уже выявились столь крупные журналисты, как г. Романов, г. Андреев, г. Мерцалов, г. Авторханов и еще очень многие. В «Гранях» выделились талантливые беллетристы г. Максимов, г. Ржевский, тот же г. Андреев, поэты г. Кленовский[98], г. Моршен и др.

В «правых» изданиях говорили и говорят монархисты: г. Башилов, г. Рудинский[99], г. Изгоев, г. Немешаев, г. Державин, г. Каралин и др. Автор этих строк тоже не молчал, а напечатал свои первые антисоветские статьи по-итальянски в журнале «Specchio» в августе 1945 г., т. е. именно тогда, когда сотрудники «Н. Р. С.» и «Соц. Вестника» травили власовцев, красновцев ц прочих «новых». В 1946 году он же выпустил книгу «Panorama della letteratura russa contemporanea» (по-итальянски 256 стр.), в которой разъяснил итальянцам «социальный заказ», рассказал о репрессиях писателей в СССР. По этой книге сейчас учатся студенты четырех славянских факультетов в Италии. В 1947 году он же напечатал в римской газете «II quotidiano» серию атисоветских статей; не молчал и потом в возродившейся русской прессе.

Свое заключение о «молчании новых» г. Аргус выводит, вероятно, из действительно малого их участия в «левой» прессе и полного отсутствия в социалистической, т. к. «керпакетных» письмописцев «Соц. Вестника» и пару попавших туда дореволюционных соцзубров принимать всерьез нельзя.

Но даже и эти слабые силы, видимо, связаны в «левом» лагере. Так, например, г. Сергеев, показавший себя в прошлом очень талантливым антисоветским фельетонистом (под другим псевдонимом), теперь ограничивается воспоминаниями и уклончивыми публицистическими статьями.

Нельзя обойти молчанием и группу «новых» – бывших парт-дворян: г. Кравченко, г. Токаева, г. Корякова. Голоса Кравченко[100] и его свидетелей разнеслись по всему миру.

Подводя итог голосов «новых», следует поставить на первое место прессу Н.Т.С. Это вполне понятно. Идеология солидаристов наиболее близка современной подсоветской профтехнической интеллигенции. Именно на нее и рассчитана программа Н.Т.С.

Вторую по величине группу представляют «правые». Тоже понятно почему. Они созвучны чаяниям и стремлениям колхозного крестьянства, несмотря на индустриализацию, – основной массы СССР, хотя и слабой в части выделения литературных сил.

Другой причиной количественного превосходства «новых» солидари-стических журналистов над «новыми» монархистами является то обстоятельство, что большая группа «новых» правых журналистов, нашедшая последнее убежище против наступавшей в 1945 году Красной Армии в г. Толмеццо, в стане ген. Краснова, была выдана красным в Лиенце. Из 21 человека спаслись только трое. Среди погибших бывший крупный советский журналист Л. Польский (нач. отделения «Соц. Земледелия» в Ленинграде), талантливый Н. Давиденков, поэт Цимлов и др.

К «левым» примкнула группа, сохранившая идеологию старой «прогрессивной» интеллигенции; к социалистам – только их прежние, дореволюционные «товарищи».

Так вырисовывается сейчас весь фронт голосов «новых» от марксиста-антисталиниста Токаева до «мракобеса» монархиста – автора этих строк. Весь же фронт в целом представляет собой – голос Сфинкса, сумму голосов, наиболее близких к настроениям не только беспартийных масс, но и некоторой части партийцев в СССР. Несомненно, что он не дает абсолютно точного прототипа того, что мы увидим в Освобожденной России. Соотношение сил там изменится. Как? Это предугадать трудно. Мы, «правые», можем надеяться на поддержку крестьянства; солидаристы – на активность новой интеллигенции; у «левых», а тем более, у социалистов, вряд ли имеются солидные основы для надежд.

Но говорить о «молчании новых», подобно г. Аргусу и К°., значит быть или умышленно или отроду глухим.

* * *

В переживаемые нами дни вопрос о русской антисоветской пропаганде стал на очередь оборонной работы свободных народов. Несомненно, что в ближайшем будущем он встанет во всей остроте и будет, наконец, разрешен.

Однако предпосылок к правильному его разрешению в соответствии с современностью мы не видим. «Хозяева-американцы» продолжают пребывать под влиянием дезинформации их старыми искушенными в интригах политиканами.

Продолжение движения по этому пути не сулит ничего хорошего ни народам России, ни народам свободных демократий, ни, в частности, их авангарду – САСШ, на которые падет вся тяжесть предстоящей неизбежной борьбы.

Алексей Алымов

«Наша страна», Буэнос-Айрес,

31 марта 1951 года, № 67. С. 6

Внуки Лескова

О голосах «новой» эмиграции можно теперь уже кое-что сказать, не рискуя стать нескромным или прослыть саморекламистом. «Грани» выпускают уже одиннадцатый сборник, «Посев» выходит регулярно уже пятый год, «Наша Страна» объединила на своих полосах разобщенную географически, но идейно сплоченную группу, «новые» имена всё чаще и чаще появляются на страницах «Русской мысли», «Часового» и далее подергивают иногда легкой рябью зеркально тихую заводь дум о прошлом – в «Возрождении».

Выпуск отдельных изданий еще очень беден. «Денис Бушуев», несколько книг Б. Башилова… Вот пока и все. Но, если судить по хронике бюллетеней Литературного Фонда (США), то можно думать, что причина лежит в финансовой слабости издательств и конъюнктуре зарубежного книжного рынка.

Но, так или иначе, во всяком случае, читатель русского Зарубежья видит ряд «новых» имен, слышит «новые» голоса. О них уже можно сказать и нужно сказать.

Я не ставлю своей целью качественного анализа творческого движения «новых». Рано. Их характеры и литературные элементы их работ еще не выявлены. Пока еще пишется сгоряча, порою наспех.

Оставляю в стороне и попытки характеризовать мироощущения, умонастроения отдельных «новых» авторов. Они тоже еще не выявлены полностью, вероятно, и не сформированы четко и в них самих. Это понятно. Потрясения были слишком сильны. Надо дать «устояться».

А пока все-таки можно наметить несколько определившихся черт, характерных для всей шеренги, при частичных индивидуальных различиях. О них и речь в этой статье.

Перечисляю имена, придерживаясь алфавитного порядка: Г. Андреев, я сам, Б. Башилов, Г. Климов, М. Коряков, Карпо Линеец, С. Максимов, Л. Норд, Н. Е. Русский, Л. Ржевский… есть и еще.

Хватит пока. Повторяю: я не пытаюсь анализировать качества, но ищу лишь общих признаков у этих авторов, прошедших разные пути, различными аллюрами, в различной обстановке. Что общего, например, между мной и Мих. Коряковым?

И, вместе с тем, это общее есть. Оно прежде всего в том, что все мы автобиографичны.

Почему? Плюс это или минус?

«Автобиография – лучшая книга», – сказал когда-то О. Уайльд. Если не захотим поверить этому изящному жонглеру словом, то перечтем Л. Толстого. Пожалуй – плюс.

Но он пришел к нам незваным и непрошенным, пришел потому, что слишком веско