Я вернусь через тысячу лет - Исай Давыдов

Претензий много. Вряд ли нам сделать все за одну поездку. И даже за две. Какие-то новые киберы мы поставим, в ошибающихся – поковыряемся, но всего явно не успеть. Нас просто мало. Может, пора уже пополнить нашу бригаду? Здесь вообще часто барахлят киберы. И быстрее “кончаются”, чем на Земле, – повышенная влажность. Нам дали с собой самые универсальные устройства. И теперь эта универсальность подводит. Потому что нужны устройства, приспособленные к повышенной влажности. Наверное, наш лагерь, наш “Малахит”, нужно было бы строить не на Урале, а в Прибалтике или в Карелии. На Урале сухо, и поэтому все киберы у нас там были безотказны.

Но ведь теперь не сообщишь об этом на Землю. Мы оторваны от нее навсегда. Для нас навсегда – для нашего поколения. Мы даже не смогли бы сейчас поднять на орбиту наши корабли – если бы и захотели. Для этого нужно больше года работать. Но мы и не ставим перед собой такую задачу. Нам некуда уходить, мы останемся здесь, и непримиримым ра придется в конце концов примириться с нами. Ни у них, ни у нас нет другого выхода. А воевать вечно – невозможно.

–...Понимаешь, – говорит Зигмунд уже в биолете, вновь безуспешно пытаясь пригладить пятерней свою взъерошенную русую шевелюру. – Беда не только в том, что не хватает киберов, что они быстро выходят из строя. Беда еще и в том, что просто нет таких киберов, какие нам нужны. И вы их, кажется, тоже не привезли. Я видел, что устанавливал Грицько в ваш прошлый приезд. Конечно, это получше того, что у нас было. Поновее, поточнее... Все так. Но не идеал! И поэтому мы мечемся с одного пульта на другой, поэтому без конца останавливаются полестаны. Вот особенно на четвертом поле, на картофельном. Куда сейчас едем. Сняли там за год три урожая вместо четырех! – Зигмунд сожалеюще выпячивает вперед толстую нижнюю губу, поджимает крупный, раздвоенный подбородок. – И сейчас там паршиво. Не поручусь, что удастся нынче снять четыре урожая. Все техника, техника! Нужны свои киберы! Сконструированные здесь, на Рите, специально для наших условий. Специализация нужна! Точнейшая, тончайшая! Своя, ритянская! Доходит?

Зигмунд резко поворачивается ко мне. Его круглые голубые глаза из-под широких мохнатых бровей глядят требовательно, жестко.

– С трудом! – Я улыбаюсь.

Вообще-то, на карьере и в Нефти мне говорили то же самое. Везде подводит универсальность киберов. Везде не хватает точной специализации. И из-за этого киберы барахлят, а работа идет намного медленнее.

Впрочем, геологи на Севере говорили еще об одном – о киберах для южных районов. Болит у геологов душа за эти районы. Там скрыто под землей немало богатств. Тех, которые нам нужны сейчас позарез. И если бы знать точно – где что, – можно было бы укрыться от стрел ра под сферой и как-то добывать богатства. Работали же наши предки под сферами в Антарктиде, на Луне, на Венере! Почему мы не можем?

Но как разведать эти богатства, если геологов упорно не пускают в южные районы?

Видимо, только киберы могут сделать это. И опять же специальные. Киберы, которых еще нигде нет.

О таких киберах мечтает Грицько, на которого очень сильно подействовали разговоры северных геологов. В свободные часы он чертит какие-то схемы, кромсает бумагу и ничего не показывает нам.

Я убежден, что вся эта его работа – впустую. Он кустарничает. А с киберами кустарничать нельзя. Даже самый примитивный новый кибер не рассчитать без хорошей вычислительной машины. А у нас, у монтажников, нет ее.

Но если Грицько нравится – пусть чертит. Его дело.

А я могу только ждать, пока создадут киберлабораторию. Могу предложить, чтобы ее создали побыстрее. Но не стану кустарничать – неинтересно.

В конце концов, все равно создавать лабораторию придется! И не только лабораторию, но и цех, и завод. Все это понимают. И Тушин говорил об этом в тот вечер, когда мы бродили из конца в конец по крыше Города. Но вот что создавать в первую очередь? За что браться вначале, когда всего и всюду не хватает? Тут трудно решать, немногое зная. А я как раз знаю немногое. Заводской район для меня – все еще terra incognita *. Я был там лишь на экскурсии. И поэтому мне рискованно судить об общем положении – что надо вначале, что потом. Для таких решений есть Совет, у которого на руках все карты. И все-таки я уверен, что лаборатория по киберам уже нужна, что отсутствие ее сейчас становится заметным тормозом.

И вдруг еще одна мысль приходит мне в голову, – по существу, старая мысль, только более точная: а что, если сделать кибер-ра? Что, если сделать робот, который имел бы внешность туземца и знал бы их язык, но подчинялся бы только командам на нашем языке? Пожалуй, такой кибер стал бы очень неплохим помощником Марату в его трудном деле.

Да и без Марата он был бы полезен.

Технически здесь нет ничего невозможного. Просто на Рите еще не делали человекоподобные киберы. А на Земле таких машин немало. Когда-то даже было очень много. В конце двадцать первого – начале двадцать второго века этими роботами, имеющими внешность человека, были забиты многие города. Тогда еще не было биолетов, и за рулем общественных электромашин часто сидели роботы. Они убирали улицы и подавали еду в ресторанах. Они работали на почтах и в рудниках.

Я читал, что людям было не очень приятно, когда их обслуживали эти безукоризненно одетые и предельно вежливые машины. Что-то мешало. Что-то чисто психологическое. И это что-то заставляло мозг людей работать, и киберы постепенно стали превращаться просто в придатки различных машин. В механизмы, скрытые от глаз и потому не действующие на психику. Как в биолете.

И Россия, которая не спешила с созданием роботов-людей, а сразу ориентировалась на встроенные кибермеханизмы, снова оказалась в этом отношении впереди всего человечества, как случилось это и в далеком двадцатом веке, когда Россия, после второй мировой войны, не увлеклась строительством военных самолетов, а сразу ориентировалась на ракеты. Именно это позволило тогда России и сохранить себя во враждебном мире, и первой выйти в космос.

В двадцать втором веке сложилась подобная же ситуация с киберами. И многие районы Земли, которые гордились обилием человекоподобных роботов и не понимали Россию, где этих механизмов было сравнительно немного, вдруг с удивлением обнаружили, что российская киберавтоматика не только более гуманна к людям и лучше сохраняет их нервы, но еще и более производительна. И торопливо, поспешно, как бы гонясь за модой, другие районы Земли стали перенимать российский опыт.

Когда я жил на Земле, роботы-люди еще были администраторами в некоторых отелях, гондольерами в Венеции, манекенами в Домах моды, гидами на выставках. Но ни в промышленности, ни в геологии, ни в строительстве роботов-людей уже не было. Трудились тут обычные, подвижные и легкие киберы, которые имели внешность не людей, а машин и потому не давили на психику. Эти киберы просто устроены, их легко и изготовлять, и ремонтировать, и перестраивать на новую программу.